Аннит Охэйо - Пробуждение (СИ)

— Лучше не надо. Слушай, спать давай. У меня и так башка уже пухнет, — Шу демонстративно повернулся спиной и затих.

Йаати тоже отвернулся к стене, накрывшись одеялом. В казарме стало очень тихо — слышалось лишь ровное жужжание ламп, слегка раздражающее, — словно над ушами вились невидимые насекомые. Простыня холодила голый бок, одеяло кололось, торчавшие из-под него босые ноги мерзли. Йаати поджал их и поёжился, подумав, что так он точно не сможет заснуть.

И заснул.

…скользкая чугунная лестница казалась бесконечной, — но, наконец, Йаати, вслед за Шу, вылетел на пересекающий улицу мост и помчался по нему, почти не глядя по сторонам… и всё же замер, словно наткнувшись на мощный, густой звук взрыва. Ошалело повернул голову…

В стороне вокзала, над крышами, вспухало крутящееся, похожее на кулак облако коричневато-серого дыма или пара, оставляя за собой клочковатую, неровную колонну. Йаати, ошалело приоткрыв рот, глазел на это зрелище, — и тут между землей и облаком сверкнула целая сеть молний. В тот же миг воздух снова ударил по ушам, и из-за крыш всплыло второе облако, точно такое же. Потом третье…

— Какого черта… — начал он.

На горизонте, над крышами, зажглось несколько злых сине-белых огней, таких ярких, что на них больно было смотреть. Снова засверкали молнии, — почти непрерывно, сплетаясь в дрожащие волокнистые дуги, — словно в какую-то призрачную радугу. Треск и шипение накатили волной, глуша все звуки, — и сами угасли на фоне двух новых мощных взрывов. Над крышами вспухло ещё два облака — того же вида и размера, на равном расстоянии от прочих, словно шел какой-то фейерверк. Шапки первых взрывов уже сносило ветром, их трубчатые хвосты неровно кренились, словно падающие башни. Самая первая из них нырнула в тяжело расступившиеся тучи, — они неохотно закрутились, заворачиваясь в жутковатую воронку, словно небо проваливалось вверх…

— Вниз, вниз, вниз! — заорал Шу, бросаясь к концу моста. Здесь вниз вела каменная лестница, — очень длинная, как показалось Йаати. Шу вскочил на чугунные перила, — и по ним, как по горке, быстро соскользнул вниз. Йаати последовал его примеру, чувствуя, как раскалившиеся от трения штаны больно жгут зад, а сердце сладко замирает от скорости. Он ловко соскочил на булыжную мостовую, и, не теряя ускорения, во весь опор помчался вслед за Шу. Город был какой-то странный, — древние трех-четырехэтажные дома, смыкаясь боками, превращали тесную улицу в ущелье. Голые черные деревья и мокрый булыжник под ногами ещё больше нагнетали обстановку, — здесь, верно, была глубокая осень.

Улицу перекрывала громадная, метра два в диаметре, чугунная труба, — она, казалось, появилась из воздуха, но Йаати даже не замедлил бега, — он взлетел на пересекавший её мостик… и испуганно присел, когда прямо над крышами треснула ветвистая молния.

— Вперед, вперед! — заорал Шу, обернувшись.

Йаати взглянул вперед, — улица упиралась в косой серо-коричневый, плоский фасад пяти-шестиэтажного мрачного дома с узкими окнами, и, вроде, разделялась надвое, — но Шу нырнул влево, в подвортню, и сразу исчез.

Сердце Йаати ошалело ёкнуло, — больше всего на свете он сейчас боялся потерять Шу. Он вновь быстро соскользнул по перилам и помчался вперед, — но воздух вокруг словно загустел, и он плыл в нем медленно-медленно… и даже удивленно моргнул, увидев совсем рядом низкий, — всего чуть выше головы, — мрачный сырой туннель подворотни.

