Ма. Лернер - Барабан бьет сбор

– Помогите, – чуть не плача воскликнул юноша, размазывая кровь и грязь по лицу.

– Это ты Кормик? – с трудом узнав брата Маты, изумилась Фиона. – Что случилось?

– Там, – показывая рукой в сторону подворотни, – невразумительно сказал. Фонарь по соседству то ли не работал, то ли разбили, света не было, но подозревать Кормика в желании заманить и ограбить? Идиотизм.

Она развернулась и, проехав несколько метров, в свете фар обнаружила прямо на земле лежащую девушку. Поспешно соскочила и принялась осматривать. Вся одежда была вымазана в крови, но долго искать не пришлось. Ранение в районе плеча. Очень нехорошее, рядом плечевая артерия, но вроде не задета. Она глухо застонала, не приходя в сознание.

– Кто это сделал? – спросила Фиона, поспешно доставая из коляски нож, распарывая одежду на девушке, некогда церемониться и отрезая от только что купленной рубашки куски.

– Солдаты. Сначала все было нормально, она не жаловалась. Мы бежали, а потом, – он шмыгнул носом, – упала.

Шок, поняла Фиона, поспешно ковыряясь в памяти на предмет более полезных сведений. Выходного отверстия нет – это хорошо или плохо? Мрак, дальше-то что делать. Этот тоже в шоке, не слишком соображает.

– Помогай! – приказала, поспешно освобождая коляску. Продукты, одежда – все вон. Потом вернется и если не унесут, подберет. Сейчас не до этого. – В больницу надо. Это все временно, а пуля внутри. Грузи ее, да не как одуванчик! Взял, приподнял. Ты мужчина или нет?

– В «Три сестры» отвезти, – приходя в себя на глазах под выполнение команд, предложил юноша. – Тут не далеко.

– Покажешь дорогу, садись сзади и говори куда езжать. Никогда не заходила.

Она добавила газ, двигатель так и рычал все это время, и с недоумением оглянулась через плечо:

– За меня держись, не бойся!

Стесняется наверное хватать женщину за разные места и прижиматься.

– И рассказывай.

– Что? Направо поворачивайте.

– Все. Что произошло, почему стреляли. На патруль наткнулись и из-за нарушения комендантского часа вы не остановились?

– Нет. Все не так.

Он заговорил горячечно, перескакивая с мысли на мысль и перемежая указаниями, где поворот.

К обеду у здания Управы стали собираться люди. Никаких особых планов они не строили. Часть шла туда по делам, часть работала, кое-кто вроде Кормика с его подругой проходили мимо и из любопытства присоединились. Никто толком не знал что происходит, как должна функционировать городская власть, если выборы отменили и в здание никого не пускают.

Поначалу присутствовало человек 300–500. Группами они возбужденно обсуждали происходящее. Поползли слухи, фактически представлявшие собой программу ближайших действий: забастовали де рабочие, остановили пассажирский поезд, разобрали рельсы и т. п.

Подобные сообщения всегда действуют воодушевляюще на участников волнений: во-первых, мы не одиноки, во-вторых, не нам одним, в случае чего, отвечать. Напряжение повышалось, подходили все новые люди. Кто-то свистел, кто-то выкрикивал оскорбления в адрес армии, правительства и короля. Появились первые ораторы.

Нет, он их не знает, хотя все-таки в Лиге ветеранов со многими знаком и бегал по поручению. Большинство из тех людей забрали раньше. Явных лидеров не успели выдвинуть. Толпа не была единой, хотя происходящее всерьез задело практически всех. Там развернулась арена борьбы между агрессивными критиками власти и теми, кто в нее, эту власть, еще верил или боялся с ней связываться. Осторожные и лояльные по отношению к власти, пытались крикунов остановить и вразумить.

Нет, никакой подготовки. Он точно знает, избранные как раз в это время решали какие действия предпринять. По смущенным недомолвкам очень похоже, решила Фиона, что если не у тебя дома, так где-то рядом. Отсюда и уверенность в отсутствии руководителей Лиги на месте происшествия, и слова Маты о бумажниках и готовности помогать. Все Ветровы что-то знают и не вмешиваются. Почему? Нет ли у них контакта с тюрьмой и не получали ли соответствующий совет от Стена? Даже Кормик девушку выгуливал, а не лез строить баррикаду.

На ступеньки поднялась какая-то неизвестная женщина и принялась перечислять свои обиды, продолжал объяснять парень. Половина ее проблем вообще к ситуации отношения не имела, но это очень подействовало на толпу, когда она жаловалась на отсутствие денег и что военные лишили ее работы. Кормик так понял, что она уборщицей в Управе трудилась, но может и ошибся.

В любом случае крики: «бить шиольцев» и прочее в таком роде, прозвучали и некому было возражать. Еще молодой парень притащил королевский портрет из тех, что висят в присутственных местах, и разодрал демонстративно. Толпа бурно аплодировала, выражая отношение к главному, по ее мнению, виновнику всех несчастий на острове.

Еще один призывал собраться на следующий день на своих местах работы, в школах, и тому подобное и призвать пойти демонстрацией в город, требовать освобождения арестованных и отмены военного положения. И как-то совершенно без причины, вдруг, люди полезли ломиться в здание, били окна, ломали двери. Полицейских избивали. Вряд ли кто-нибудь мог ясно сказать, зачем он рвался в дом и чего они добиться желают таким странным образом. Но совершенно очевидно, что не из хулиганства, а хотели заставить, наконец, «начальство» услышать протест народа.

Тут Кормик попытался увести с площади подругу, опасаясь за ее в возникшей давке, однако улицу перекрыли солдаты. Восьмой драгунский, сказал уверено на уточняющий вопрос.

Их ругали «гадами», «кровопийцами» и всякими другими словами. Кидали палки и камни.

Где-то в районе шести вечера подошли конные в дополнение к уже присутствующим военным. Офицер потребовал разойтись, на что толпа ответила руганью. Бородатый мужик пошел на цепь солдат и рванул на груди рубаху: «Стреляйте!». Люди говорили: «В детей стрелять не будете!». Действительно, там много присутствовало женщин и детей.

Солдаты по команде произвели предупредительный залп в воздух, от чего толпа шумевших и напирающих людей отхлынула назад. Однако тут же из толпы раздались выкрики: «Не бойтесь, стреляют холостыми». Последовал повторный залп по толпе. Вероятно не один.

– Был страшно, – тихо сказал Кормик. – Очень. Люди метались, кричали и падали. Мы бежали и в голове никаких мыслей. Я трус, да?

– Глупости, – уверенно отрезала Фиона, – в первый раз под обстрелом все теряются. Не веришь, поговори со Стеном или любым фронтовиком. Они лучше моего объяснят, но я тебе точно говорю – не раз слышала от людей заслуживших награды. А ты свою девушку не бросил и не сбежал. Молодец.

Она проехала по аллее обсаженной с обеих сторон деревьями прямо к дверям, разве не стала таранить. Соскочила и принялась дубасить ногой со всей силы. Через пару минут дверь распахнулась и появился мужчина в белом халате в сопровождении явного сторожа в фуфайке и с топором.