Йоханнес Луми - Тёмная потерна (СИ)

— Знаю. Ты бы побрился, что ли, а то у индейцев, вроде, бород не было, — усмехнулся Стас, и тут же скривился от боли.

Это да, я как тот Иван — «вот он вышел на болото, весь оброс как партизан»* [*Цитата из панк-оперы «Кащей Бессмертый» (1994 г.), вошедшей в одноимённый альбом российской рок-группы «Сектор Газа»].

— А кого они ещё грохнули-то? — спросил Станислав после непродолжительно молчания во время которого каждый из нас заново переживал те события.

Я, так во всяком случае, точно.

— А жену мою, — просипел я, потому что в горле застрял внезапно возникший ком.

Стас странно глянул в мою сторону, сверкнув стёклами в свете костра.

— Я ничего такого не слышал, — пробормотал он.

— Ну понятно, вам-то это зачем знать. Но мне теперь только месть осталась, понимаешь? И посему, любой враг Ромодановского для меня друг априори. И я не втягиваю тебя в свою войну, более того, я попробую тебе помочь выбраться отсюда. Но в обмен запрошу как минимум информацию.

Вместо логичного вопроса — «какую информацию?» — Стас спросил:

— Отсюда это откуда?

— А? — не понял я.

— Ты говоришь, поможешь выбраться отсюда. Это ты что имеешь ввиду?

— А, это! Это отсюда, то есть из благословенной Вышинской, мать её, народной республики. А ты думал отсюда? — я описал пальцем дугу в воздухе. — Тут брат, увы, я не помощник. Говорят, нет отсюда выхода. А вот за пределы так называемой страны я тебя попытаюсь вывести. Но и ты мне помоги.

— Помочь в чём? — несколько шепеляво спросил молодой человек.

И я, внезапно, подумал что тут нет нормальных стоматологов, и он так и будет сверкать дырами в зубах до конца жизни.

— Для начала — за что тебя Ромодановский в зиндан посадил? Я догадываюсь за что, но, может, ты ещё чего знаешь, чем ему яйца можно прищемить?

Стас призадумался, потом очень неуверенно ответил:

— Боюсь, тут я тебе не помощник, Кость.

— Я понимаю, что ты боишься, — попытался я развеять его сомнения, — но подумай. Я же не предлагаю тебе воевать, просто прикинь, чем ему ещё насолить можно. Финансово, я имею ввиду. Может, ещё где склады есть, о которых я не знаю, или что-то подобное. Ты только наводку дай, дальше я сам. Тебе самому неужели не хочется поквитаться?

Я, вопреки предрассудкам, показал на себе, за что именно Стас должен был требовать сатисфакции. И снова он крайне неуверенно ответил, что, мол и рад бы помочь, но не представляет как. Это мне уже не понравилось, ведь парень явно темнил, я ясно видел это, хоть я глаз у меня всего один.

— Такая штука, мужик, — произнёс я, подкидывая в костёр дров. Уже порядком стемнело и пора было закругляться, — я тут недавно, но, понимаешь, я довольно долго прожил вообще, к тому же я старый пограничник, так что кончай мне лапшу на уши вешать. Лады? Из неё ведь даже пожрать не приготовить!

Стас сник. Ладно, ты, друг мой, подумай пару минут. Но не больше. Заговорил он чуть позже.

— Ты слышал когда-нибудь такую фамилию — Хренов?

Хренов? Хренов, Хренов, Хренов? Опять же, вертится в голове, но ничего конкретного.

— Немудрено, — в очередной раз скорчил болезненную гримасу Станислав, — широкой общественности этот человек неизвестен. А вот в узких кругах… Ты знал, что в недрах МГБ велись серьёзные исследования по вопросу перемещений?

Я посмотрел на собеседника, но вместо глаз увидел лишь отблески костра в стёклах очков.

— Перемещений? Я правильно понял, имеется ввиду…?

