Николай Петри - Судороги Земли

— Знаете, — вздохнул Зодчий после продолжительного молчания, — я ожидал совсем не этого…

— Разумеется! — с ироничной улыбкой на губах произнёс Амвросий. — До мгновения соприкосновения с книгой ничего нельзя знать заранее.

— И всё же… — Зодчий с трудом подбирал слова. — Легонт говорил об откровении несколько иначе.

— Это устное предание. Мы его никогда не записывали.

— Почему?

— Долгая история. Корни её уходят ко времени написания книги Церапа. К сожалению, письменных подтверждений у нас нет.

— А… — Зодчий на секунду замялся. — Вы сами… сколько смогли прочитать?

Амвросий сделал вид, что не заметил смущения выходца.

— Ты, действительно, хочешь узнать?

— Вообще-то…

— Я отвечу: у меня была всего одна попытка. Дальше взбесившихся коней я ничего не узнал.

— Вы не пробовали записать собственное прочтение книги, а потом сравнить его с другими?

— Пробовали.

— И что?

— В книге Церапа каждый раз появлялись новые пустые страницы…

Едва он вышел от Амвросия, как столкнулся с взволнованным Легонтом. Поселенец ничего объяснять не стал, попросив заставника следовать за собой. Зодчий покорно побрёл по извилистым переходам, стараясь не отставать. Оказавшись на месте, Зодчий сразу узнал помещение — вольер для собак-почтальонов. Не понимая, для чего потребовалось его присутствие в этой комнате, он спокойно ждал разъяснений.

Легонт явно находился в затруднительном положении. Поселенец несколько раз подходил к столу, на котором были разложены последние «трофеи» собак, но каждый раз отходил в сторону, нервно потирая ладони.

Наконец, справившись с волнением, он заговорил:

— Мы никогда не спрашивали выходцев ни о чём подобном. Но сегодняшние события вынуждают меня сделать это, потому что ты последний, кто попал в наш мир…

— Что ты хочешь узнать? — мягко спросил Зодчий, удивлённый не столько вопросом, сколько необычным поведением всегда выдержанного поселенца.

— Из какого года ты попал к нам?

Вопрос странным не казался. Зодчий ответил сразу:

— Сентябрь двухтысячного.

— Ух, ты!.. — Легонт присел на скамью и как-то странно посмотрел на Зодчего.

— Твоё удивление относится ко мне или ко всему этому? — Зодчий указал рукой на заваленный книгами стол.

Легонт наморщил лоб, потом встал, протянул Зодчему одну книгу из числа тех, что были аккуратной стопкой сдвинуты на самый край. Зодчий принял том, повертел в руках, недоумённо пожал плечами — книга как книга, таких тысячи у Лекария.

— Чему я должен удивляться?

— Посмотри год издания… — тихо попросил Легонт.

Зодчий раскрыл книгу на первой странице и громко прочитал:

— Москва. Издательство «Эдельвейс». 2063 год.

Не сразу до него дошёл смысл прочитанного. Пришлось дважды вслух повторить три коротенькие строчки, прежде чем он осознал цифру «2063»!

Книга с исчезающими страницами сразу отошла на второй план, заставив Зодчего искать объяснение тому, чему объяснения не было… Вот он, Зодчий, из 2000 года, вот Легонт из «мира Амвросия», а вот книга, которую только издадут через 63 года, но которая сейчас лежит в руках заставника и словно насмехается над ним всеми красками яркой обложки и каждой буковкой многостраничного тома…

Теперь Зодчий понял взволнованность Легонта.

— Откуда?.. — выдохнул Зодчий.

Легонт развёл руками, указав на спящих в вольере собак.

— А это не ошибка?.. — со слабой надеждой в голосе спросил Зодчий.

— Здесь ещё несколько книг, только год издания другой. — Легонт похлопал рукой по разложенным томам.

— Раньше подобное случалось? — спросил Зодчий.

— Иногда случались опережения на год или два. Но не больше.

— Год или два… — задумчиво повторил Зодчий, продолжая с интересом вертеть в руках книгу, будто в ней мог заключаться ответ.

Возвращаясь в свою комнату, Зодчий случайно столкнулся с Наитой. Девушка не ожидала встречи, поэтому не успела скрыться за ближайшей дверью. Зодчий попросил её остаться. Девушка покорно замерла возле стены.

— Наита, что происходит?.. — спросил Зодчий, пытаясь заглянуть девушке в глаза.

Наита блеснула в полумраке влажными очами и сказала с обидой в голосе:

— Ты… — Возможно, девушка хотела добавить слово, имеющее негативную эмоциональную окраску, но что-то её удержало. — Ты теперь не тот, кого я когда-то встретила…

— С чего ты взяла? — удивился выходец.

— Прошу тебя, не надо лжи… — Голос Наиты блёк и выцветал на глазах. — Я видела…

— Что ты видела?! — вспылил Зодчий.

События сегодняшнего дня достаточно взвинтили заставника, поэтому любая новая тайна или даже намёк на неё, воспринимался им как личное оскорбление.

— Что ты видела? — повторил он злым голосом.

— Я видела… — тихо повторила девушка. — Твоя рука!..

Зодчий стал догадываться. Он рванул рукав рубахи, одним движением оголив руку до локтя.

— Ты про это? — спросил он, поднимая ладонь вверх.

В свете керосиновой лампы металлом блеснуло запястье. Девушка в ужасе подняла на него глаза и выдохнула одними губами:

— Да…

— И что с того?! — почти крикнул Зодчий.

Наита отшатнулась.

— Ты… ты не понимаешь?!

— Я в этом сумасшедшем мире ничего не понимаю! — грубо крикнул он.

Прошла секунда. Девушка продолжала смотреть на Зодчего полными ужаса глазами; слёзы тихо ползли по её бледным щекам.

— Ты не выходец… — Голос, с трудом родившийся в трепетно бьющейся груди, умирал на её дрожащих губах.

— А кто же я?!

— Меченый…

Лёгкие расширились, заняв весь объём грудной клетки, однако воздуха всё равно не хватало. Зодчий смотрел перед собой — потолок… стены… пол… но ничего этого не видел.

Он очнулся, когда низкая дверь уже захлопнулась, и в полной тишине торопливой дробью простучали шаги Наиты. Каждый звонкий удар её каблучков по лиственничным плахам острыми иглами впивался в незащищённое сердце…

Зодчий остался в коридоре один.

Да разве только в коридоре?..

О сне оставалось лишь мечтать.

Зодчий уткнулся горячим лбом в прохладное стекло и бездумно глядел перед собой. Мыслей в голове не было. Она была пуста, как коридор на цокольном этаже, когда в нём затихли стремительные шаги девушки. Чего она испугалась? Почему убежала с такой поспешностью?.. Слово… Одно-единственное слово, произнесённое трепетными губами Наиты, свирепым ураганом разметало всё, что он кропотливо, шаг за шагом, строил в своей душе все эти долгие месяцы… Слово прозвучало, вызвав реакцию самоуничтожения, самоликвидации того мира, в который Зодчий с таким трудом заставил себя поверить… Слово горело в его сердце раскалённым шаром, и на этот всё уничтожающий пламень, словно бабочки на свет костра, слетались мысли. Подобно всё тем же бабочками, они окунались в пылающие языки и сгорали, так и не поняв, что надежда увидеть свет привела их прямо к гибели…