Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

Еще один залп зашумел в воздухе. Присесть, щит над головою, подождать.

Она успела доставить еду еще двум фургонам и как раз бежала с информацией, что экипажу десятого нужно больше стрел для арбалета, когда дверцы фургона ее братьев распахнулись, и сильная рука втянула ее внутрь.

– Ну что-о-о?! – крикнула она с возмущением и заболтала, удерживаемая в воздухе, ногами.

– Поставь ее, Мер. Глупо выглядит. То есть глупее обычного.

Руки у нее были свободны, поэтому она показала Эсо’бару «вонючий осел».

– Мы решили передать боутану твою идею. Мер и Сел’харр нынче отправятся с ней к командиру. Хаверех передаст ее дальше. Хотим, чтобы ты знала.

Мер аккуратно поставил ее, широко улыбнулся и шутливо толкнул в бок. Уже не так аккуратно. Если бы не панцирь – получила бы синяк.

– Хорошая идея, жабка. А теперь – лети. У всех нас есть обязанности.

Шли они где-то половину дня. Непросто было оценивать время под небом, которое, похоже, и не намеревалось одеваться в сумерки, но ноги – а особенно стопы – сообщали, что пришло время отдохнуть. Взгорья явственно приблизились, еще час-другой, и путники должны войти между ними. Кеннет оценивал высоту в несколько сотен футов: достаточно, чтобы с самого высокого охватить взглядом кусок окрестностей.

Он поднял руку:

– Стоять! Десятники – ко мне! – Отошел с сержантами в сторону. – Кто-то что-то вспомнил? Какую-то легенду об этом месте?

Те лишь покачали головами.

– Сделаем короткий перерыв, хочу, чтобы люди отдохнули, прежде чем мы выйдем на взгорья. Не знаю, наступает ли здесь ночь, а потому разобьем лагерь на вершине ближайшего и отдохнем какое-то время. Воду – экономить. Пока мы не видели и следа от нее.

– Еды у нас тоже немного, господин лейтенант.

– Если не отыщем быстро воду, еды нам должно хватить, Вархенн. Впрочем, если найдем – тоже хватит. – Кеннет выразительно остановил взгляд на явно измученных лошадях. – Берф, когда разобьем лагерь, вышли по окрестностям несколько патрулей с собаками. Они быстрее найдут воду, чем мы. И не делиться с ними своей водой.

– Но, господин лейтенант…

– Напоенные псы не станут искать воду, ты об этом знаешь. Они должны испытывать жажду.

Берф скривился, но спорить не стал.

– Вархенн, сколько у нас водки?

Не только старый десятник приподнял брови в немом вопросе.

– Осталось несколько фляг, господин лейтенант. Еще с Кехлорена. Не было настолько уж холодно, чтобы разогреваться.

– Хорошо. Собери ее и следи, чтобы никто не почувствовал себя замерзшим. У меня есть кое-какая идея.

Никто не спросил – какая именно, что хорошо говорило о дисциплине.

– Пусть люди не сидят и не думают о глупостях. Им нужно осмотреть оружие и доспехи, проверить запасы, убрать лишние вещи. Здесь теплее, чем в горах, я не хочу, чтобы они начали терять сознание. И перед выходом – всем надеть плащи.

Снова молчаливое согласие. Нужно ли им было попасть невесть куда, чтобы начать вести себя словно нормальный, дисциплинированный отряд?..

– А что потом, господин лейтенант? – тихо спросил Андан.

Все же – нет.

Кеннет повел взглядом по лицам. На всех виднелся один и тот же вопрос – что потом? Он улыбнулся:

– Ты выскочил с вопросом – тебе и снимать сапоги, десятник.

– Э-э-э…

– Без разговоров, снимай.

Андан миг-другой выглядел словно ему хотелось спорить, но наконец он охнул, хлопнулся на землю и расшнуровал тяжелую обувку. Подал командиру.

Лейтенант осмотрел подошву, провел по ней пальцем. Сунул палец Нуру под нос:

– Узнаешь?

Что-то липло к коже, поблескивая алмазной чернотой.

Десятник поглядел на пыль, проехался по подошве обувки собственным пальцем. Осмотрел его, понюхал, лизнул.

