Йоханнес Луми - Тёмная потерна (СИ)

— Эй, на шхуне? Живой? — кричу с порога.

В ответ нечленораздельный бубнёж, но будем считать, что это «да». Ага, вижу, сидит на цепи, аки раб, руки тоже в кандалах. Ох, Александр Александрович, ты же уже не на один персональный вертел в аду заработал, и всё неймётся. Пришлось вернуться к сторожам за ключами, заодно контроль провёл.

— Живой? — спрашиваю вторично, стаскивая с головы пленника мешок.

Эк тебя, парень! Лицо как у того луноликого тирана, вождя корейцев из моего слоя, только этому не до улыбок. Глаз не видно почти, гематомы отливают всеми цветами спектра, нос, видимо, сломан. Крепко били.

— Уху, — бормочет пленник, щуря и без того узкие глаза.

— Идти можешь?

— Бугу, хы… шуки, — ответил мужик.

Ну, шуки так шуки. Следующий вопрос:

— Стрелять умеешь?

И тут вроде как что-то неуловимо знакомое мелькнуло в облике побитого парня.

— Стас?

— Ыхы, — осклабился пленник, сверкнув дырками на месте, по меньшей мере, пары зубов.

Ёлы-палы, и ты попал, аки кур в ощип! А, собственно, чему я удивляюсь, тут как раз всё логично. Нас с Димой в жертву принести хотели, а из Стаса, видать, выбивали, куда бабло спрятал. Ладно, потом поговорим, сейчас надо сматываться, но сначала…

— На вот тебе автомат, секи за дорогой, — протянул я ему один из трофейных стволов, — я ща.

Из вещмешка достаю замотанные в соломенные жгуты и в тряпки бутылки, свинство чистейшей воды, пакость, но так надо, это мне душу чуть-чуть согреет. Чиркаю тёркой по зажигательной спичке, швыряю одну за другой все четыре бутылки «Коктейля Молотова» в «терем», вот теперь можно удирать.

— Как ты? — спрашиваю я у спасённого мною человека, когда, мы, наконец, сделали остановку.

Вернее, остановок было уже штук шесть, всё же Стаса побили сильно, он и хромал, и бежал скособочившись, да и не бежал, скорее, а шёл вприпрыжку. И всё остановиться норовил. А я не давал, хотя до того, как Полуха чухнется, что прое…э-э…прозевал, в общем, и «заимку» хозяйскую и пленника, несколько часов пройдёт. Но впереди ночь, а нам нужно отмахать километров семь от места преступления.

Схрон наш вряд ли кто найдёт, я сам наткнулся на него совершенно случайно, оттуда птица вылетела, коростель, я думал, может гнездо у него тут, в кустах, а там оказался заросший лаз в погреб. Конкретный такой, из кирпича, видимо у кого-то тут хороший дом был. Внутри холодрыга, понятное дело, но ночи сейчас короткие, пересидим, тем более, что я ведёрко с камнями возьму туда, нагреем в костре. Дверь там никакая, правда, сгнила почти, хотя кованые петли после смазки даже не скрипят, но тут уж понадеемся на крепость слег, которыми изнутри подопрём, и силу оружия. Вариантов у меня нет. Да и не шарится тут Тварь, далеко от Тьмы и мест их появления, я имею ввиду подвалы всякие. А до утра искать нас не будут, это войсковую операцию надо проводить, с прожекторами и броневиками.

Выглядит Станислав ужасно, конечно, из серии «без слёз не взглянешь», нос вон, до знакомства с кулаками присных Ромодановского был курносым, а сейчас это вообще чёрт-те что, а не нос. Горбинка на переносице Стаса, появившаяся от удара, напомнила мне другую и разом накатила тоска, аж слеза навернулась. Суки! Я отомщу! Отвернулся, вытер незаметно глаз, откашлялся.

— Ты вообще как? Переломы есть? — продолжил я опрос моего бывшего «делового» партнёра.

— Ебло, — ответил он.

