Олег Пауллер - Псы войны. Гексалогия [СИ]

— Да.

— Значит наша церковь благодарна тебе за это.

— Отец Алоиз! У меня не так много времени на долгий разговор, но позвольте спросить.

— Да, мой сын.

— Как вы относитесь к тому, что произошло вчера?

— Сын мой, ты знаешь, что святая церковь не вмешивается в мирские дела…

— И всё-таки?

— Я попробую тебе ответить, но имей ввиду, что это моё личное мнение — христианина, но не пастыря.

— Я вас внимательно слушаю.

— Ты должен знать, что долгое время здесь, в Зангаро, проповедь христианства не имела успеха. Даже закон Мурата, объявившего христианство государственной религией, не дало тех плодов, какие взросли после прибытия сюда проповедника Харриса. Ты что-нибудь слышал о нём?

— Нет, отец Алоиз.

— Во времена первой мировой войны он прибыл из Либерии в эти глухие места. По воспоминаниям, это был высокий седой старик, всегда одетый в белое. Проповеди Харриса широко разнеслись по тропическому лесу. Кроме Зангаро он проповедовал свыше двух лет на Береге Слоновой Кости, а ещё раньше — на Золотом Берегу. Он шел от деревни к деревне, опираясь на крестообразный посох. Его горячие, взволнованные проповеди собирали тысячи крестьян. Он провозглашал новое, христианское вероучение, призывал народ сжигать идолов и разрушать их алтари. С установлением господства белых в глазах многих традиционные религиозные взгляды становились предметом сомнений, а может быть, и насмешки, когда появился Харрис. Разве сумели предки, в честь которых чуть ли не ежедневно совершались жертвоприношения, защитить народ от чужеземных захватчиков? Разве заступились боги за своих почитателей?

— Отец Алоиз, вы рассказываете удивительные вещи. Неужели все бакайя приняли христианство?

— Не все сын мой, не все, но многие. Его успеху способствовало появление какао в Зангаро. В деревнях, выращивающих шоколадные деревья, множились конфликты из-за накопленных богачами состояний, из-за крупных наследств. Волнами растекались зависть и взаимная неприязнь. Эти человеческие страсти находили выход в колдовстве, в заговорах. Страх словно пропитывал крестьянские общины, и на месте исчезавших традиционных средств защиты от таинственной опасности сглаза появлялись новые — особые часовенки, оберегавшие крестьянина от окружавшей его невидимой, неразличимой враждебности. Количество этих часовенок возрастало параллельно увеличению объема производства какао…

— Насколько я вас понял, отец Алоиз, Вы заинтересованы в восстановлении прежнего влияния?

— Это ты сказал, сын мой, только ты…

— У меня к Вам встречная просьба. Вчера внезапно умерли два моих товарища. Я бы хотел похоронить их по-христианскому обычаю.

— Были ли они добрые католики?

— Не знаю. Боюсь, что нет. Один родом из Остенде, что во Фламандии, другой — из Капской Колонии.

— Назови их имена, сын мой.

— Марк Вламинк и Жан Дюпре.

С улицы раздался звук клаксона.

— Это, святой отец, за мной. Позвольте откланяться.

— Ступай с Богом, сын мой! Я выполню твою просьбу…

Шеннон вышел из церкви и сразу оказался на солнцепёке. Было около девяти часов утра. За рулём джипа, потрёпанного временем, сидел Лангаротти, позади него развалился Земмлер. Шеннон плюхнулся на сиденье рядом с водителем:

— Поехали! — За следующий час ему надо было сделать множество дел: сменить патрули, выяснить ситуацию на окраинах, обеспечить связь и, главное, заняться формированием боеспособных подразделений. С отдохнувшими Земмлером и Лангаротти, дело шло веселее. Ровно в десять часов утра Шеннон поднялся в зал заседаний, поручив Земмлеру наладить телефонную связь, а Лангаротти — заняться похоронами. Он вошёл в зал заседаний последним. Кот занял единственное пустое кресло в конце стола и огляделся. Оказалось, что он находится в одном ряду с вождями бакайя. Прямо напротив него сидел Френч. Когда их взгляды встретились, он весело подмигнул.

После формальных слов приветствия доктор приступил к брифингу, посвященному текущему положению в стране. Подобно рукопожатиям, обсуждение было поверхностным и небрежным. Все собравшиеся прекрасно отдавали себе отчет о том, в какой сточной канаве находится хозяйство Зангаро.

— Господа, позвольте мне сделать несколько замечаний, — вмешался в их разговор Шеннон и, увидев удивление, на лицах присутствующих, добавил. — Я ведь бывший бухгалтер.

— У Вас есть конкретные предложения, полковник? — оживился Кауна.

— Да. Мне кажется наша экономическая программа, доктор, должна учитывать уклад экономики Зангаро и, в первую очередь, её экспортный потенциал.

— Вы имеете ввиду какао? — спросил Адам Пир.

— Именно! Надо максимально стимулировать его производство!

— Но большинство плантаций заброшены, растения вырождаются, болеют, — влез в дискуссию Фернандес. — Для восстановления производства требуются вложения, специалисты и…

— Или хозяева, — перебил его Шеннон. — Я предлагаю провести реституцию собственности и вернуть земли прежним владельцам.

— Что? Возвратить земли бакайя белым захватчикам? — возмущённо произнёс Вашни. — Этому не бывать!

Шеннон внимательно оглядел присутствующих. Вожди винду сидели с отсутствующим видом, поскольку их это не касалось: все плантации находились в Стране Кайя. Френч и Бенъард сочуственно смотрели на него, но было ясно, что они поддержат мнение председателя Комитета. Доктор задумчиво смотрел прямо перед собой и молчал.

— Я не предлагаю огульно возвратить все земли прежним владельцам. Было бы рационально дать их только тем, кто сможет вести на них хозяйство… — продолжил Шеннон.

— Полковник прав, — прервал своё молчание Окойе. — Нам нужно прививать чувство собственности народам Зангаро. — Я предлагаю принять три декрета: о регистрации собственности; о землепользовании, по которому право владения недвижимостью сохраняется только за теми, кто ею пользуется; и, наконец, о возврате собственности владельцам, у которых она была отнята без компенсации.

Вожди винду зашевелились о чём-то между собой переговариваясь.

— А что будет с теми, кто не захочет использовать собственность? — поинтересовался Френч.

— Мы продадим её с аукциона, а деньги от продажи вернём прежнему владельцу, — ответил за доктора Бенъард. — за вычетом комиссии и налогов, естественно, — добавил он.

— А если не будет покупателя? — не унимался Адам Пир.

— Тогда выдадим владельцу облигации государственного долга со сроком погашения пять лет, а земельный участок зачислим в государственный земельный фонд.

— А если он не согласится?

Вопрос повис в воздухе. К дискуссии присоединился Вашни:

— Доктор, как вы представляете регистрацию имущественных прав?