Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

– Ну одному-то – пришло, – отозвался Гев’лант.

Она оглянулась через плечо. Командир фургона стоял под стеною и осматривал ее щит.

– Неплохо, – проворчал он. – Прошла, как вижу, навылет.

Что-то подхватило ее в воздух, перевернуло дважды и поставило назад.

– Попали в тебя? Где? Покажи!

Мер’данар уже не улыбался, а глаза его были внимательные и все примечающие.

– Оставь ее, Мер, ничего с ней не случилось.

– Откуда знаешь?

– Потому что вижу. – Эсо’бар даже с места не сдвинулся. – Это всего лишь маленькая царапина на левой руке.

Прежде чем она успела запротестовать, рукав ее был подвернут, а толстые пальцы аккуратно касались ранки:

– Ты ее промыла?

– Это ничего страшного.

– От такой ранки начинается горячка, потом заражение и гангрена. У наших целителей полно работы, а ты хочешь добавить им лишку?

Кей’ла устыдилась. Об этом она даже не подумала. Прежде чем сосчитала до десяти, рану ее промыли кисловатым вином и обвязали тряпкой.

– Покажешь ее вечером Ана’ве. Пусть осмотрит и сменит повязку.

– Хорошо, – она почти скомпрометировала себя, шмыгнув носом.

– Будут стрелять.

Она не заметила, кто это сказал, но Мер’данар молча задвинул ее под прислоненный к стене щит и занял позицию. Она скорчилась, оглядываясь в фургоне. Экипаж его насчитывал восемь воинов: ее братья, вечно молчащий Сел’харр, мрачный Мол’хресс, о котором она знала лишь одно: что он потерял двух братьев в схватке у рампы, худой, как щепка, Клев’мер, командующий всеми Гев’лант и двое новых, чьих имен она еще не узнала. Все носили шлемы с кольчужными бармицами, что опадали прямо на спины. А еще кольчуги или кожаные доспехи, мечи, топоры, кинжалы, луки и арбалеты. В углу фургона стояла связка дротиков, копья, гизармы и рогатины. Не хотела бы она оказаться кочевниками, что их атакуют.

Но кочевники пока что атаковать и не собирались. На этот раз, сидя под щитом около борта, она не услышала звука подлетающих стрел – просто что-то ударило в доски у ее головы, раз, другой и сразу застучало градом так, что она скорчилась еще сильнее, зажимая уши ладонями.

Фр-р-р, фр-р-р, фр-р-р – над фургоном промелькнула очередная порция стрел, одна-другая зашипела, теряя пламя на плетеных заслонах.

– Пока не выходи, – проворчал Мер, словно она была дурочкой.

Пак. Паопаапак . Четыре стрелы, одна за другой, воткнулись в песок на дне фургона, всхлипнули бессильно и погасли.

– Ну все. – Мер’данар вытянул стрелы из пола. – Теперь сделают себе короткую передышку.

Внимательно оглядел стрелы, две отбросил в сторону, две подал Гев’ланту.

– Часть так обожжена, что не пригодится ни для чего, разве что используем наконечники. А часть можем отдать назад сразу же.

Командир фургона несколько отошел, натянул лук и послал первую стрелу над плетенкой на борту. Эсо’бар приклеился к бойнице.

– Сильно влево.

Вторая стрела мелькнула в воздухе.

– Прямо в цель.

– Эх, развлечения… – Мер выполнил несколько жестов на ав’анахо , говорящих, что он заскучал. – Они стреляют в нас, мы – в них, а на самом деле никто не намеревается пока что причинить другому серьезный вред. Хочешь увидеть?

Прежде чем она успела ответить, он поднял ее к ближайшей бойнице.

Чуть правее нее была стена фургонов, пять повозок составляли короткую линию, что заканчивалась фургоном со стрелковой башенкой. Слева открывалось предполье, усеянное заостренными кольями, ямами и неглубокими рвами. А в каких-то ста пятидесяти – двухстах шагах дальше стоял широкий плетень, выглядевший так, словно его сколотили из досок и обложили свежесодранными шкурами. Даже отсюда она видела рои мух, реющие над столь аппетитным куском.

