Андрей Силенгинский - Курьер

— Ты прямо Сократ, — усмехнулся я. — Знаешь, что ничего не знаешь, и гордишься этим. Ты скажи хоть, он действительно исчез?

— Да, — Борис кивнул.

— Как я понимаю, не от русской гэбэ он бежал, а от нежных объятий вашего комитета?

Борис всплеснул руками.

— А я знаю? Как, по-твоему, можно ответить на этот вопрос? Он, видишь ли, прощальной запиской не озаботился. Исчез — и все.

Я потер ладонью лоб.

— И что. ваш КОМКОН, со всеми его возможностями, не смог его разыскать?

— Это вопрос или сарказм? — уточнил Борис.

Иди ж ты, ехидничать начал. Освоился в ситуации...

— Пусть будет вопрос. — сказал я.

— Не смог, — подтвердил Борис. — Не уверен, правда, что до настоящего времени принимал так уж много усилий для розыска... Скорее, озаботился тем, чтобы никто другой его не нашел раньше нас. Но что-то мне подсказывает, что теперь ситуация изменится. Его способности расхаживать по Тоннелю как по собственной гостиной по меньшей мере интригуют.

Я покачал головой.

— Знаешь, если бы у меня в руках был бокал, я с огромным удовольствием поднял бы его за то, чтоб у вас никогда не получилось его найти. По какой бы причине он от вас не прятался.

— Достать бутылку? — с жадной готовностью спросил Борис и даже привставать начал.

Но я его остановил.

— Не стоит. Поговорим трезво.

— Поговорим. — покорно согласился Борис и снова утвердился на своем месте.

— Если вы все-таки достанете Томашова. что с ним делать-то будете?

Борис вздохнул.

— Послушай, Вадим, ты меня так спрашиваешь, будто я КОМКОНом руковожу. А это настолько не так, что мне сложно выразить словами. КОМКОН — не тесный кружок единомышленников, это структура с выстроенной разветвленной иерархией. Если тебе так интересно, я занимаю скромное место в одном из отделов научной группы. Я к оперативной-то работе был привлечен в первый и, надеюсь, последний раз. По причине нашей с тобой дружбы. Что планируют делать с Томашовым, я могу предполагать. И ты можешь предполагать, и совсем не факт, что твои предположения будут дальше от истины. Тебя ведь интересно, как он тебя в Тоннеле разыскал?

Я пожал плечами и кивнул. Вопрос можно считать риторическим.

— Ну так не тебе одному, — продолжил Борис. — Это же не просто новые возможности, это прежде всего еще один шаг к пониманию Белого шара. Попытки постичь этот феномен составляют, по сути, главную задачу комитета...

— Ты мне брошюру какую-то цитируешь, что ли? — я поежился. — У меня почему-то несколько иное представление о ваших задачах сложилось.

— Это потому что ты очень мало о комитете знаешь, Вадим, — сказал Борис. Глаза его на миг полыхнули. Надо же, а ведь он на самом деле за идею работает...

— Угу, — я усмехнулся. — Власть над миром вам, значит, без надобности. Вам бы, высокоморальным идеалистам, познать и постичь. А власть... — я изобразил презрительную гримасу и махнул рукой.

Но Борис меня удивил.

— Власть нам нужна. Вадим. Обязательно нужна, — он заглянул мне в глаза и на этот раз отводить взгляд не стал. — Время такое приходит, не выдержит мир без единой власти.

Я откинулся на спинку стула и какое-то время внимательно рассматривал давнего друга. Серьезен? Серьезен. Дальше некуда. И верит в свои слова.

— Расскажи-ка поподробней, что ж за время такое приходит, — попросил я не без насмешки. — Выдерживал мир, выдерживал — и вдруг на тебе, не выдержит. Яков Вениаминович вот считает... считал,

— я сглотнул комок, — что мир для всемирного правительства еще не созрел.

— Яков Вениаминович ошибался. — тихо сказал Борис. — Скажи, Вадим, когда вообще происходит объединение? На любо уровне, городов — в княжества, княжеств — между собой, стран — в блоки...

— Мы ж с тобой, вроде, вместе учились, зачем ты меня прописные истины излагать просишь? Внешняя угроза необходима. Реальная или потенциальная. А у нас что — флотилия звездолетов с Беты Лебедя окружила Землю?

Борис тихонько застонал.

— Что за примитивизм, а? Подумай, курьер, — от этого обращения я вздрогнул. — Белый шар — это тебе чем не внешняя угроза? Это ведь оружие непредставимой мощности. И неважно даже с какой целью оно создано, пусть даже с самыми созидательными. Молотком можно не только гвозди забивать, можно и по темечку друг друга тюкать. Да оставь Белый шар без контроля, он с таким шиком планету разнесет, любая флотилия звездолетов обзавидуется.

— По-твоему, Белый шар — это беда? — спросил я. — Лучше бы его не было?

— Белый шар — это данность. Какой смыл рассуждать, что было бы без него, если он есть? Ходят слухи — только слухи, наверняка я не знаю — что в КОМКОНе есть радикальная группировка, ратующая за уничтожение Белого шара. Но я считаю, что такой вопрос стоило бы перед собой ставить, будь ликвидация Белого шара действительно посильной задачей. И все равно... не думаю, что такое направление сможет получить сколько-нибудь серьезную поддержку. Я бы — если меня вдруг кто спросит — никогда на такое не пошел. Да. большая опасность. Но и возможности колоссальные... Ты чего зубы скалишь?

Я покачал головой.

— Ты точно в научной группе работаешь, а не пиарастом? Такими фразами вдруг сыпать начинаешь... А что до колоссальных возможностей — они сами по себе-то тебя не пугают? Что в перспективе получается

— наука нафиг не нужна, все за нас Белый шар сделает? Не попахивает ли это деградацией человечества. Понимаешь, мир, где бананы сами в рот падают, предварительно от кожуры очистившись, этому очень способствует.

Теперь зубы скалил Борис. А я не вполне понимал, что его развеселило. Впрочем, он меня томить не стал, в объяснения ударился охотно.

— А тебе не приходило в голову, что построение такого мира есть конечная цель научно-технического прогресса, за который ты так трогательно переживаешь? Очень примитивно выражаясь, конечно, но все- таки. Тебя не сильно напрягает тот факт, что и без всякого Белого шара люди все больше кнопочки нажимают, а кирками да лопатами все меньше машут? Ничего, не деградировали пока?

Азарт спора меня захватил. Я отвлекся от цели своего визита, от всей сложившейся ситуации, я просто стремился отстоять собственную точку зрения... Мне как-то не приходило в голову, что нападать на Белый шар я. в общем-то, еще пять минут назад и не собирался.

— Это разные вещи, Боря. Вся современная техника — суть порождение человеческого разума, выношенное и выстраданное веками, — а что, я тоже могу фразами потрещать. — А Белый шар — Нечто, свалившееся на нас невесть откуда. Это тебе аргумент номер раз. А аргумент номер два вытекает из первого: любое детище научного прогресса человеку понятно. В отличие от.

— Ты хочешь сказать, что понимаешь, как работает компьютер? — прищурился Борис.