И вдруг улыбнулся разбитыми до размеров вареников губами.

— Ебро, — он показал на левый бок и поморщился.

— А! Ребро! — догадался я. — Ну, давай глянем.

Гематома была ужасной, аж в черноту, но пощупав и, главное, заставив его глубоко вдохнуть, я пришёл к выводу что мы имеем максимум трещину. Наверное, в этой безвестной деревне когда-то был колодец, но он нам и не нужен, речка-переплюевка катила свои чистые и прозрачные воды буквально в двадцати шагах, жаль, узка слишком, и островков нет, а то вообще как короли бы заночевали.

— Вот что, Стас, давай-ка окунёмся, надо пот смыть, да и тебе холодный компресс не помешает. Жрать у меня, извини, нет ничего, но вот отвар из чаги могу предложить.

— Номаня, — пробормотал парень.

Потом, уже в сумерках, я вдруг вспомнил, и протянул ему очки.

— Ну чего, ты там как, говорить-то можешь?

— Угу, — ответил бывший супервайзер компании «Призма».

— Рассказывай, тогда, как ты до такой жизни докатился?

Станислав лишь воздел очи горе.

— Ясно, — хмыкнул я. — В общем, я в курсе, из-за чего тебя прессуют, собственно, мы с Димой тоже под раздачу попали из-за этого же. Там про меня-то чего говорят?

— А ничего, — пробормотал, морщась, Стас.

— Что, совсем?

— Ну, что ты к адаптантам в плен попал, больше ничего.

— В пле-ен? — протянул я. — Вона как? А остальные чего, Крысин, там, и прочие?

— Так погибли они, — Стас, такое ощущение, не совсем понимал, что я хочу узнать. — Вы же в засаду попали, так?

— Так, — усмехнулся я, — только вот в чью? А про Миронова чего? Кипишь, наверное, страшный был?

— А при чём тут Миронов? — спросил Станислав, чем несказанно меня удивил.

— А что, ты хочешь сказать, с ним всё «хоккей»?

— Не, ну ты вообще, что ли, из леса не выходил? — удивился бывший узник. — Миронова убрал Салихов, он же МГБ курировал, вот генерал и решил устранить «око». Видать, крепко они там чего-то не поделили. Его арестовали и уже, насколько мне известно, расстреляли. И вообще, ты-то здесь при чём?

Вот оно что! Ну надо же, быстро сориентировались, мрази.

— А при том, Стасик, что это наши Мирона завалили. Они и Диму убили, и меня хотели, только тут у них облом небольшой вышел, — сообщил я спасённому.

Стас недоверчиво уставился на меня сквозь стёкла очков, даже глаза-щёлочки чуть больше открылись.

— Гонишь!

— Ага, гоню, так гоню, что аж месяц в лесах живу. Не, дружище, вам версию для лохов скормили, а на самом деле всё иначе было.

И я рассказал как. Не знаю, поверил ли мне Станислав, но зёрна сомнения в его душе явно посеял.

— А ведь возможно. Ходили слухи, что тебя в городе видели то ли в тот же день, то ли на следующий, — пробормотал, наконец, он.

— В этот, Стас, в этот, я чудом вырвался тогда. А эти мрази видишь как всё обставили. Нас с Димкой за делишки наши, — я сделал движение пальцем туда-сюда, чтобы обозначить чьи именно делишки, — хотели в жертву принести. Но… Не вышло.

— Так а Мирона они как заманили? — не поверил, видимо, до конца, парень.

— Ну, тот до юношей был охоч, — Стас, что удивительно, кивнул головой. Видимо это не было особой тайной.

— Заразили голубым триппером и повезли «лечить», — это слово я выделил жестом.

— Нихера себе, во Саныч даёт, — уважительно отозвался его бывший пленник.

— В общем, такое дело Стасик. Я господину Ромодановскому и его шобле наипервейший враг теперь, они очень дорогого мне человека убили, и друга моего, и меня хотели. Так что я, если хочешь, гурон на тропе мести. Знаешь кто такие гуроны?