– Их там с сотню, сидят за укрытием и расходуют стрелы. Нынче я ни разу не видел конных. Ждут.

– Чего?

– А паршивый козел их знает. Наверняка того, когда удастся поджечь жилые фургоны, поднять панику – и только тогда ударят. Всю ночь они ставили эти укрепления. Твари, осаждают нас, словно мы город какой-то. Будь у нас…

Явственно прикусил себе язык, не договорив. Будь у нас колесницы… Если бы Дер’эко и близнецы не исчезли на юге вместе с пятью тысячами колесниц и Орнэ.

– Не переживай. Они целы.

– Да. Наверняка.

Он держал ее, она же вцепилась пальцами в край крестообразной щели, а потому руки ее были заняты. На анахо легче врать, чем на высоком языке.

– Если они желают пожара – дайте им его, – вырвалось у нее, и она сразу же почувствовала стыд. С каких это пор трусливые девчонки советуют воинам?

– Ну да, сестричка. – Мер’данар рассмеялся, к счастью, совершенно не обидно. – Вместо кочевников подожжем жилые фургоны, и правильно, чего им стрелы переводить?

– Нет… нет… я просто подумала… ладно, ничего…

– Ну хорошо. – Он поставил ее на землю и шутливо ткнул ладонью: – Говори.

– Нет… не о чем говорить, – опустила она голову.

– Эх, бабы. – Она не заметила, кто именно отозвался, но значения это не имело, потому что теперь наверняка все смотрели на нее и улыбались с жалостью. – Если бы лагерь пришлось оборонять им – остались бы только дым и пепелище.

Гнев появился внезапно, словно ранка от наконечника стрелы.

– Ну именно дым… Я подумала, что если они увидят достаточно много дыма внутри лагеря, то атакуют. Довольно будет поджечь немного соломы и мокрых листьев… И вы узнаете, ждут ли они пожара или чего другого…

Кей’ла подхватила щит и выскочила из фургона.

Но, пока добралась до припасов, ее накрыло. Мер имел право немного пошутить, в конце концов, он стоял в первой линии обороны, рискуя жизнью, в то время как она всего лишь доставляла еду и питье в фургоны и к тому же имела наглость приставать к ним с какими-то дурными идеями. С каких это пор девочки говорят воинам, как тем сражаться?

Но, по крайней мере, теперь она знала, что такое осада. Осада – это прятаться за заслоном, обтянутым мокрыми кожами, и стрелять в обороняющихся. Вчерашние атаки конных продолжались до вечера, а ночь, как видно, кочевники посвятили тому, чтобы закрыть лагерь в кольцо укреплений, который должен был совершенно отобрать у верданно свободу передвижения. Отец все время совещается с боутану и прочими командирами, а ее отослал в постель только хорошо за полночь, выглядя к тому же несколько удивленным, что она все еще крутится поблизости. А когда утром она сказала, что хочет помогать девушкам, только кивнул и отмахнулся на анахо’ла «ступай, ступай».

Даже он перестал ее замечать.

Кей’ла глянула в сторону рампы, что шла вниз и завершалась на середине лагеря. Сходил по ней очередной непрерывный поток фургонов и нескончаемый табун лошадей. Колесницы. Очередные Волны, взятые из лагерей, которые еще стояли по ту сторону скальной стены. Под рампой их собралось уже три тысячи, и все знали, что еще чуть-чуть – и разгорится настоящая битва, не тот малорезультативный обстрел вслепую, но бой лицом к лицу. Даже она понимала, что они должны вырваться из-под гор, отправиться на восток, иначе весь поход будет без толку. Они уже потеряли три дня, а каждый шаг солнца по небу отдалял их от достижения цели. Все ждали приближающейся схватки, она чувствовала эту жажду в горячке взглядов, в сдерживаемой резкости движений, искусственной веселости, выказываемой экипажами боевых фургонов.