Николай Батин - Столыпинский галстук

– Так точно, господин адмирал!

– Вот и хорошо. Идите. Грузите торпеды, запасы продуктов и воды по максимуму. Как будете полностью готовы ― доложите.

– Есть! Разрешите идти?

– Идите, Бурмистров, готовьтесь.

Проводив командира подлодки, командующий военно-морской базы Владивостока долго задумчиво смотрел ему вслед.

Лейтенант Романцев сладко, до хруста в суставах, потянулся. Ну, наконец-то он окончательно разобрался с инструкцией по эксплуатации локатора! Теперь белых пятен по каждому узлу прибора для него не существовало.

Он был в каюте один. Сосед, лейтенант Румянцев, отвечавший за радиосвязь, был на берегу. «Мне, что ли, тоже сходить в город?» ― мелькнула в голове мысль. ― «Засиделся тут. Пожалуй, так и сделаю».

Он не опасался быть опознанным кем-нибудь на берегу. Форма и короткая стрижка изменили его до неузнаваемости. Если же кто-то, паче чаяния, и заметит сходство, тут же пропустит эту мысль мимо сознания. Представить, что лейтенант с «Бородино» и наследник престола Российской Империи ― одно и то же лицо, никому даже в голову не могло прийти. Знали об этом только адмирал Колчак и командир линкора. Но они умели держать язык за зубами. Подкрепив подобными размышлениями свое решение, Алексей начал собираться.

Козырнув дежурному матросу, он спустился по трапу, вышел на набережную и не спеша двинулся по ней в сторону центра, любуясь пальмами и какими-то видами магнолий, что были высажены по обе стороны мощеной камнем дорожки. На душе было необычное ощущение полной свободы, которого он ранее никогда не испытывал. По сути, он и не оставался никогда в жизни наедине с собой. Быть наследником престола означало все время быть на виду. Няньки, придворные, гвардейцы охраны ―все эти люди постоянно присутствовали в его жизни, сколько он себя помнил. Такой была плата за право быть наследником, и он даже научился не замечать этого неудобства или, по крайней мере, не обращать на это внимания. И вот теперь он был, наверное, впервые в жизни, абсолютно один.

Алексей увидел табличку с указателем, на которой значилось «ботанический сад», и свернул в ту строну. Сад он нашел минут через пятнадцать. Вход был свободный, и он не спеша двинулся вглубь, с любопытством осматривая диковинные растения. У него были очень хорошие учителя, но названий более половины встречавшихся на пути деревьев и кустарников он не знал: флора тропиков была очень богата и разнообразна. Мысли его сместились в направлении морского сражения, в котором, возможно, ему скоро придется участвовать.

«Что дает локатор в морском бою? Тактика боя с применением локатора совершенно не разработана, само собой. Итак. Днем и в ясную погоду преимущество небольшое. Днем и дальномерщики неплохо справляются с определением дистанции. А погода тут, как правило, всегда ясная, кроме случая песчаной бури. Но в песчаную бурю и локатор не поможет. Песок будет глушить исходящий радиосигнал. Зато ночью… Ночью ― дело другое. Ночью наблюдатели противника просто не увидят нас. Зато противник будет перед нами, как на ладони. Можно подойти почти вплотную, мили на три-четыре, и накрыть точным залпом из всех стволов. Правда, после первого же залпа противник определит хотя бы направление, откуда он атакован. Вообще-то идеальные условия для применения локатора ― день и густой туман. Днем и в тумане противник не будет видеть даже всполохов от огня наших орудий и не сможет определить не то что точный азимут на нас, но даже сторону света, с которой его обстреливают. Но туманы тут большая редкость, к сожалению. Хотя… А что нам мешает сделать искусственный туман? Правильно, ничего. Если пустить между нами и противником пару миноносцев, которые поставят плотную дымовую завесу между нами, то единственное, что сможет определить о нас противник при атаке в ночных условиях ― это сторону света, с какой он атакован. А этого явно мало для эффективной ответной стрельбы. Но тут важны направление и сила ветра. От этого будет зависеть наша позиция и время жизни дымовой завесы».

Рассуждая подобным образом, Алексей продолжал медленно шагать по дорожкам сада, изредка останавливаясь у особенно интересных растений.

«О, а вот название этого дива дивного я помню. Больно необычное. Рука Будды или, иначе, цитрон».

Цитрон.

Полюбовавшись на желтые мясистые плоды, свисавшие с небольшого деревца, он двинулся дальше.

«Итак, что получается? После первого нашего залпа противник, естественно, подвесит осветительные снаряды, чтобы увидеть нас. Но увидит только облако дыма, за которым укроются и наши миноносцы после постановки дымовой завесы. Будет расстреливать облако? Да на здоровье. Флаг в руки, как любит говорить мой обожаемый князь Карамышев. А мы практически безнаказанно будем продолжать бить его из всех калибров, что немаловажно. Бить, пока он не споет нам свою последнюю песню».

Цесаревич остановился возле очередного примечательного растения.

«Это необычное чудо тоже помню. Уж больно название примечательное. Жаботикаба. Чего только Природа не напридумывала». Подивившись на плоды жаботикабы, похожие на ягоды черники или черной смородины, Алексей вновь возобновил свое неспешное путешествие. Дорожка впереди поворачивала вправо, и из-за поворота послышались женские голоса. На повороте Алексей остановился, оценивая увиденную картину. Шагах в семи спиной к нему перед очередным необычным растением стояли две молодые женщины. Одна из них держала за руку мальчика лет пяти. Другая была с коляской, откуда доносилось щебетание еще одного ребенка.

Жаботикаба.

― Так что это за чудо, Сашенька? ― послышался голос одной из женщин. ― Ты же у нас все знаешь.

– Этого у меня в памяти… Этого я не помню, ― отозвалась вторая.

Лонган.

― Лонган. ― Название растения всплыло из подсознания, и Алексей произнес его вслух. ― Пишут, что очень вкусное и ароматное. Не хотите ли отведать, сударыни?

При звуке его голоса обе женщины одновременно обернулись. Та, что была с коляской ― стремительно. При этом по лицу ее промелькнула тень легкой досады, о причине которой Алексей узнал много позже. Вторая ― помедленнее. Во второй он с изумлением узнал богиню своих мальчишеских грез графиню Кореневу. «Вот это номер. А я был так уверен в своем инкогнито», ― промелькнуло в голове у Цесаревича. Но, к его величайшему удивлению, графиня его не узнала. Впрочем, это как раз не было удивительно: последние два-три года из-за рождения второго ребенка графиня при дворе почти не появлялась. А именно за этот период Алексей превратился из угловатого подростка в высокого и стройного юношу. Ну, и форма, конечно, сыграла свою роль. Зато вторая, помоложе, узнала его сразу. Он понял это по искорке веселого изумления, что сменило в выражении ее глаз досаду. Но обдумать это обстоятельство он не успел.