Николай Батин - Столыпинский галстук

― Петля вокруг нас затягивается, ребята. Госбезопасность пришла к выводу, что последний заброс могли осуществить только те студенты, которые не поехали на сельхозработы. Мы с вами подпадаем в эту категорию. Списки таких студентов будут готовы завтра к вечеру. Попытаемся сбить госбезопасность со следа, не прерывая процесс проведения акций по вбросу листовок. Сделать будет нужно вот что…

…Сергей Гардов, по легенде Михаил Горяинов, закончил манипуляции с медицинскими нанороботами, и те принялись за работу. Вскоре он ощутил все признаки того заболевания, которое было записано в медицинской справке: «воспаление поджелудочной железы». Нанороботы могли так же легко создавать проблемы в организме, как и избавлять от них. Михаил еще раз мысленно проверил, все ли необходимое он выполнил, и направился на первый этаж общежития, где у вахтера имелся телефон. Ему не пришлось притворяться, чтобы выглядеть больным: прихватило действительно серьезно. Вахтер, едва взглянув на него, спросил:

– Что? Вызвать скорую?

Михаил лишь молча кивнул в ответ с болезненной гримасой на лице. Два часа спустя он уже лежал под капельницей в палате одной из больниц Воронежа. Капельницу устанавливала симпатичная медсестра, которую звали, как он выяснил, Алла Козырева. Мысли возвращались то к медсестре, то к новому заданию. А в половину третьего ночи он поднялся якобы по нужде и уединился в туалете. Совершить телепортационный прыжок к реперной точке возле тайника с заготовленными листовками, закинуть их на нужную высоту и вернуться в больницу ― все это заняло не более трех минут. А спустя еще десять минут Михаил с чувством выполненного долга уже спал в своей палате.

Примерно так же была успешно произведена заброска листовок и в других городах страны.

… Зордан наметил ложиться в больницу ближе к вечеру. День же решил посвятить тому, чтобы выяснить, как их деятельность воспринимается людьми. Для этого он решил отправиться в баню.

Первое, что сильно поразило его, когда, раздевшись, он вошел в помывочную, было обилие изуродованных жуткими шрамами мужчин. Каждый второй в зале носил на себе страшные отметины войны. Вскоре Зордан понял, что не ошибся, выбрав баню в качестве источника информации. Недавние фронтовики, особо не стесняясь в выражениях, обсуждали интересующую его тему чуть ли не в каждом втором разговоре. Особенно запомнился разговор в парилке, где с десяток мужчин неистово охаживали себя вениками, с наслаждением покряхтывая, после чего, остывая и приходя в себя, беседовали о насущном.

Зордан не слышал самого начала разговора, но и его продолжение было весьма интересным.

– Ты говоришь ― плановая экономика. Вот тебе, едренить, простой пример. У баб сегодня в моде одни туфли, а завтра ― уже другие. Может плановая экономика поспеть за их выкрутасами? Да ни в жисть. А частник ― легко. И такая же ситуевина везде, куда ни ткни. Так что «выращивать кроликов», как пишут эти молодцы ― гвардейцы, очень даже нужное и полезное дело.

– Верно. План хорош для больших дел. Ну, там типа обороны, дорог, кораблей и прочего. А с мелочевкой лучше частника никто не справится. Ленин умный был мужик и понимал эти вещи.

– За что мы тогда боролись? Снова эксплуатация будет?

– Какая, ядрена вошь, эксплуатация? Частник работает сам на себя. А если и наймет кого, так пару кроликов все едино отдаст в общий котел. А тебе какая разница, где работать, ― на заводе или у частника? У частника, поди, еще и побольше будет получаться.

– А если обижать начнет? Кому пожалуешься?

– Да не ссы. Неужто, думаешь, на самотек это дело пустят? При советской-то власти? Наверняка и профсоюзы работников частного сектора будут, и партийные органы присмотрят.

– А если он, к примеру, станет миллионщиком?

– Значит, с него и налогов сдерут соответственно. При нашем строе разгуляться им не дадут.

Запомнился Зордану и еще один разговор. Его он услышал в предбаннике, где раскрасневшиеся мужики утоляли жажду свежим пивом из только что открытой дубовой бочки. Тоже взяв кружку пива, чтобы не привлекать внимания, Зордан нашел свободное место на лавке, где и пристроился. А вскоре его внимание привлек разговор двух мужчин явно интеллигентного вида.

– Они правы, когда говорят о том, что общество без свободы слова обречено на загнивание.

– Правы-то правы, да что толку от этой правоты? Неужели ты всерьез думаешь, что наши допустят это?

– Совсем тормоза, конечно, не отпустят, но какие-то послабления, думаю, будут. Не полные же идиоты наверху сидят.

– Сомневаюсь. Посмотрим… А эти гвардейцы хоть и молодые, да ранние. О серьезных вещах пишут. Интересно, кто они?

– Поймают ― узнаем.

– Думаешь, поймают?

– А куда они денутся? Сейчас наверняка вся госбезопасность на ушах стоит. Такой вызов власти. Поймают и упекут на лесоповал.

– А жаль. Умные ребята. Таких бы, наоборот, наверх продвигать. Большая бы польза была.

– Твоего мнения не послушают. Упекут. Хотя, конечно, жаль. Интересно, прислушается Сталин к их идее по поводу преемника?

– Трудно сказать. Проблема, конечно, существует. Но вот прислушается ли… Сталин не из тех людей, кто любит идти на поводу у кого-нибудь.

– Согласен. Но тут речь идет о деле всей его жизни. Он кровно заинтересован в решении этой проблемы.

– Посмотрим. Думаю, в ближайшее время будут происходить интересные события.

Зордан покинул баню в отличном настроении. Изменение настроений в обществе соответствовало прогнозам, и это не могло не радовать.

Майор министерства госбезопасности Копылов, непосредственно занимавшийся оперативной разработкой дела молодогвардейцев, внимательно изучал последние донесения. Половина из примерно тысячи двухсот студентов, не поехавших на сельхозработы, лежала в больницах с подтвержденными диагнозами, и их можно было смело вычеркивать из списка подозреваемых. По остальным шла проверка. Круг сужался.

Майор вспомнил о разносе, который учинил ему утром его непосредственный начальник полковник Зотов, и поежился. Раньше он никогда не видел обычно выдержанного полковника в таком состоянии. Впрочем, его можно понять. Майор представлял, какое давление сверху на него оказывалось, когда листовки с неба начали сыпаться уже каждую ночь. Он достал из папки последнюю листовку и еще раз перечитал ее.

«Дорогие сограждане! В результате нашей деятельности продажная пресса Запада буквально захлебнулась слюной от восторга, что выразилось в тысячах публикаций, общий тон которых можно свести к такому тезису: в СССР якобы появилась оппозиция Сталину. Заявляем, что наши недруги зря радуются. Мы не являемся оппозицией. Напротив, мы представляем тех, кто полностью разделяет уверенность нашего народа, что за социализмом и коммунизмом будущее планеты. Мы не представляем оппозицию. Мы доступными нам средствами выражаем ПОЗИЦИЮ. Наша задача ― не противодействие существующему строю, а его корректировка с тем, чтобы это будущее наступило быстрее. Так что пусть наши недруги подберут слюни.