Алекс Кун - Харон. На переломе эпох

Вот дальше было скучно. Скорость конвоя не превышала десяти километров в час. Хода нам полтора часа по Неве, потом чуть разгонимся и через два с половиной часа пройдем Кронштадт. На этот раз пойдем парадом через главные ворота, то есть на виду у всего города. Правда, уже глубокой ночью. К этому времени конвой должны догнать боты, закончившие сводить мосты. Небольшая часть конвоя выходит из колонны и остается в Кронштадте. Не все, как выяснилось, захотели к нам в Анклав.

Дальше пять часов хода до порта Станции. Тут дед рискнул отдать управление такому недотепе как я и сидеть рядом, смоля папиросы и травя байки. Не сомневаюсь, что на подходе к порту меня опять выставят с «козырного места».

Но порт Станции удивил. Наш конвой встретила целая вереница катеров, подходящих к каждому борту конвоя и передающих лоцманский сигнал. Увидев эти гирлянды огоньков, и веселое посвистывание, дед не стал отбирать штурвал, а благосклонно смотрел, как веду буксир вслед за лоцманом. Конвой распался на группы, заводимые лидерами на разные рейды. Порт-то у нас, оказывается, много чем обзавестись успел. Вот так закрутишься и не заметишь, как опять демократию построят, и либералы из телевизора полезут, защищать права несчастной нежити.

Не успели отгрохотать цепи якорей, а дедок уже сладко кимарил, привалившись в углу мостика. Низкий поклон тебе, Никита Афанасьевич. Довел нас, бестолковых, в целости да с прибытком. Предложу-ка я деду должность смотрителя гидропорта. И ему приятно, что при деле, и нам хорошо иметь судоводителя способного и катером и танкером управлять. Кадры решают все! Кстати, с крановщиком, он же водитель крана, я уже переговорил на эту тему. Гидропорту крановщик очень даже нужен, особенно при строительстве. Так что, устраивать их на житье будем прямо в дебаркадере ковша.

Позднее утро субботы, пятого мая, началось с Димыча. Попытался сделать вид, что меня под одеялом нет, и вообще, я еще не вернулся. Но против этого Тиранящего Завра маскировка не помогла. Пришлось вставать и разгонять сонную одурь ударной дозой кофе, что я обычно стараюсь не делать.

Завтракали под байки официально назначенного зама министра обороны, между прочим, по пограничным вопросам. Уже не только по береговым, но и по остальным границам анклава. Растет наш орел.

В виде ложки дегтя — границ у анклава еще нет. Линии на карте не в счет. И над этим вопросом работать предстоит много и вдумчиво. Но пока Димыч только намекнул о грядущих проблемах, предпочтя акцентироваться на победных реляциях.

Самое смешное, что керосина не нашли и в Высоцке. Зато без проблем обнаружили в Луге, практически пустом порту, если не считать кучу строительной техники и около сотни нежити. Действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Вчера весь анклав стоял на ушах, организуя перебазирование людей из Выборга и Высоцка. Даже «Георг Отс» вспомнил, что он не гостиница, а паром на ходу, выгрузив временно всех постояльцев и совершив два рейса до Выборга и обратно, возвращаясь загруженным «по клюзы».

Только все расслабились, пришло радио от Харона, мол, встречайте еще конвой. Начальник порта как услышал цифры, стал подражать начальнику аэродрома — то есть пищать от восторга и выть от ужаса. А когда эту армаду увидели гирляндой огней до горизонта, в ужас пришли и Большие Боссы, кулуарно велев Харона «без намордника» больше никуда не выпускать.

Еще ночью, свел перфекциониста Юрьевича с мечтателем Васильевичем, то есть представил капитана «Чичерина» нашему начальнику порта и настоятельно порекомендовал Алексея в замы Сергею. Удивились оба моряка — обычно я не столь категоричен в рекомендациях, но восприняли идею благосклонно. Возможно, только благодаря этому «дуэту» аврал обустройства на новом месте закончился ранним утром, а не через пару дней. Судя по толпам народа, ходящим и бегающим по набережной Канала, новички начали активно втягиваться в новую жизнь, не без конфликтов, но пока обходилось без стрельбы.

