Макс Мах - Квест империя: На запасных путях. Наша девушка. Империи минуты роковые

– Постойте, постойте! – запротестовала Лика. – Вы же мне опять ничего не объяснили. Это что, типа, документы? Паспорт такой?

– Нет, – ответил Макс. – Здесь вся ты. Воспоминания, характер, связи, банковские счета, коды допусков, пропуска… Все!

– Но откуда? То есть спасибо, но…

– Видишь ли, – мягко, как больной, – «Я опять больная?» – начал объяснять Макс. – Это ведь была реальная женщина. Графиня Ай Гель Нор. Она… умерла. Давно. Это случилось почти восемьдесят лет назад, но об этой смерти – так получилось – никто не знает. Так что она вроде как живет, хотя ее уже нет. А теперь вместо нее будешь жить ты. Ты поймешь. Потом. Она умерла, а это все досталось Легиону, а теперь это все твое.

Возможно, раньше, в своей прошлой жизни – еще полгода назад – этот не очень-то понятный рассказ с недомолвками, за которыми чудились ужасы пострашнее фильмов Хичкока; так вот, раньше такой рассказ произвел бы на нее очень сильное впечатление. Но с тех пор – «А была ли, вообще, когда-нибудь эта другая жизнь?» – многое изменилось. Лика вспомнила кровавый павлиний хвост, распустившийся в застывшем воздухе лобби «Невского Паласа», и горько усмехнулась. Увы, намеки на чужую смерть ее уже не впечатляли. Но у нее имелись другие, вполне практические вопросы.

– А как же отпечатки пальцев… – начала она. – Или что тут у вас?

– У нас, барышня, абсолютизм, обскурантизм и форменный бардак! – заржал Федя. – Добро пожаловать в страну непуганых идиотов! Эх, нету на них Лаврентия…

Лика смотрела на них, ровным счетом ничего не понимая. «Ну что они ржут, как кони! Объясните человеку! Я же не знаю, как и что здесь устроено!» И Макс объяснил. Ее Макс ей теперь всегда все объяснял:

– Ничего этого для тебя нет. Аристократия – тем более такая, как Ай Гель Норы, – выше закона. В империи конечно же есть досье на всех. Кое у кого есть досье и на аристократов, но дело в том, что закон запрещает фиксировать отпечатки пальцев, сетчатку глаз, голосовые форманты, спектр запахов и другие объективные данные, принадлежащие лицам, записанным бриллиантовыми, изумрудными и рубиновыми буквами. К слову, все эти объективные признаки можно подделать, но аристократам и этого не надо. Если ты, Лика, предъявишь код доступа к банковским счетам Ай Гель Нор или к ее личному праву на вход в императорский дворец, значит, ты она и есть. И никто не сможет это оспорить. Да и не захочет. Просто в голову не придет. Ну а внешне… Вы очень похожи. Просто как близнецы-сестры. Такое, понимаешь, совпадение. Так что лучшего прикрытия и ожидать не приходится.

Так она стала графиней. Но и это случилось потом. А что случилось перед этим? О, многое случилось с тех пор, как подхваченная на руки Максом она в три прыжка – ну пусть в шесть или девять! – перенеслась из осеннего Заполярья в мир галактической Аханской империи. Вы знаете, как делают монстров? Вряд ли. А вот Лика знала. Теперь знала. Она на себе испытала и прочувствовала, что это такое, когда из сломанной куклы создается звездная Галатея.

Меш говорил. Это был необычный опыт, и Меш не знал пока, нравится ли ему говорить или нет. Говорить было трудно, что само по себе еще не повод отказываться от нового знания. Тем не менее его рот и все, что внутри рта, ощущалось как чужое, постороннее, над чем у него была власть, но власть не природная, естественная, присущая живому существу в его отношениях со своим телом, а власть отчужденная, требующая участия воли и сознания. Чтобы говорить, он должен был контролировать движения губ, языка и многого другого, что он ощущал, как инструменты речи, но чему он не знал названия. Он должен был указывать этим инструментам, куда двигаться и как, и следить за тем, как они выполняют его повеления, и поправлять их, если инструменты ошибались. Делать все это следовало очень быстро, но в результате речь все равно выходила тяжелой и медленной, как быки, тянущие в гору платформу с каменным блоком, и мутная, как утро в ущелье, затянутом туманом. Йя сказала, что это пройдет, и он тоже знал, что так и будет, но время текло, как старое густое масло, медленное и тягучее, и ожидание становилось рутиной.

– По-е-ди-ннн-ок? – проскрипел Меш, с трудом выводя песню вопроса.

Виктор оглянулся – он сидел перед одной из «живых» машин – и рассеянно взглянув на Меша, покачал головой:

– Не сейчас. – Он еще посмотрел на Меша и добавил: – Извини, принц, но не сейчас. Может быть, вечером?

– Ллл-ад-ннн-о, – ответил Меш. Он понял, и не обиделся, и хотел уйти, но в зал вошел Дракон. Дракона звали Макс, но Меш видел суть этого человека. Макс обладал силой дракона – Меш имел в виду не одну лишь физическую мощь – спокойствием дракона и его хитростью. Он был Драконом.

– Хочешь подраться? – спросил Дракон, и от вибраций его голоса волосы на загривке Меша встали дыбом.

– Д-аа, – сказал Меш, принимая вызов. С Драконом он еще не дрался.

– Пошли, – сказал Дракон, поворачиваясь к двери, в которую только что вошел. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если на поединок посмотрит моя женщина?

– П-уу-ссс-ть, – ответил Меш в спину Дракона. Драконы выше приличий, но этот дракон был достаточно вежлив. И они выше сословных границ, но принц Меш чувствовал, что в жилах этого дракона тоже течет царская кровь.

Они поднялись наверх, туда – Меш называл это место «малым замком», – где все они жили. Здесь Меш подождал в обширном зале с фонтаном и множеством статуй, пока Дракон зайдет к себе в апартаменты, расположенные на втором ярусе, прямо над зимним садом, и вернется со своей женщиной на руках, и они пошли дальше, в ближайший зал для поединков.

Зал был огромен и полон света. Белые стены, белый потолок и деревянный пол – великолепное место, чтобы помериться силами или потренировать свое тело. Меш уже знал, как вызвать из стен, потолка или пола самые разные устройства, которые предназначались для формирования тела и духа. Он проводил здесь много часов каждый день, а дней этих прошло уже немало с тех пор, как он появился в звездном ковчеге.

Макс-Дракон открыл в белой стене нишу на высоте двух метров от пола, сформировал в ней удобное кресло и, поднявшись вместе с женщиной наверх – выдвинувшаяся из пола платформа легко подняла их на уровень ниши, – устроил ее в кресле.

Меш стоял у входа и смотрел на действия Дракона. Дракон любит свою женщину. Это не было для Меша новостью. Он узнал об этом давно, как и о том, что женщина – Лика – любит Дракона. Это было очень сильное чувство, и оно тревожило Меша своей неправильностью. Все люди в ковчеге были ужасными уродами, но Меш уже привык к их виду и понимал, что эти уроды смотрят друг на друга другими глазами. Вероятно, они могли считать один другого красивыми, точно так же, как люди Вайяр. В остальном они, несомненно, были людьми, и Меш не мог не оценить их силы, ума, умений и знаний, их могущества, наконец. Однако Дракон и его женщина разрушали представления Меша о жизни и человеческих отношениях.