Торопливо проскочив его, он вылетел в грязный сумрачный двор, заваленный мусором и со всех сторон окруженный закопченными грязными фасадами. Его почти целиком заполняли темно-красные и темно-зеленые облезлые морские контейнеры, непонятно как сюда попавшие, — и Шу стоял у щели между ними.

— Сюда! Быстрее!..

Вслед за ним Йаати нырнул в тесную щель, увязая в грязи. Бежать здесь уже не получалось, — слишком тесно, и он едва ли не боком торопливо пробирался вперед. Щель казалась бесконечной, — а молнии над головой трещали уже непрерывно, их свет слепил глаза, гром больно бил по ушам.

Добравшись до конца, Йаати едва ли не взвыл, увидев, что это лишь поворот, и впереди новая щель между контейнеров, ещё более узкая. Выбора, однако, не было, и он пополз по ней, щурясь и невольно зажимая уши, — они, казалось, вот-вот лопнут от непрерывного грома.

Наконец, он выбрался на тесный бетонный пятачок среди контейнеров. В нем зиял квадратный отверстый люк, — Шу сиганул в него и сразу исчез.

Йаати осторожно заглянул вниз, — тесная квадратная шахта, коричневые крашеные стены, угол и цементный пол какой-то комнаты, залитой теплым желтым светом. Никакой лестницы, — а высота, минимум, метра четыре. Вот только выбора у него не было, — и он тоже солдатиком сиганул в люк. С замирающим сердцем полетел вниз, в ослепительной вспышке боли треснулся об пол… и проснулся.

Йаати рывком вскинулся и сел, очумело оглядываясь. Реальность вокруг мало чем отличалась от кошмарного сна, — она словно шла волнами, иногда распадаясь в набор бессмысленных радужных пятен. Многоголосый воющий хор тоже то отступал, то накатывал волнами, — Йаати не слышал его, он возникал где-то в его голове. Даже своё собственное тело он ощущал сейчас как-то неясно, — его обдавало то жаром, то холодом, иногда оно вовсе словно пропадало, иногда Йаати казалось, что его трогают сотни невидимых рук. Ко всему этому добавлялись мощные волны какого-то беспричинного, физиологического ужаса, — впрочем, не совсем, наверное, беспричинного: его сердце то начинало бешено биться, то на секунду замирало вовсе, мышцы беспорядочно подергивались, а голова бессовестно кружилась. В довершение всего, его ещё и тошнило, так что Йаати не сразу даже понял, что смотрит в такие же очумелые, испуганные глаза Шу. Свет мигал, пригасая и загораясь снова, постель под ним содрогалась в волнах наплывавшего сразу отовсюду гула.

Йаати совсем не понимал, что происходит, — но сейчас он был так потрясен, так испуган, что мир вокруг него… раскрылся. Он увидел окруживший Цитадель колоссальный, вдвое выше её, вал бурлящей водянистой мглы. В нем двигались чудовищные тени, — вроде бы человеческие, но по размеру подобные облакам. Они кричали, — беззвучно, но так, что на Йаати находили волны ужаса, и даже воздух вокруг вспыхивал жидкими пленками тающего электрического огня.

Над башнями Цитадели пылали три яростных сине-зеленых солнца, из них били уже беспрерывные желто-голубые лучи, — они скользили по стене жидкой мглы, оставляя на ней сплошные полосы ядовитого, желто-зеленого огня, — но этим всё и ограничивалось. Даже этим орудиям явно не хватало мощности, — но и мгла, бурля и колыхаясь, вроде бы не приближалась к ним. Но из неё летели беззвучные, чудовищные крики, от которых вся Цитадель содрогалась, и Йаати понял, что через несколько минут такой атаки она просто развалится, — или в ней откажут все системы, и тогда эта зыбкая мгла доберется до них. Он вспомнил скользящие в ней искаженные тени людей, и передернулся: теперь он понимал, что есть вещи намного, намного хуже любой, даже самой мучительной смерти…