Пан смаковал цифры. Действительно, недурственно прибрахлились — к нашему Шутнику добавилось семь Тарантулов из Высоцка, плюс пара кораблей из легкого, сто сорок тонн, рейдового тральщика и девятисот тонного морского тральщика «Вице-адмирал Захарьин» умыкнутые от стенки Средне-Невского завода. Десяток крупных, по нынешним временам, военных кораблей это… внушает. Про массу катеров молчу. Про вертолеты и истребители не упоминаю. Вся триада в сборе — армия, авиация, флот. Вместе с Арсеналом и не помянутым иным снабжением.

Зато обо всем этом, материальном, не забывал Димыч, выдавая очередную строчку из цифр трофеев, и делая медитативную паузу на восхищение и прихлебывание кофе. Перечисление уже дошло до складов погранцов, с «бушлат зимний — триста сорок штук, сорок тюков». Не удивлюсь, если Пан знает, сколько трусов помещается в сорокафутовый контейнер. Слушать его становилось скучно, но токующий глухарь окружающих не замечает.

Правда, довольно скоро от медитации на добычу Пан перешел к возникшим проблемам. Кронштадт выразил протест на столь наглую проводку конвоя. В их словах явственно звучало «Да вы офигели!». Так что, обещанные мной трения начинаются.

— По этому поводу вспомнился мне анекдот «Доктор, меня все игнорируют! Понятно. Следующий!». Это я к тому, что в кругу друзей ничем не щелкай. Кронштадтцам работать надо активнее. В том числе с людьми. Могли ведь весь этот конвой к себе сманить, пообщавшись с народом раньше. Расширить, так сказать, границы своего присутствия. И кстати, Димыч, хоть на карте — покажи мне границы анклава, для общего развития!

Пан пожал плечами — А нету границ. Тебе интересно, возьми и нарисуй. Только с «обоснуем», а не «потому что гладиолус!».

А мне и рисовать ничего не надо, открыл ноут, выводя его из спячки, и послал на печать файл «ankl.pdf». Потом послал еще раз, увеличив контрастность. Теперь файлик «ankl.doc» и пусть Димыч восхищается моим умищем!

Вместо восхищения Пан достал своими придирками, почему так, почему эдак. Я даже рычать начал.

— Четвертый раз повторяю! Не надо нам в город лезть! Вот есть же прекрасное рокадное шоссе обходящее город в пятидесяти километрах от Центра. Называется Кировская бетонка или А-120 «Санкт-Петербургское южное полукольцо». От Большой Ижоры, где наш Арсенал и передовая, до Кировска, откуда мы вчера людей вывозили. Все. Ближе к городу пускай кронштадтцы лезут. Мы со временем на этой бетонке поставим «Стену» и не дадим расползтись нежити из Петербурга. Но это с весьма нескорым временем. А пока максимум границ, что мы осилим, это пятьдесят километров кировской бетонки от Арсенала до поселка Войсковицы, где рокада пересекает железную дорогу на Нарву. Это будет восточная граница анклава. Южная граница сто километров этой самой железной дороги до Нарвы. Западная граница по реке Нарве и побережью Финского залива. Все! Этот «прямоугольник» пятьдесят на сто километров мы еще десятилетие зачищать будем! Нас ведь и десяти тысяч населения нет, два человека на квадратный километр! А должно быть двадцать человек на километр — как это было в Ленобласти ранее. Я и так границу провел с запасом! Посмотри, там внутри пунктиром отмечены варианты скромнее, хотя я буду настаивать на первом и основном варианте с Кировской бетонкой и железкой в Нарву.