Борис Миловзоров - Точка бифуркации

— Позвольте!, — Крикнул какой-то турист. — Но ведь вы иудей!

— Ну, и что?! Да, я не христьянин, но я уважаю любую веру, исповедующую единого бога. Ведь он один, не правда ли? Так что не сомневайтесь, друзья мои, встретимся. А теперь прошу в автобус.

Так начался их первый день. Неутомимый и энергичный экскурсовод водил их от церкви к церкви и засыпал их интересными фактами, гипотезами и легендами. Они посетили могилу царя Давида в еврейской синагоге, комнату тайной вечери над ней, в которой золотистым кустом стояла скульптура странного дерева с толстым стволом и тремя основными ветвями. Алик указал на нее и заявил, что данное произведение искусства, неизвестно как попавшее сюда, по его мнению, олицетворяет три основные религии: иудаизм, христианство и мусульманство, растущие из единого ствола. Потом они посетили католическую церковь успения богородицы и далее переехали в старый город. Там они прошлись по уже знакомым Георгу и Елене местам, а потом явились к «стене плача», — еврейской синагоге под открытым небом. Все стыки древних камней были заполнены белыми бумажечками. Дело было в субботу, евреи молились, не обращая на туристов никакого внимания. Туристы из группы Алика побежали к стене, чтобы засунуть в оставшиеся щели и свои записочки богу.

— Эй!, — Кричал им вслед Алик. — Запомните, эти древние стены не почтовый ящик! И не забудьте помыть руки, прежде чем касаться этих камней!

— Простите, — обратился к экскурсоводу Проквуст, — а что означает «стена плача»?

— А вы, почему не идете?, — С интересом взглянул на него Алик.

— Да, как-то неудобно обращаться к богу при каждом удобном случае.

— Хм, возможно вы правы. — Экскурсовод протянул пачку сигарет. — Закурите?

— Пожалуй, да. Спасибо. — Они задымили.

— Понимаете, — заговорил Алик, — официально эту синагогу, — он повел перед собой рукой, — не называют стеной плача, хотя весь мир знает ее под этим именем. Когда-то там, наверху, где сейчас стоит мечеть находился древний храм царя Соломона. Его разрушили и через века на его месте крестоносцы построили церковь. А потом разрушили и ее. Завоевателей этого города было слишком много. Во время одного из таких нападений здесь вырезали семьдесят тысяч мирных иудеев: женщин, детей, стариков, которые искали на храмовой горе убежища. В летописях говорится, что лошади завоевателей по стремена ходили в крови. С тех пор эти обычные стены превратились в стены плача.

— Так значит, в недрах храмовой горы может находиться ковчег?!

— Возможно. — Алик встал и надел свою сигнальную шляпу. — храмовую гору никто никогда ни копал. Вокруг, да, а внутри нет. Правда, в 19 веке один француз попытался, но потом еле ноги унес. Три великие религии пекутся о неприкосновенности этой святыни, разве они допустят туда археологов?! Ну, вот, туристы утыкали стену записочками, пора двигаться дальше.

Ближе к вечеру экскурсовод отвез их в католическую церковь ***, построенную над огромным белым камнем. По преданию именно на этом камне Иисус просил господа: «Пронеси чашу сию мимо меня, но не чего я хочу, а чего ты». Во дворе церкви росли древние масличные деревья, которые вполне могли быть свидетелями Христа, гуляющего в масличном лесу с учениками. Чуть выше стоял православный храм ***. Перед его воротами стоял каменный столб, обозначающий место, на котором Иуда поцеловал Иисуса. А на территории храма находилась пещера, в которой возможно спали Петр, Иаков и Иоанн, в то время, как Иисус молился.

Проквуст теперь не испытывал никакого дискомфорта, заходя в храмы, с него словно оковы сняли и теперь он искренне молился в них, умоляя господа избавить его от сатанинской отметины и прося выздоровления Пилевичу. Вечером он взахлеб рассказывал жене о дивном ощущении парения, которое испытывал, говоря с богом.

— Уверен, — говорил он ей с жаром, — что ни на одной планете вселенной нет столь явной близости с богом!

— Георг!, — Урезонивала его супруга. — Ты порою ведешь себя как мальчишка!

— Ну, вот, и ты туда же!, — Обиделся Проквуст. — Это почему же?!

— Потому что ты не можешь судить о том, чего не знаешь!

— Но я знаю…

— Георг, две три планеты?

— Ну, вообщем то, да. Наверное, ты права, я слишком самоуверен!

— Вот видишь!

Каждый следующий день они начинали одинаково, но заканчивали всегда по-разному. Иерусалим был неисчерпаем на большие и маленькие открытия. Например, на второй день Проквуст вспомнил о совете Смита, посетить протестантскую голгофу.*** Она находилась в трестах*** метрах от Голгофы остальных христиан. Георг восходил на нее с легким внутренним скепсисом: ну, не может же быть две Голгофы! Но с каждым шагом его сомнения таяли под непередаваемым очарованием этой древние скалы. На ее вершине стоял крест. Проквуст опустился рядом на колени и прислонил к потемневшему дереву руки. Его чувствительные ладони ощутили потоки мощной энергетики, бурлящие под ногами. Он недоуменно оглянулся на Елену. Она стояла на коленях рядом.

— Просто молись, дорогой. — Коротко она ответила на его взгляд и закрыла глаза, ее губы зашевелились.

Проквуст обратился к господу и в ладони хлынул свет. А потом они посетили мечеть***, возложили ладони на стену плача. Везде бурлила божественная энергия. Она была чуть разной, но всегда благодатной. Что же, получается, говорил он супруге вечером, господь есть везде, где люди его ищут? И мудрая женщина отвечала: а ты ожидал другого?

Сегодня Проквуст решил позвать Смита. От бурлящих в голове мыслей он долго не мог настроиться, но нырнул в пространство под веками и прокричал имя духа. Он откликнулся сразу, словно только и ждал этого зова. Они встретились на каменистой горе, возле креста. Вокруг их окружал густой белесый туман.

— Ну, здравствуй, Гора. — Элегантный Смит обошел темный потрескавшийся от времени крест с бурыми пятнами. — Так выглядит Голгофа?

— Нет, Смит, так ее представляет себе каждый христьянин.

— Ты теперь один из них?

— Да, теперь я гордо могу об этом заявить.

— Значит, ты сделал выбор?

— Сделал.

— Рад за тебя. Что еще скажешь?

— Хочу встретиться с вами, Смит, мы живем в отеле Царь Давид. Мне нужно проверить, удалось ли лечение.

— Ты же сам можешь это сделать?!

— Боюсь.

— Понятно. — Смит улыбнулся. — Что ж, мне будет приятно стать свидетелем столь важного события, но скажу тебе по секрету: я тоже боюсь.

Они засмеялись и медленно растворились в нахлынувшем тумане.

Проквуст проснулся почти счастливым. Сейчас, когда в его душе с полным правом царила надежда, что избавление состоялось, можно было тихо лежать и радоваться.

— Георг!, — Затормошила его жена. — Ты почему не встаешь?!, — Она стянула с него одеяло. — Быстро одевайся, нам пора!