Алекс Кун - Харон. На переломе эпох

Получилось серединка на половинку. Хвост не разбили, но в основном благодаря встречающим, отжавшим руками наваливающийся на трап самолет. Можно сказать, встреча началась с крепких объятий и не менее крепких слов.

Дальше были рукопожатия, представления, посиделки в ресторане теплохода большой компанией и очень много разговоров. Хорошо, что «историческую часть» разговора привычно взяла на себя Катюха — иначе, у меня бы язык сточился по миндалины.

История «островка жизни на Неве» началась во второй день новой эры. Алексей Юрьевич оказался перфекционистом по натуре, и неправильность происходящего заставила его обзванивать родных и друзей, консультироваться, искать решения. Уже во второй день новой эры началось заселение его теплохода друзьями, друзьями друзей, знакомыми. Коллектив быстро разрастался, благо связь еще работала и устроившиеся в теплых каютах люди названивали уже по своим телефонным книжкам, рассказывая где они, и как тут здорово. Затем в мертвой пробке встал Вантовый мост и сотни людей стали искать спасения, в том числе, в порту «Уткиной заводи», который располагался прямо у моста. Так население острова резко увеличилось, скачком преодолев тысячный рубеж. Одного теплохода на триста пятьдесят мест было уже мало, и пришлось организовывать заселение других теплоходов, соответственно, запускать в работу спящие суда, решать проблемы питания и медицинской помощи. К этому времени уже пришла по телефонам информация о бешенстве и смертельной опасности укусов, так что добавились проблемы с карантином. Решая все эти сложности в свойственной ему манере «стремления к идеалу», Алексей Юрьевич потихоньку стал Большим Боссом острова. Вот только он не скрывал, что собирать нынче ресурсы на прокорм почти тысячи двухсот человек стало слишком сложно. Нежить осадила остров, и походы на берег без жертв не обходятся, несмотря на то, что скопилось на острове и оружие и люди, которые знают, что с ним делать.

Вот и обрадовался капитан нашей «синей птице». Ничего, что она белая, все равно — символ перемены к лучшему. Ради тысячи с лишним людей гидроплан можем и перекрасить.

Про Петропавловку он знал, но Уткина заводь жила гораздо комфортнее, чем люди в казематах крепости. Переселятся туда никто из «островитян» не захотел, даже когда Петропавловку начал подкармливать Кронштадт. Вот идею переселятся на Котлин «уткинцы» ныне активно рассматривают. Проблема только в том, что сам Кронштадт весьма прохладно отнесся к почти полутора тысячам едоков, в большинстве женщин, в лучшем случае умеющих водить машину с автоматической коробкой.

Теперь, выслушав образный рассказ Катюхи — мнение «уткинцев» колебалось, так как порт Станции теперь представлялся даже более интересным вариантом. Народ гудел как пчелы вокруг лакомящегося медом медведя. Медведем был я и обсуждал с Большим Боссом варианты вывода всех возможных плавсредств из заводи. Вплоть до баржи и наливняка. Вкуууусных плавсредств!

И все бы хорошо — но наведенные мосты мешают, ставя крест на всем четырехпалубном хозяйстве. А капитан своего «Чечерина» бросать отказывался. Похоже, нам не только гидроплан в синий цвет перекрашивать придется, но и мосты разводить. А так не хотелось!

Правда, Уткина заводь специализировалась, в том числе, на ремонтах судов, кабелей, трасс и электрохозяйства мостов, так что имелись тут два бота, заметно облегчающие работу с мостовыми пультовыми.

Долго колебался. Уж очень не хотелось начинать эпопею с разведением мостов. И тут перфекционист-искуситель Юрьевич намекнул — выше по течению, за «кривым коленом» много вкусного стоит. Начиная от пары военных катеров в ковше Средне-Невского судостроительного завода, что в поселке Понтонный, и заканчивая наливняками и балкерами на внешних речных рейдах. Вверх по течению до порогов все уткинцами исследовано и даже несколько человек эвакуировали. Выше порогов не ходили, необходимости не было, а топливо экономить надо.

Хотел было предложить сходить до крепости Орешек на катере, но капитан меня опередил, предложив нам туда слетать. Сорок километров для катера — больше часа хода. Для самолета пятнадцать минут. Бензин ЭЛка кушает автомобильный, девяносто пятый, и проблем с дозаправкой нет — две нормальные канистры, час полета.

Пока народ спорил о переезде, мы сели расписывать, кто какие корабли и куда поведет. Дотошность Юрьевича сказалась и тут, он как Пан, начал расписывать планы, кто идет вверх по реке собирать суда и катера, стоящие на внешних рейдах, кто на каких кораблях пойдет далее. Словом, расписывал судовую роль на весь конвой. Острая нехватка кадров судоводителей чувствовалась и тут — хоть и собирались сюда большей частью речники со стажем и семьями, но большинству руль четырехпалубника или стометрового Волго-Дона доверить было можно исключительно на просторах Ладоги, но никак не для проводки судна сквозь «игольное ушко» мостов Невы.

Я предложил отложить исход, и вернутся к нему через несколько дней. Мы тогда привезем толпу работников морского порта и решим вопрос без штурмовщины. Но сыграло соперничество речников с морским портом. Меня заверили, что и «сами с усами», справятся наличными силами. После чего спор о кадрах приобрел ожесточенность и непримиримость, формулируемую как «Идем сегодня, и Баста!».

Что интересно, когда все пошли курить на палубу, под начинающие пригревать лучи восходящего солнца, толпа жителей уже обсуждала переезд. Скорость распространения слухов явно превышает скорость света — что-то физики не учли в своих теориях.

Взлетели мы через сорок минут, в десять двадцать пятницы, четвертого мая в составе меня, Катюхи, Михаила и Юрьевича, обещавшего по дороге показать суда, на которые он послал катера с людьми для перебазирования всего нас заинтересовавшего в Уткину заводь.

Над заводом в Понтонном покрутились, осматривая еще два недостроенных катера на стапелях. Но нельзя объять необъятное. У нас и так караван намечается большой и разношерстный. Буксиры и теплоходы, катера и сухогрузы. Вот уж действительно «Исход».

Над линиями Отрадного сбросили пару жменей «кричалок» — вдруг и тут есть живые. Повторили выброс над Кировском. Тут уже живые точно были, с крыши Дубровской ТЭЦ в нашу сторону взлетел красный огонек ракеты, заставив присмотреться к черной крыше ТеплоЭнергоЦентрали. Сделали пару кругов, Юрьевич лихорадочно писал записку, на которую пришлось пожертвовать три пулеметных патрона в виде груза. После чего почти ювелирно, нырнув, сбросили письмо на крышу. Затем, качнув крыльями развернулись на прежний курс вдоль реки. Собирать народ будем уже маленьким теплоходом, «уткинец» обещал организовать спасательную экспедицию по возвращению.