Борис Миловзоров - Точка бифуркации

— Так вот кто перепугал весь курорт!, — Пилевич усмехнулся. — А я то уже заплатил за сбор подробностей. Впрочем, будет интересно сравнить… Георг, получается, подставил вас сатана перед Господом!

— Да, я тоже об этом уже думал.

— Думал, а делать-то что будем?!

— Станислав Львович, мы с Георгом должны молиться. Если не внутри, так рядом с Храмом!

— Это правильно, только я очень хочу помочь… — Пилевич задумался.

— Скажите, Станислав Львович, — спросила вдруг неожиданно для самой себя Елена, — а как для вас прошло это шествие?

Здорово прошло!, — Пилевич улыбнулся и многозначительно приподнял левую руку. — У меня украли часы!

— Впервые вижу человека, который радуется столь дорогой пропаже!

— Да, Леночка, вы правы, я очень рад, и еще я уверен, что наша с вами встреча не случайна!, — Пилевич посмотрел на настенные часы. — Начало седьмого. Что ж самое время. — Он отодвинул стул и встал. — Знаете что, друзья мои, чем вам помочь, я пока не знаю, но кое-какая идея у меня есть. Я предлагаю немедленно отправиться в Храм Гроба Господня!

— Зачем?

— Затем, Георг, что завтра я улетаю, а сегодня я могу еще быть вам полезен. Вставайте! Десерт и кофе может подождать нас до вечера, а спасать мир надо не мешкая.

Через пятнадцать минут они уже высаживались у стены старого города.

— Видите, как близко. — Пилевич махнул рукой в сторону от стены. — Видите, вон наш отель. А теперь пойдемте.

Они вошли в старый город через Яфские ворота, и сразу же попали на довольно-таки широкую улицу, по которой бесчисленными толпами сновали туристы. Пилевич, однако, почти сразу свернул налево в узкий переулочек. Попетляв по нему, они снова свернули, потом еще, и еще. Они шли мимо бесчисленных маленьких магазинчиков и прилавков, забитых хлебом, лепешками, овоща, фруктами, специями. Все эти вкусности перемежались с магазинчиками сувениров, одежды, амулетов.

— Станислав Львович, как вы только здесь дорогу находите?

— Все не так сложно, как вам кажется, Леночка.

Наконец, они выскочили на небольшую круглую площадь с фонтаном посредине. Пилевич забежал на пару минут в один из магазинчиков и вышел оттуда с маленьким черным пакетиком. Они прошли еще несколько переулков, и вышли во двор Храма Гроба Господня. Проквуст его узнал, он уже был здесь сегодня. Пилевич молча на него взглянул и призывно кивнув, зашагал сквозь толпу туристов к входу. Георг закусил от волнения губу, ожидая вновь ощутить обжигающий холод той странной упругой волны, которая затормозила его днем. В глубине души он надеялся, что сейчас будет иначе, но за пару метров до арки входа его вновь толкнула в грудь упругая стужа, аж дыхание перехватило. Проквуст резко встал и, раскрывая рот, словно рыба на песке, сделал шаг назад. Сзади ему на плечи легли теплые ладони жены и толкнули вперед, на Георга вновь нахлынуло удушье.

— Терпи, любимый. — Тихо шепнула она ему в ухо.

Проквуст горестно кивнул, с трудом проталкивая в себя глоток воздуха. Перед глазами пошли цветные круги, но он с места не тронулся.

Станислав Львович в это время внимательно наблюдал за ними, потом озадаченно покачал головой и скрылся внутри Храма.

Голгофа.

1.

Через некоторое время Проквусту стало легче. Он поискал глазами жену. Она была рядом, чуть вбок и на полшага впереди. Елена стояла на коленях и молилась, периодически осеняя себя православным крестом. От внутреннего напряжения ее точеный профиль выглядел каменным, и лишь губы еле заметно шевелились. Первым порывом было желание поднять ее с колен, спрятать от сотен любопытных глаз, но Георг не пошевелился. Напротив, до конца не осознавая, что делает, он шагнул к супруге и опустился на колени рядом. Как и она, закрыл глаза, сразу отделив себя от жужжащей округ толпы. И нагретый солнцем камень, помнящий миллионы ног, оставаясь твердым перестал быть жестким, словно приглашая его к молитве. И Проквуст принялся молиться. Он просил Бога вернуть его под свою десницу, умолял впустить его в Храм, чтобы снять с себя дьявольское проклятье, грозящее великими бедами. Он не знал слов настоящих молитв, но ведь с богом говорят душою, а не словом? Во всяком случае, Георг на это надеялся. Словно со стороны он ощущал, как переставало хрипеть на каждом вздохе иссушенное горло, как острая боль в солнечном сплетении слабела, перерастая в занудное нытье.

— Георг!, — Проквуста потрясли за плечо.

— Да, Леночка?, — Отозвался он, щурясь от все еще яркого дневного света.

— Вставай, смотри.

Перед ними стоял сосредоточенный Станислав Львович. В его вытянутых руках горели по пучку бело-голубых свечек.

— Бери!, — Приказал он и резко вмял свечи в ладони Георга.

Словно молнии прошили его тело, он дернулся, но с жутким усилием воли совладал с собою, и сжал свечи. Говорить было невозможно, рот стянула судорога, заныли плечи от нестерпимого жара, идущего от рук, дыхание опять перехватило. Но Проквуст упрямо наклонился вперед, и тяжело переставляя ноги, двинулся за Пилевичем в темноту спасительных храмовых сводов. Станислав Львович повернулся к Георгу и указал на плоский камень за собой, окованный медью и окруженный подсвечниками в рост человека.

— Целуй камень помазания! Здесь тело спасителя после креста умащивали перед погребением. Этот камень помнит тепло Христова тела!

Проквуст рухнул перед камнем и приник к нему губами. Бешено забилось сердце, кровь закипела в жилах от холода невозмутимого камня, которого почти две тысячи лет назад касался Господь! Камень обессиливал его, вытягивал жизненную силу и не давал ничего взамен. Георг еле встал и шатаясь повернулся к своим спутникам.

— Сил совсем нет. — Еле слышно прохрипел он.

Взгляды Пилевича и супруги были направлены вниз, на его руки. Проквуст взглянул на них. Кулаки, судорожно сжимающие свечи были все улиты застывшим воском, свечи догорали ровным ярким пламенем.

— Милый, ты не обжегся?!

— Кажется, нет.

— Георг, пойдемте, я покажу, куда можно положить остатки свечей.

А потом они взошли к Голгофе. Отстояв небольшую очередь паломников, Проквуст встал на колени перед небольшим мраморным сооружением вокруг обитого медным орнаментом, отверстия. Он опустил туда руку. Пусто. Еще глубже. Вот они, отполированные пальцами паломников, стенки скорбной скалы, на которой умер Бог! Георг гладил их и ничего не чувствовал, лишь странное умиротворение наполняло его, некая вселенская скорбь… Почему? Он отошел от гнезда, в котором стоял крест с печальным и отрешенным видом, Елена даже испугалась.

— Милый, что с тобой?! На тебе лица нет!

— Оно осталось там…

— Георг, не раскисайте!, — Вмешался Пилевич.

Он взял его за руку и свел обратно в зал, вниз по крутой каменной лесенке. Круто повернув, он завел Проквуста под лесенку. Здесь было небольшое помещение, одна стена которого имело застекленное окно, за которым громоздились светло-желтые камни.