Алекс Лекс - Хранитель. Первая война (СИ)

Когда Иллигеас остался с Хардаррой наедине, он позволил себе выдохнуть свободней. Опустив плечи, он ковырнул потухшие угли костра носком сапога и обхватил голову руками.

— Ты тратишь много сил, — укоризненно произнес арт. — Хотя стоит признать, ты держался молодцом, и занял позицию главнокомандующего…

— Незачем меня восхвалять, Хардарра. Ты не меньше меня знаешь, что это только слова. Там, за туманом, враг слишком сильный, для этой жалкой горстки, что пришла сюда. Но они должны сражаться, — проговорил Иллигеас. — А у тебя великая скорбь по твоему народу. Я знаю об этом. Мои силы тут, это крупица…

— Не место тут для скорби. Но ведь есть белая драконица…

— Есть, — кивнул маг.

— Ты ведь веришь в ее силы?

Арт слегка склонил голову, вглядываясь в лицо Иллигеаса. Тот ответил молчанием. Он учуял белый огонь на севере, да и тут отголоски магии были очень сильны, и ведь Тира еще не сражалась в полную силу.

— Я слышал песнь серых эльфов. Мелодию жизни и смерти, — вместо ответа, сказал он.

— Смерти и жизни… — поправил его Хардарра. — именно в таком порядке. Это великая песнь о возрождении. Я видел эту эльфийку. Она ушла с лесным хозяином.

— Она сильная, — сказал Иллигеас. — А драконица… Я не всему ее научил. Да и не в моих это силах.

— Тебя что-то тяготит? — арт посмотрел ему в глаза и тоже вздохнул. — Ты в чем-то неуверен.

Иллигеасу не требовалось ему что-то объяснять. Хардарра дотянулся сам до его мыслей, аккуратно, прощупав всю дорогу и боль, что тот пережил. После, сжав губы, он сложил большие руки в замок, и прижал их ко лбу.

— Вот так-то… — проговорил маг.

— Да… — протянул арт. — Тяжелый у тебя был путь, да и письмо можно почитать слишком дорогой платой.

— Я знаю, но мир дороже, — ответил Иллигеас.

Он сделал подобие улыбки, и устремил взгляд лиловых глаз на север, к туманам, к прибежищу Аргелора. Туда же смотрел и арт. Только войска были в стороне со своими предводителями и занимались своими делами.

— Я думаю о народе, который может поднять песнь серой эльфийки, — сказал Хардарра.

Неожиданно, их разговор прервала Кеанра. Она подошла совсем тихо, только Иллигеас ощутил ее присутствие.

— Я хочу предложить разведку, — она взглянула на обоих магов. — Уж прошу прощения, что прерываю вашу высокую беседу.

Они повернулись к ней. Кеанра стояла, вытянувшись, как стрела, глаза горели, а руки ее лежали на кинжалах.

— Разведку? — Иллигеас глянул на нее снизу вверх.

— Да. Без магии, только мое умение и глаза, — сказала она. — Черный дракон магию может магию учуять, а меня нет.

— Тут пустошь. Как ты будешь прятаться? — с сомнением спросил арт.

— Это уже моя забота, — бросила тэларийка.

Не дожидаясь ответа, она скинула меховой плащ, оставшись в тонкой кожаной одежде, без излишеств, которая ладно сидела на ее тонкой фигуре. Мягкие сапоги на ее ногах делали ее бесшумной кошкой. В следующий миг, воительница исчезла. Она просто нырнула в серую пелену и растворилась.

— Разведка… — нахмурился Хардарра. — Молодежь даже совета и ответа теперь не ждет.

— Разведка не помешает, — Иллигеас произнес это отстраненно, словно думал о чем-то другом.

— Что в таком тумане можно увидеть? — арт мотнул головой. — Ты видно мыслями сейчас не тут?

— Я думал о своей ученице, — признался тот.

