Алина Лис - Маг и его кошка

– Ага. Что скажешь? Хорош?!

– Гриска с два! Ты – больной ублюдок, и я не хочу ничего знать об этом.

Он сделал большой глоток вина и снова захихикал.

– Давай, Гуга. Покажись.

Карлик, кувыркаясь через голову, выбрался на середину комнаты и начал раздеваться.

– Если ты не прекратишь сию секунду, я уйду, и пей свое ринское в одиночестве, – предупредил я. – Никаких демонстраций. Достаточно того, что мне придется весь вечер затыкать тебя по поводу подробностей.

– Ладно, Гуга, потом, – разочарованно скомандовал братец. – Ты как был скучным дерьмом, Элвин, так им и остался.

Попойка продолжилась, но радости в нашей встрече было немного. Меня не оставляло ощущение, что братца несет. Фергус временами бывает настоящим ублюдком, и сейчас, похоже, настали как раз такие времена.

Он рассказал про свои встречи с Корой, Джулией и Вереском. Я в ответ порадовал его новостями о Мартине. Вино в бутылке закончилось, хотя я старался не налегать и едва ли выпил больше половины кубка.

Когда нас прервали, я был даже рад. В дверь вкатился брауни, чтобы объявить писклявым голосочком:

– Письмо лорду Элвину от Исы фрой Трудгельмир, княгини Северного двора.

– Давай сюда, – обреченно велел я.

Нет, было ясно, что этого разговора не избежать. Но я надеялся отложить его хотя бы на пару дней. Проклятье, как она узнала? Всего три часа как вернулся.

Альбинос, когда я поделился с ним этими соображениями, только хмыкнул:

– Это ее город. Чего там, Элвин? Чего надо надменной стерве?

Я развернул послание.

– Приглашает на праздник первого снега.

– И когда?

– На следующей неделе. Ты идешь?

– Что я забыл в этой богадельне? Лучше в бордель схожу, – пренебрежительно отозвался Фергус, из чего я сделал вывод, что его не позвали.

Я свернул письмо и задумался. Начало было хорошим. Учитывая, на какой ноте мы с Исой расстались, даже слишком хорошим. Ей что-то от меня нужно?

Фергус отхлебнул из кубка и захихикал:

– Отжарь как следует ледяную сучку. Может, тогда она не будет слишком морозить всем задницы этой зимой.

– Заткнись.

Он показал характерный жест. Потом повернулся к карлику и велел принести еще бутылку.

– Раз уж мы о бабах. Давай про свою девку.

Мне с самого начала совсем не понравился его интерес. В двух словах обрисовав историю моего обретения власти над Франческой, я особый упор в своем рассказе сделал на тот факт, что она принадлежит мне полностью по законам фэйри.

История привела альбиноса в искреннее восхищение:

– А я ошибся. Ты не такое уж скучное дерьмо. Семья тебя сожрет за то, что ты устроил в Рино.

– Посмотрим.

От его одобрения стало неприятно. Да, я брезгую Фергусом и всем, что с ним связано. И особенно мерзко, что названый братец прав. В долине Ува Виоло я перешел черту, опасно приблизившись к грани, за которой добро и зло одинаково теряют смысл.

Шаг навстречу своей тени.

– Сожрут. Особенно Мартин. Братик-святоша в последнее время слишком много о себе мнит. Давай отмордуем его? Как в старые добрые времена.

Я поморщился, как всякий раз при напоминании о временах, когда мы с Фергусом были дружны.

Тогда я был сильно моложе и глупее. А он таскался за мной и заглядывал в рот.

– Спасибо за предложение. Буду иметь в виду.

– Опять врешь. Ты сидишь себе и думаешь: «Я скорее вылижу задницу Мартину, чем обращусь к Фергусу». Ты – лицемер, братишка, как и вся эта семейка. А ведь ты еще один из лучших.

– Может, уже хватит пить? – мягко спросил я, когда он опять потянулся наполнить свой кубок.

– «Может уже пора заткнуть свой ротик?», – передразнил он меня. – Иди в ад, Элвин. Ты не будешь мне указывать, чего можно, а чего нельзя!

Да, слухи не преувеличивали, скорее преуменьшали: с годами братец становится все большей скотиной.

Фергус всегда был тем самым уродом, без которого в семье никак. Не стану гадать: Оммаж и знакомство с тенью сделали его таким, выбелив кожу и волосы, или в душе его с самого начала была какая-то червоточина. Знаю только, что чем дальше – тем хуже.

Мы все развращены незаслуженной властью, для его сердца это испытание оказалось непомерным. Однажды брату придется познать горький вкус ограничений. Это уроки, которые рано или поздно усваиваем мы все, но будь я проклят, если хочу стать для него запоздалым учителем.

– Как знаешь. Кто я такой, чтобы стоять между человеком и его завтрашним похмельем?

– Ты просто не видел, сколько способен выпить по-настоящему крепкий мужчина.

– Я в своей жизни видел достаточно пьяных рыл. Ничего интересного.

– Я знаю, почему ты не пьешь. Боишься отпустить себя, – с характерным упрямством забулдыги продолжал он. – Потому что внутри ты – такой же, как я. Только трус. Ты трус, братец.

– Куда мне до вас, сэр Смельчак. Воевать с зеленым змием – удел доблестных.

– Ты куда?

– Хочу оставить тебя наедине с подвигом. Иначе победа будет неполной, а зеваки скажут, что тебе помогали. Вперед, братец, еще четыре бутылки ринского ждут справедливой кары.

– Ути, девочка обиделась.

Я не ответил. Оскорбления Фергуса примитивны и бьют мимо цели, куда ему до моей сероглазой сеньориты. Однако терпеть пьяный бред я точно не нанимался.

Он выкрикнул мне вслед заковыристую непристойность. Когда я уходил, карлик забрался на стол, извлек блок-флейту и начал наигрывать жутко заунывную мелодию, болтая коротенькими ножками.

Похмелье не улучшило характер альбиноса. Днем Фергус выполз в столовую, распространяя густой запах перегара. Обед прошел в молчании. Сытная пища вернула ему доброе расположение духа, и братец даже пробурчал что-то вроде извинений. Я кивнул, показывая, что принимаю их.

– Слушай, еще вчера хотел спросить по поводу твоего выигрыша. Это ведь не обычный конь?

– А шут его знает. Наверное. Старый хрыч Герат леан Ллиерд не поставил бы простую лошадь.

Ну дела! Он даже не поинтересовался, кого именно выиграл! Определенно, Фергус не заслуживал благородное животное, что досталось ему так легко.

– Продать не хочешь? – как можно небрежнее спросил я. – Мой Квинт что-то прихрамывает, думаю заменить его.

– Может быть, – он похмелился шаннским и окончательно повеселел. Налитые кровью глаза остановились на Франческе, задумчиво ковыряющей десерт.

– А девка-то как в постели? Ничего?

Я сделал неопределенное движение плечами, которое можно было истолковать двояко.

Надо проследить, чтобы, пока он гостит, сеньорита не покидала лишний раз наших покоев.

Девушка замерла под его жадным взглядом и медленно положила ложку.

Следующая реплика Фергуса была предсказуема до икоты:

– Дай попробовать.

– Может, тебе еще мою расческу дать? Извини, братец, но я не сторонник общественного пользования – брезглив. Личные вещи потому и называются личными.