Стас молча кивнул головой.

— И?

— Ты хочешь ОТСЮДА выбраться? — спросил он в ответ.

— А это возможно?

Я снова пожалел, что вижу лишь отражение пламени вместо глаз собеседника.

— А если бы было возможно?

— Только после мести, — ответил я, почти не раздумывая.

— Понятно, — кивнул он головой. — Давай договоримся так. Я расскажу тебе всё, что знаю, но только когда ты поможешь мне выбраться отсюда.

— Смотри, какой расклад, — я потеребил бородку и вдруг почувствовал непреодолимое желание сбрить мерзкую поросль, — я тебе уже это, считай, пообещал. Я понимаю — ты боишься, что тебя втянут в войну. Но и ты меня пойми, уход для меня вторичен, более того, я так понимаю, что уйти, на самом деле, нельзя, иначе ты бы давно свинтил. Так что давай вернёмся к моему предложению — ты просто рассказываешь, как и что, особенно в части, касающейся Ромодановского и возможности прищемить ему яйца. А потом мы прикидываем, как вывести тебя с территории республики.

— А если я скажу, что уйти можно? Стопроцентно можно. И если я скажу, как это сделать? И если я скажу, что не ушёл, потому что мне здесь лучше, чем Там. Гм, было лучше, — добавил он.

— Эти сведения будут равноценны тем, что касаются яиц Ромодановского? Потому что извини, Кость, но тут я пас. В смысле, я хочу тебе помочь, честно хочу, только я, гм, мы, уже причинили ему возможный ущерб своими… движениями. Но это же так, комариный укус, ты же понимаешь.

— Ну не такой уж и комариный, — хмыкнул я, — ценность ты для него представлял явно, так что по носу мы его щёлкнули.

— Так а я при чём? — подивился бывший пленник. И тут же пояснил: — Он же взъелся просто потому, что всплыл сам факт, плюс Батурин с Руденкой стрелы на нас перевели, Я-ТО знаю, сколько и чего мы, гм, наварили. А счёт-то мне в разы больше выкатили.

Вот оно что! То есть, список пополняется ещё двумя гнидами?

— Так, а погоди, при чём тут твой Хренов этот? — вернулся я от эмоций к реалиям.

— Олег Хренов был, можно сказать, ведущим экспертом в этом вопросе. В вопросе перемещений. Между слоями, — разъяснил Стыцко, видя, что я не понимаю, о чём речь.

— А Загор-Загорский?

— Загорский просто ширма. Он и учёный-то так себе, преподаватель физики в колледже каком-то. Вся работа велась в другом месте, ну, ты понял где.

Да, тут и понимать было нечего.

— Ну, и?

— И он открыл способ, как выйти отсюда. Понимаешь?

У меня по коже промчалось стадо мурашек. Это возможно?!

И опять встречный вопрос — а почему нет? Если это дело курировала «гебня», а она просто обязана была его курировать, то тогда появляется больше доверия, что ли. Вряд ли они стали тянуть пустышку. Хотя… Не надо забывать — это Отстойник, тут нельзя выписать спецов определённого уровня, приходится довольствоваться тем что есть. Вон у нас в конторе, бывшей, главный силовик дурак дураком, а гляди как поднялся. И всё же…

— Продолжай, — попросил я едва ли не приказным тоном.

— Мы с Олежкой друзья были, почти в один день провалились, на один завод пошли, а потом его заметили быстро, он какой-то совсем невероятный спец был, у них в слое нет чёткой физики или математики, всё «на стыке» наук. Вот и он, будучи семи пядей во лбу, раньше времени перескочил в научный отдел, ну а потом возглавил лабораторию. В последние пару лет мы с ним мало виделись, а тут недавно прислал записку через одну общую… знакомую. Мол, встретиться надо, перетереть, но так, чтобы никто не прознал. Ну я прикинул хрен к носу, нашёл способ… Короче — путь отсюда есть.