Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

– Это можно сделать, если выплетать чары долго, медленно и аккуратно. – Дагена почесала нос. – Это магия, опутывающая и разум, и душу, а и то и другое сопротивляется слишком сильному напору. Тот, кто накладывает заклинание, должен оставаться очень близко от человека, которого желает контролировать, и все время за ним следить. Заклинание такое ткут месяцами, если не годами. И его легко сломать, хватит, чтобы чародей на несколько дней утратил контакт с жертвой. Больше я не знаю.

– А чары наложила она? – Лейтенант указал на графиню.

– Скорее, ее служанка. Она обладала странной Силой – это не были аспекты, это не был танец духов, скорее, нечто, что вытекало прямо из нее. И она даже убила несколько человек в замке, хоть я и не знаю зачем.

Дворянка захихикала так, что у них мурашки пошли по спине.

– Его лицо… такое старое и такое ребяческое. И те глаза… удивленные… он не должен был удивляться, он ведь привел их ко мне. Я должна была убить его пять лет назад, но он был таким сладким… невинным… без изъяна… чистый… каналоо … Мой брат… Моя рука… мы встретились на вершине башни, и я воткнула нож ему в спину… но поздно… они нас нашли… А он упал со стены и скользил по ней… те глаза… удивленные… он не должен был удивляться… У нее тоже были удивленные глаза… Не должна была удивляться. Она приказала ей лечь и уснуть… им… приказала им… и никто уже туда не входил…

Она замолчала.

– Немного же мы поймем, если вместо четких указаний будет у нас это лопотание, – заскрежетала зубами Дагена.

Кеннету пришлось с ней согласиться:

– Верно. Но, возможно, именно у нее в голове ключ к нашему возвращению. А значит, позже попробуем еще. Когда остановимся на более долгое время, вы должны решиться, что делать с тем конем, – указал на того, что был самым изможденным.

– Это боевой канейа чистой крови. Знаешь, сколько он стоит?

– Несколько порций пищи для моих людей и псов. То есть – он бесценен.

Они шагали, приглядываясь к солдатам, целый день – если продолжалось это целый день. Под этим небом цвета бледной серости минуты и часы сливались в один поток, и было не понять, сколько же времени миновало. Кайлеан знала только, что, когда наконец дали сигнал остановиться, она не сомневалась, что вместо стоп у нее – две окровавленные культяшки.

Они добрались до взгорья, если можно так назвать эти странные возвышенности, состоявшие из черных скал, и остановились на вершине ближайшей из них. Рыжий лейтенант сразу осмотрелся по сторонам. Черные взгорья перед ними, черная равнина позади. Небо из стали над головою. Ничего больше.

Некоторое время офицер казался потерянным. Может, надеялся увидать отсюда нечто большее, какое-то указание, знак на горизонте, место, которое привлекало бы своей инаковостью. Ничего подобного. Если речь шла о выборе дальнейшей дороги, самым осмысленным казалось прикрыть глаза, несколько раз провернуться на пятке и отправиться в сторону, куда укажет нос.

Потом командир стражников покивал, обронил пару приказов, а солдаты его принялись готовиться к отдыху. Снова появилась в нем эта твердость, непреклонное упорство, говорившее, что он станет сражаться, пока жив. На Востоке к такому подходили слегка иначе, множество кочевых народов обладало вписанным в жизнь фатализмом, и, когда обрушивалось на кого-то несчастье, тот говорил: «такова судьба» – и старался жить дальше, а ежели несчастья валились одно за другим, то, не в силах больше их выдержать, садился он на землю и ждал, пока не откроется путь к Дому Сна. Горцы были другими: Кайлеан казалось, что, даже если бы сама Владычица Судьбы попыталась их сломить, они все равно поступали бы по-своему, а из последних сил еще бы и наплевали ей под ноги. Ей это нравилось.

В целом-то она ведь и сама происходила из Олекад, а значит, была немного горянкой, верно?

Лагерь они разбили умело, часть стражников сразу легли на землю, укутываясь в плащи, часть осталась на посту. Благородного скакуна отвели в сторону. Лейтенант предложил убить его подальше от их глаз, но Дагена хотела при этом остаться.

Не сказала зачем.

По крайней мере у них хватит еды на несколько дней. Из конских костей и кусочков жира можно будет даже разжечь небольшой костер, а потому часть мяса они испекут сразу, часть попытаются завялить. Голод пока что им не грозил.

Хуже было с жаждой. У солдат было столько воды, сколько поместилось во флягах, для людей хватит на день-другой, но не для животных. Если они не найдут побыстрее какой-то источник, придется убить оставшихся лошадей.

Она очень хотела верить, что догадки лейтенанта верны. Некогда какие-то из солдат Горной Стражи уже приходили сюда и нашли ту воду. А один даже обнаружил дорогу к выходу.

Разве что то и другое расположено в сотне миль от этого места.

Она легла, подкладывая одолженный плащ под голову, прикрыла глаза и призвала Бердефа. Почти сразу почувствовала его поблизости, хотя со времени бегства из замка они лишь единожды соединились друг с другом. Но, если бы не это, нож серого убийцы выпустил бы из нее кишки. Слишком уж этот сукин сын оказался быстр. Потом, сразу после битвы, пес сбежал, а она не пыталась его призвать. Но теперь он нужен был ей как никогда ранее.

Он вошел в ее голову сразу – и сразу передал ей свои воспоминания. И свое смущение. И свою растерянность.

Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, в чем дело.

Этот мир был мертв. Совершенно лишен жизни. Здесь ничего не росло, ничего не ползало, не летало и не прыгало. Это она видела и сама – но этот мир был лишен также и духов. Бердеф видел их и чувствовал, духов людей и зверей, духов, заключенных в места своей смерти либо странствующих без цели. Духов, отыгрывающих пантомимы последних мгновений своей жизни, не могущих принять свой конец. Иногда он видел даже духов мертвых вещей, камней, скал, гниющих колод дерева. Со временем большинство из них расточались в серые пятна, присоединяясь к вечному круговороту жизни и смерти. Все это было миром, который Бердеф знал и принимал, миром, наложенным на мир живых, центром которого служила она, Кайлеан. Но теперь этот мир исчез. То, что дух пса видел и чувствовал, было ровно тем самым, что видела и она: плоской черной равниной под серым небом, мертвой на каждом уровне.

Так ее нашла Дагена:

– Ты не должна этого делать.

– Чего? Отдыхать? Тут нет ничего, знаешь об этом?

Черноволосая покивала:

– Знаю. Я осматривалась. Тут нет не только духов, но даже и следов обычной Силы. Аспектов – диких или поименованных. Никаких Источников, Течений, Рек, Колодцев или как там их зовут меекханские колдуны? Понимаешь? Но одновременно мне кажется, будто что-то давит на меня со всех сторон. Словно я нырнула на большую глубину. Окажись здесь чародей, владеющий аспектированной магией, он бы наверняка сошел с ума. Меня оберегает бабка, но даже она… растеряна.