Николай Петри - Судороги Земли

— Остановись! — загремел голос Амвросия, и старик вскочил с кресла.

Зодчий ослабил нажим, продолжая осматриваться по сторонам — нет ли где постороннего движения, которое могло угрожать его жизни. Но поселенцы стояли в немом изумлении, не делая попыток прийти своему сородичу на выручку. Теперь и сам Зодчий испытал чувство безмерного удивления.

Он посмотрел на меч, которым продолжал прижимать молодого воина к полу и который совершенно непостижимым образом оказался у него в руке. Зодчий нашёл глазами Легонта — тот был бледен.

«Похоже, я немного перестарался…» — невесело подумал Зодчий, вставая. Помог подняться поселенцу, и с извинениями протягивая ему оружие. Лишь после этого медленно повернулся к Амвросию.

С трудом подавив растущее раздражение, спросил:

— Что всё это значит?..

Амвросий уже сидел в кресле и выглядел спокойным. Он сделал движение рукой — в комнате остались трое: он, Зодчий и Легонт.

— Как ты сумел пробудить в себе родовую память?.. — Вместо ответа спросил Амвросий.

Несколько секунд Зодчий раздумывал, потом сказал:

— Я не совсем понимаю, о чём идёт речь…

Амвросий изогнул правую бровь и сказал:

— Каким-то образом тебе удалось всколыхнуть родовую память и вернуть навыки одного из твоих далёких предков. Некоторая неуверенность в движениях тела говорит о том, что в этой жизни ты не занимался ни русбоем, ни рубкой, ни боевой акробатикой. Это так?

— Так. Ничем подобным я не занимался…

— Но как тебе удалось активизировать родовую память?

— Да не знаю я! — начал горячиться Зодчий. — Какой-то молодчик забрался ко мне ночью явно не с целью дружеской беседы, а потом… Руки работали сами, мозг только следил за происходящим… — Зодчий прервал запальчивую тираду, чтобы спросить: — А что произошло в этой комнате несколько минут назад?

Амвросий ответил не сразу.

— Небольшая проверка.

— Проверка, значит… — В звонком голосе заставника слышался сарказм. — Вашему гостеприимству можно позавидовать!

— Мы готовы извиниться… — произнёс Амвросий суровым тоном.

— Я не девушка, — холодно ответил Зодчий. — Как-нибудь переживу!

Он резко повернулся и направился к выходу.

— Ты хочешь уехать? — спросил Амвросий.

— Да.

— Енор отвезёт тебя.

Зодчий не ответил. Он был уже за дверью.

— Не стоило устраивать это испытание… — вздохнул Легонт, когда они остались одни.

— Воин не должен быть таким впечатлительным, — возразил Амвросий.

— Он не воин. Он инженер, не по своей воле оказавшийся в нашем мире!

— Мы не можем ждать, когда он почувствует в себе силу многих поколений. Мы должны подтолкнуть его.

— Кажется, мы слишком сильно толкнули — он едва не упал…

— Но не упал же!

— К сожалению, это не наша заслуга…

— Ты уезжаешь? — Арина поймала Зодчего за руку в тот момент, когда он выбегал на крыльцо.

— Да вот… — Зодчий не нашёлся, что ответить.

— А когда снова приедешь?

— Наверное, нескоро… — Он неопределённо пожал плечами.

Арина погладила его руку и сказала:

— Ты не обижайся на деда, хорошо?

— Я не обижаюсь…

— Если хочешь, я могу назвать того, кто приходил к тебе ночью… — девочка опустила голову, словно ей было невыносимо стыдно за своего сородича.

— Не нужно… — торопливо проговорил заставник. — Это касается только меня!

— Но ты приедешь?

— Конечно. Обещаю…

Енор уехал сразу, как только высадил Зодчего у заставы.

В доме оказался один Агути.

— Что-то не очень весёлым ты вернулся из гостей, — обронил он, внимательно присмотревшись к товарищу.

— В гостях хорошо, а дома лучше… — попытался отшутиться Зодчий.

Агути настаивать не стал.

— Захочешь — расскажешь, — философски заявил он, отправляясь по своим делам.

Неделя пролетела как один день — на заставе накопилось множество дел, требующих безотлагательного решения. Последний Переход показал, что заставники, мягко говоря, слабо подготовлены к массированному проникновению в Зокон недовыходцев. По этому поводу вся четвёрка собиралась по вечерам на «мозговой штурм». Предлагались самые невероятные и даже абсурдные способы борьбы с «фильтратами» (любил весёлый Гоблин ввернуть при случае что-нибудь этакое!).

В результате долгих обсуждений родилась идея изготовить своеобразный «многострелный» лук, способный выпускать в единицу времени от нескольких штук, до нескольких десятков стрел. Идея настолько увлекла всегда хмурого и молчаливого Фархада, что он всё свободное время посвящал разработке специальной съёмной кассеты, в которую можно было вставлять различные виды стрел: от специализированных, с утяжелённым наконечником и микрозарядом (для возможного отпора «зывунов»), до простеньких деревянных, основное назначение которых — не дать «скачкам» и «арлекинам» покинуть «место высадки».

Зодчий в подобные хитрости не вникал, позволив Фархаду самому искать решение проблемы. Для себя он нашёл другое занятие — изготовление нового оборонительного щита. На созидательной ниве у Зодчего разыгралось творческое воображение, и он решил взять за основу иную конструкцию, нежели та, которой они пользовались до сегодняшнего дня, изменив сам статус щита, как пассивного убежища.

Теперь он должен стать достаточно мобильным для быстрого передвижения в условиях скоротечного боя. Естественно, на какой-либо привод от двигателя рассчитывать не приходилось (если только не на паровой котёл!). Поэтому конструкция должна быть максимально прочной и по возможности лёгкой. Мысли на этот счёт у Зодчего имелись, а присоединившийся к нему неугомонный Гоблин, сразу привнёс атмосферу творческого азарта.

Агути тихо трудился в подвале, занимаясь чем-то «секретным». В общем, работы хватало всем, скучать не приходилось. Да и когда скучать, если с раннего утра все расходились по своим укромным местам и творили, творили, творили. А вечером, после короткого отчёта каждого о проделанном за день, наступало время расслабленного мечтания, в результате которого Зодчий к концу второй недели смог установить ментальный контакт с Ариной.

Произошло это неожиданно. Однажды он лежал в гостиной на широком диване и о чём-то думал. Вдруг в голове возникли образы, не имеющие никакого отношения к предмету его раздумий. Зодчий с интересом принялся следить за тем, как играют и меняются картинки, несмотря на всю кажущуюся цветовую сложность и разнообразие неестественных форм, объединённые неким внутренним единством. Внезапно он понял: «Арина!» Только её мозг в состоянии генерировать фигуры, краски и образы, которых не было и не могло быть в реальной жизни… В тот вечер Зодчий долго любовался необычными панорамами, с поразительной лёгкостью создаваемыми детским воображением.