— Скажи мне, ты уверен в ней? — спросил Хардарра.

Глаза Иллигеаса были спокойны и смотрели сквозь арта.

— Магия дракона способна дарить и жизнь и разрушение, — сказал он. — Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Тира белый дракон, самый редкий, впрочем, как и черный. Их сила велика. Аргелор тоже удивителен…

— Удивителен? Его сердце черно! — арт сжал огромный кулак до хруста в суставах.

Он вспомнил гибель своего народа и смерть других.

— Мир может разрушиться от их боя, — сказал Иллигеас. — Моей магии тут н хватит, да и остались ее лишь жалкие крохи. Магия Высшего Мира тут быстро исчезает.

— Я могу помочь, — Хардарра опустился на камень. — А еще есть Первородные. Их магия может творить чудеса.

— Я о них слышал, — кивнул Иллигеас.

— Серая эльфийка ушла к ним, — напомнил арт.

— Лесной покровитель…

— Лесной дух тут будет не последним воином, — сказал маг. — Он часть этого мира. Из его дыхания и магии рождается жизнь. Он может удержать мир, помочь нам во всяком случае. Удержать это полотно, если оно затрещит во время боя.

— Да… — вздохнул Хардарра.

Иллигеас глянул на него. Арт стоял перед ним, обратившись к серому рассвету. Его мощная фигура будто сгорбилась, могучие плечи опустились, а ведь он мог быть сильным и выносливым воином. Но его призвание это исцеляющие силы, которые сейчас, казалось, его покинули. Он был без посоха, без жезла, не осталось даже магических трав. По его щекам, по плотной коже, стекали скупые слезы. Это был плач по его народу.

Иллигеас только нахмурился. Его собственная магия исчезла. От нее остались только жалкие крохи. Он даже не чуял сейчас дракона. Здесь, в ледяном холоде, он словно бы стоял по другую сторону стены.

— Твой народ возродиться, — Иллигеас неслышно встал рядом с ним.

Он произнес это с твердой уверенностью, которая пришла к нему совершенно неожиданно. Частичка Высшего Мира, последняя и самая малая, зажгла в нем уверенность. Рядом с артом стоял уже другой маг, и, глядя на него, Хардарра и сам ему поверил.

— Просыпается… — гном-лекарь поспешно покидал огромную шахту.

За ним тут же заперли вход, на несколько засовов, и тайный механизм отворил люк над огромной шахтой, оставив там только решетку.

— Пускай огонь! — крикнул Барвар Седобор.

Угли под тяжелым телом запылали, постепенно набирая жар. Языки пламени лизнули разорванный бок раненой драконицы, и Тира открыла глаза. Боль стрелой пронеслась по телу, от макушки до хвоста, до самых когтей, всовывая горячие иглы. Рана зашипела, запенилась кровь. Огонь влился в нее, и драконица, разинув пасть в немом рыке, извергла свое белое пламя. Стены загудели от мощного удара, но выдержали, хотя на головы гномов и посыпался песок.

— Гаси! — подал команду Барвор.

Люк закрылся. Все погасло, и стал слышен только сиплый рык драконицы. Новая ткань, новая чешуя уже закрыли рану, словно ничего и не было. Тира притихла. Она видела тут в темноте, и чуяла гномов, помнила холод и раны. Незаметно, она приняла свой человеческий облик, и осторожно ощупала бок. Мышцы немного болели, одежда еще пахла кровью, но раны не было.

— Жива… — выдохнула она.

Пальцы скользнули ниже, и не обнаружили фиала. Его не было.

— Открывай, — проговорил Барвор.

Снова загремели засовы, и каменная дверь, совсем незаметная в гладкой каменной стене, медленно отворилась. Глава мастеров сделал шаг и протянул Тире свою мозолистую руку. На его ладони лежал заветный фиал со слезой дракона. В этот момент кто-то за его спиной предпочел взять наизготовку боевой топор.