Николай Петри - Судороги Земли

Зодчий не ответил. Амвросий тоже молчал, откинувшись на спинку кресла.

Где-то далеко-далеко замычала корова.

— В поселении знают об Изменении? — спросил Зодчий, когда молчать стало невыносимо.

— Немногие.

— И как вы восприняли последнее Изменение?

— Как часть закономерной деградации нашего мира…

Подобная терминология никак не вязалась с образом убелённого сединами старца.

Зодчий спросил об этом, но Амвросий заговорил о другом:

— Думаю, для тебя не секрет, что ежесекундно любой из нас понемногу умирает. Это происходит из-за необратимых изменений в организме. Мы меняемся, и это изменение неизбежно ведёт к смерти. Примерно то же самое происходит со всем окружающим миром, только в неизмеримо больших масштабах. Используя вашу научную терминологию можно сказать, что в природе возникает «бионекротическая» цепочка: мы меняемся — меняется мир — мир медленно умирает…

— Вы имеете в виду уменьшение площади Зокона?

— Не только… — Зодчему показалось, что голос старика дрогнул. — Мы слишком долго жили обособленно. Понадеявшись на иномирян, мы верили, что выходцы вольют новую кровь в чахнущее родовое дерево. К сожалению, мы ошиблись. Мы изгнали их на окраины, но это не решило проблемы. Скорее — наоборот…

Старик замолчал. Зодчий не торопил его.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Амвросий продолжил:

— За последние два года в поселении не родился ни один ребёнок…

Он опять замолчал. Молчал и Зодчий, прекрасно понимая, что это могло значить для рода Амвросия — через три четверти века последние поселенцы оставят мир, так и не родив нового поколения…

— И что вы намерены делать? — осторожно спросил Зодчий.

— Может быть, Изменение даст хоть какой-то шанс выжить нашему роду…

— А если нет?

— А что мы теряем?..

Возразить было нечего.

— Тогда другой вопрос, — сказал Зодчий. — Вы сами, то есть поселенцы, пытались вызвать Изменение?

— Нет.

— Почему?

— Наши предки пришли на эти земли до того, как мир стал Зоконом. Мы не можем вызвать Изменение.

— Вы хотите сказать, что Второе Изгнание спровоцировал иномирянин?

— Да.

— И вы хотите, чтобы я снова…

— Нет! — резко перебил Зодчего Амвросий. — Последнее Изменение подарило нам надежду. Мы хотим, чтобы всё оставалось, как есть. Во всяком случае, — пока…

— Это следует понимать таким образом, что я могу возвращаться на заставу и заниматься своим делом?

— Разумеется. Ты волен в своём выборе.

Фраза старца прозвучала двусмысленно. Зодчему показалось, что Амвросий хотел сказать больше, чем сказал.

Заставник поднялся, попрощался и направился к выходу.

Когда он был у самой двери, его догнал вопрос:

— Что у тебя с Наитой?..

Зодчий насторожился. Несколько секунд обдумывал ответ, а когда обернулся, чтобы сказать правду, Амвросия в кресле уже не было…

Ночь выдалась ужасная. За мощными бревенчатыми стенами, способными выдержать любой напор стихии, свирепствовала редкая в этих местах буря. В душе Зодчего бушевал ураган не меньшей силы. Выходец стонал, метался, вздрагивал во сне, конвульсивно выгибаясь на смятой постели, но не просыпался. Какая-то незримая неведомая сила продолжала филигранно удерживать его на грани сна и яви, не выпуская из паутины сновидений. Молчаливая борьба двух извечных начал продолжалась до того мгновения, пока, повинуясь внезапному порыву, выходец окончательно не проснулся и рывком сел на кровати.

В комнате кто-то находился…

Зодчий не видел его, но знал — он здесь. Секунду продолжался немой диалог с ночным гостем, а потом Зодчий увидел тень. Она метнулась к нему от двери, и полёт её оказался стремительным, словно молния. В голове пронеслась короткая мысль, что ему ни за что не суметь перехватить эту коварную тень в её исчезающе-быстром полёте.

Однако пока разум сомневался, руки уже выполняли привычную работу. Они встретили тень на лету и с лёгкостью, будто это был не взрослый человек, а котёнок, отшвырнули его к стене. Послышался чавкающий глухой звук. Вслед за этим тень невероятно быстро вскочила на ноги, и Зодчий увидел блеснувшую полоску стали. И опять, прежде чем мозг успел испугаться, руки сумели выбить нож, а нападавшего швырнуть с такой силой, что, врезавшись в окно, ночной визитёр вместе с рамой вывалился под стенающие от непогоды небеса.

Через минуту в комнату вбежал встревоженный Легонт. Он внимательно осмотрел беспорядок в комнате: смятую постель, перевёрнутые табуреты, сломанное окно. Потом поднял короткий нож, валявшийся на полу в разноцветном крошеве битого стекла.

— Знакомая, штучка, — сказал он, подбрасывая нож на ладони. — А куда его владелец подевался?

Зодчий указал на окно. Легонт понимающе хмыкнул.

— Странные у тебя гости… — сказал он с улыбкой.

— Какие есть, — развёл руками заставник.

— Ладно, пошли в мою комнату.

— Нет, мне с открытой «форточкой» будет приятнее думать…

— Как знаешь… — проговорил Легонт, зябко поёживаясь под порывами холодного ветра.

Оставшись один, Зодчий присел на кровати, привыкая к пугающей лёгкости внутри. Он ещё раз попытался прокрутить в памяти последние минуты, и был немало удивлён тому, что может с хронологической последовательностью восстановить каждую секунду этого отрезка времени. Ему не пришлось напрягать память, в тщетных усилиях морща лоб и чесать голову, в надежде, что раздражение височной доли «подстегнёт» «застрявшие» мысли, и они резвее побегут по извилинам. Достаточно было подумать, как перед мысленным взором встала ясная картина нужного события с полной сенсорикой — смотри кино внутри себя и детально анализируй отдельные фрагменты ночной схватки.

Явление это оказалось для Зодчего новым. Конечно, он всегда хотел иметь память, похожую на идеальный каталог: потянул ящичек с нужным названием и окунайся в мир, который навсегда исчез с арены истории. Чтобы приблизиться к подобному эталону, Зодчий в своё время изучил массу литературы и опробовал на себе множество методик.

Метод «возвращения» покорил его своей доступностью: ум любого человека обладает нормальной функцией вспоминания, то есть может «посылать» часть сознания в определённый период прошлого на умственной либо одновременно на умственной и физической основах. Однако данная методика так и осталась для Зодчего недосягаемой мечтой — он попал в Зокон…

И вот теперь, проведя несколько часов в непрестанном борении с ночными кошмарами, он просыпается в полной уверенности, что для него не осталось «тёмных пятен» в прошлом… Его прошлом. Теперь он может легко «возвратить» часть сознания в минувшее и пережить во всех деталях любые события. При этом его память способна заставить органы вновь почувствовать раздражители, воздействие которых было испытано в далёком прошлом. Для включения механизма нужен лишь стимул, стрекало, и этим стимулом является запах. Всё просто: запах — обонятельные нервы — таламус — образная картинка из прошлого…