Борис Миловзоров - Точка бифуркации

Утром Проквуст проснулся с ощущением дикого голода. Он нежно поцеловал спящую жену и осторожно сполз с кровати. Он понимал, что стол наверняка уже убран, но вдруг… Стол был идеально пуст, зато на журнальном столике перед креслами стоял накрытый бедой салфеткой кофейник и тарелочки с булочками. Будь, что будет! Георг сел на диван и налил горячий кофе, смачно и глубоко укусил воздушную булку с кремом внутри, и заурчал от удовольствия. Глоток, и в носу растекся неземной аромат черного напитка.

Видимо, запах достиг не только его носа. Из дверей спальни зевая вышла Елена в коротком халатике, молча уселась рядом и, закрыв глаза, прислонила голову к его плечу. Проквуст тихо засмеялся. Налил в другую чашку кофе и поднес к ее лицу. Та блаженно вдохнула его, заулыбалась. Потом открыла глаза.

— Доброе утро, любимый. — Шепнула она, обхватывая чашку руками.

— Обожжешься!

— Нет, не горячо. — Елена отхлебнула напиток. — Ой, покажи свои руки.

Проквуст выставил перед собой кисти, повертел ими в разные стороны. Кожа кое-где была с покраснением.

— Болят?

— Ни капельки.

— Обманываешь!

— Да, честное слово, не вру!

Они поцеловались.

— Доброе утро, господа.

Пилевич вальяжно продефилировал к ним через комнату в расшитом золотом халате и сел на свободное кресло.

— Рад видеть вас в добром здравии.

— Спасибо, мы тоже.

— Как себя ощущаете, Георг?

— Чудесно!

— А можете проверить, осталось у вас пятно или нет?

— Могу, но боюсь. — Тихо ответил Проквуст.

— Понимаю. — Пилевич налил себе кофе, глотнул. — Друзья мои, я сегодня улетаю к своему врачу. Отложить визит не могу, но у меня есть к вам предложение. Я уже забронировал этот номер на месяц, вы можете остаться в нем. Завтрак у вас будет всегда, а на обед и ужин…

— Да, что вы, Станислав Львович, нам так не удобно…

— Спасибо, Станислав Львович, — тихо проговорил Проквуст, — мы принимаем ваше щедрое предложение, а деньги у нас есть, не беспокойтесь.

— Вот и отлично! Ждите меня и молитесь ежедневно во славу божью и за свое спасение. — Пилевич встал с кресла.

— Подождите, Станислав Львович! Скажите нам честно, что с вами?

— Не могу, Леночка.

— Это очень серьезно?

— Очень.

Проквуст, внимательно смотревший на гостеприимного хозяина вдруг порывисто встал и, шагнув к нему, молча обнял. Тот несколько растерялся, но не сопротивлялся.

— Спасибо. — Растроганно проговорил Пилевич и протянул руку для рукопожатия.

— Станислав Львович, я буду молиться за вас!

— И я!, — Подскочила к мужу Елена. — Мы будем молиться за ваше здоровье, Станислав Львович!

— Огромное вам спасибо, друзья мои, но ведь ваша проблема несравнима с моей! Что значит искорка одной жизни в пламени вселенной?!

— Ошибаетесь, Станислав Львович!, — Горячо возразила Елена. — Георг без вашей помощи не смог бы зайти в Храм! Но дело даже не в этом. Я не знаю, как объяснить… — Она повернулась к мужу. — Георг, ну, скажи ты!

— Я тоже не знаю, как объяснить, но я обязательно буду просить для вас у господа здоровья. Вы хороший человек.

— Если бы. — Горько усмехнулся Пилевич. — Возможно, сейчас я хороший, но раньше…

— Ой, Станислав Львович, вы меня пугаете!

— Не бойтесь меня, — засмеялся Пилевич, — я не бандит. Сейчас мое прошлое не имеет значения, оно есть и пребудет со мной. — Он еще раз пожал руку Проквусту, наклонился и поцеловал Елену в щеку. — Спасибо вам, знайте, что я тоже буду молиться за успех вашего дела. Ждите меня, через месяц увидимся. Он повернулся и стремительно скрылся в своей комнате.

Голгофа.

2.

Пилевич уехал через час. При охраннике он вел себя сдержанно, даже несколько чопорно. Проходя мимо ожидавших его в холле Елены и Георга, он кивнул и сухо бросил: «До встречи, друзья мои». И теперь они уже неделю жили вдвоем. Их никто не беспокоил, никто лез с вопросами. Каждое утро завтрак ждал их на журнальном столике. Они завтракали и уходили на целый день по длинным маршрутам святого города. Днем они слегка перекусывали в маленьких восточных кафешках, а вечером ужинали в столь же многочисленных ресторанчиках.

Им повезло еще утром в субботу, когда Пилевич уехал. Они решили пойти в старый город позже, после посещения группы отдельно стоящих церквей. Слегка поплутав, они вышли к узкой извилистой улочке, петляющей между холмами, которая привела их на площадку, у которой уже с утра стояли туристические автобусы и кучки людей. День только начинался, а солнце уже раскаляло камень, хотелось поскорее спрятаться в тень, но Георг и Елена подошли к ним поближе. Туристы группировались вокруг экскурсоводов, вещающих им на разных языках о достопримечательностях святого города.

— Смотри!, — Толкнула Елена мужа в бок. — Какой импозантный!

Она кивнула в сторону загорелого поджарого мужчины в джинсах, в рубашке на выпуск, с сумкой из грубой кожи с лямкой через плечо и в черной кожаной шляпе на голове. В отличие от остальных экскурсоводов, добросовестно излагающих «тексты», этот говорил, словно вождь на трибуне: живо, ярко, эмоционально.

— Пойдем, послушаем?

— Пойдем, раз этот «мачо» тебе приглянулся.

— Георг! Неужели ты не слышишь, что он единственный здесь, кто говорит на русском?!

— Ну, прости, пошутил.

Взгляд у «Мачо» был цепкий, холодноватый. Он сразу заметил «зайцев», незаметно примостившихся за спинами его туристов.

— А теперь вы можете фотографировать, даю десять минут.

Экскурсовод отошел в сторону и закурил. К нему подскочила пожилая дамочка и стала сыпать вопросами. «Мачо» спокойно выдержал нападение, а потом невозмутимо объявил:

— Мадам, я непрерывно говорил ровно час, сейчас у меня перерыв. Вы меня понимаете? У меня отдых!

Простите, — робко обратился к нему Проквуст, дождавшись, когда дамочка с обиженным видом удалиться, — а нельзя ли нам с женой присоединится к вашей группе?

— Вообще-то это запрещено. — Экскурсовод смерил Георга взглядом и замолчал, держа паузу.

— Я готов заплатить. Двести долларов хватит?

— Двести? Хватит. — «Мачо» небрежно принял доллары из рук Проквуста. — Старайтесь от нас не отставать, особенно когда двинемся к автобусу. Мой опознавательный знак шляпа. Да, кстати, меня зовут Алик.

Алик снял шляпу и замахал ею над головой.

— Внимание, прошу собраться вокруг меня. Прошу еще раз взглянуть на чудесный вид старого города. Обратите внимание, он стоит на холме, окончание которого похоже на кончик гигантского утюга. Холм окружают два ущелья. Для нас, стоящих лицом к городу, правое, олицетворяет гиену огненную, а левое — райскую долину. Внизу, там где пересекаются эти ущелья в день Страшного суда мы с вами вновь встретимся.