Миг-другой шевелил губами, как знаток вин, оценивающий новый урожай.

– Сера, – проворчал Нур. – И гнилые яйца. То самое место?

– Не знаю. Но есть у меня такое предчувствие. Много людей исчезло в горах за последние месяцы. А эти серые были чужаками, не могли двигаться незаметно, наверняка оставляли порядком следов. Патрули натыкались на них и пытались проверить, кто зимой бродит дикими окрестностями. А те, что нас сюда выслали, делали с этими патрулями то же самое, что с нами: выбрасывали их сюда. Чем-то те им мешали, вот их и убирали.

– Без боя?

– Нас – полсотни, а в патрули зимой ходит не больше десятки. Псы в санях. Справились бы мы, будь нас десятеро, будь собаки впряжены и не могли бы сражаться и захвати нас врасплох? Мы уже шли в атаку, а Ублюдки наверняка и знать не знали, что происходит. Может, у серых было тогда достаточно времени, чтобы их сюда заманить и вернуться?

– Может…

Фенло Нур сплюнул темной слюною и взглянул на командира с чем-то вроде признания в глазах. А еще – с мрачной веселостью.

– Выхода нет.

– Есть.

– Если у кого-то будут крылья.

– Не все выходы должны оказаться настолько высоко. Знаем только, что в один из них отсюда можно выйти – хотя необязательно назад в Хевен. Кроме того, у нас есть кое-что… кое-кто, кто им нужен. Мы отсюда выйдем. А когда вернемся, ты получишь письменный выговор за то, что не называешь командира по званию, младший десятник.

– Если мы вернемся, я сам сдеру с себя кусок кожи, чтобы было на чем его написать, господин лейтенант.

Они смерили друг друга взглядами. Еще мгновение назад они понимали друг друга без слов, чуть ли не читая мысли друг друга. А теперь, спустя десяток ударов сердца, снова их развело по разные стороны.

Молчание прервал короткий кашель. Велергорф взял на себя роль того, кто должен задать глупый вопрос.

– Прошу прощения, господин лейтенант, но я – ни капли не понимаю. Где мы? Как выйдем? И почему младший десятник Нур слизывает грязь с сапога Андана?

Остальные сержанты кивали.

– Помнишь того мертвого Ублюдка, которого мы нашли в Хевене? У него в складках одежды была такая же пыль. А Фургонщик-колдун утверждал, что он пил воду с серой и пребывал в месте, где не видно солнца, хотя там и не темно, – и что было ему тепло. Как ни крути – это здесь. То есть здесь есть вода, и отсюда можно выбраться. Потому прежде всего мы найдем что-либо пить, а потом – выход.

Во всех глазах вспыхнул один и тот же вопрос.

– И – нет. Не в тысяче футах над землею. Я сомневаюсь, чтобы во всем этом краю был лишь один выход, да и то над таким скверным местом. А теперь – дополнительные приказы. Здесь – только мы и, возможно, приятели тех, кто нас сюда загнал. Но раньше сюда наверняка попали и другие. Осматривайтесь, ищите следы, может, до нас кто-то уже ходил этими окрестностями.

Велергорф приподнял бровь и машинально огладил острие топора:

– Ублюдки? Все те, кто исчез в горах? Сотня солдат?

– Сотня, разбитая на отряды по несколько – до десятка – человек. В горах что-то происходило всю зиму, помнишь? В разных местах убивали разных людей, купцов, селян, разбойников. Но не было ни одного случая, когда б напали на Стражу, ни одного убитого патруля. Патрули просто исчезали. Мы это просмотрели, все уверовали, что на солдат напали и их перебили и что они будут найдены позже, но так не случилось. Отчего? Потому что они попали сюда. Эти чужаки, серые, – Кеннет машинально указал себе за спину, – не из Олекад. Они не умели хорошо маскироваться, их легко было выследить. А зимой большинство охотников сидят по деревням и городкам, пути завалены снегом, перевалы недоступны, дороги – непроходимы. А потому, когда патруль Горной Стражи выходит из крепости и натыкается на странные следы, тропинки, оставленные людьми там, где их быть не должно, – что тогда делает?