Максим Субботин - Сердце зимы

– Ты с ней в сговоре, чужестранец? – не поднимаясь с места, прогрохотал Торхейм. Шамаи Эрик так и стоял справа от него, дополняя слова владыки Северных земель одним своим видом. По крайней мере, именно так выглядела его неуклюжая попытка казаться значительным.

– Я уже рассказал, как дело было, – спокойно ответил Раш. – Меня она тоже одурачила своим неприглядным видом. А вопросов я не задавал.

Торхейм подался было вперед, но передумал и с кряхтением откинулся на спинку трона. Еще какое-то время в пустом зале говорили лишь сквозняки и далекие отзвуки кузнечного молота, схлестывающегося в поединке с непреклонной наковальней.

– Чужака она обвела вокруг пальца, потому что ты с южных земель и знать наших обычаев и порядков не можешь. Но всем остальным такой промах может стоить головы.

При этом взгляд Торхейма посмотрел на Берна, который все это время, как прокаженный, стоял в стороне.

– Ну и где же твои хваленые патрули и разведчики, Берн, которые якобы стерегут своего сьера денно и нощно?

– Исполняют свой долг – оберегают столицу от шараяновых выродков, – спокойно, с некоторой снисходительностью к глупым нападкам, ответил Берн.

Торхейм ответил ему коротким резким взмахом, как будто собирался отхватить голову невидимым мечом. На лице Берна не дрогнул ни один мускул. После всего услышанного Раш видел в нем противоречия, которые, с одной стороны, не позволяли в открытую выступить против своего господина, а с другой – делали его достаточно трезвомыслящим, чтобы смотреть на происходящее ясным взглядом.

Карманник в который раз порадовался, что когда-то, давным-давно, в той жизни, которую давно предпочитал считать чем-то вроде дурного сна, нашел в себе силы избавиться от вот такого же «господина». Жить по указке, да еще к тому же дурной и бесславной, – что может быть отвратнее? Разве что жрать собственное дерьмо.

– Я выслушал тебя, чужестранец, – бросил Торхейм. – Твои слова передадут моим советникам. Теперь уходи.

Еще один взмах – и на этот раз пара стражников из конвоя, что все это время дожидались у двери, встали по обе стороны Раша. Что же, Белого сьера можно много в чем обвинить, но только не в том, что он не выдрессировал своих шавок понимать его без слов. Впрочем, велика ли заслуга?

– Уходить? – Раш все же рискнул оставить за собой пару слов, хоть во взгляде Берна читалось неприкрытое предостережение. – То есть теперь я должен просто взять – и валить в харстову задницу?

Торхейм нахмурился, брюхатый около него принялся кудахтать о почтении и прочей ерунде. Судя по тому, как складно он справлялся с этой задачей, Белый сьер держал его в том числе и для такой работы.

– Только потому, что ты чужак и не знаешь наших порядков, я прощу твой поганый язык, – пророкотал Торхейм. Во внезапно обострившейся тишине раздался противный скрежет: сьер остервенело скреб ногтями по подлокотникам и, кажется, даже не отдавал себе в этом отчета. – В следующий раз, если тебе хватит ума попасться мне на глаза, я прикажу отрубить тебе голову.

Теперь у Раша не было повода подвергать его слова сомнению. Он в который раз бросил взгляд на Берна: лицо северянина превратилось в непроницаемую маску.

Мысленно ругаясь на чем свет стоит, карманник позволил стражникам выпроводить себя вон. Всю дорогу, до самых главных ворот, он мог думать лишь о том, как его угораздило впустую потратить столько времени. Пока он без толку месил снег в треклятых кельхеймских снегах, его названый брат, очень может быть, уже мертв. И также может быть, его смерть была вовсе не славным образчиком отваги, достойным легенды. Вряд ли найдется много былин и песен, в которых героя заживо сжирает людоед. Даже здесь, на севере, где подобное случалось так же регулярно, как и восход солнца.

Стоя за воротами, Раш долгое время не мог прийти в себя. Он был уверен, что сговориться с Белым сьером будет проще пареной репы, тем более имея в союзниках девчонку из местных. На деле же оказалось, что компания северянки была едва ли не самой худшей из возможных. И хоть Торхейм не дал прямого ответа, Раш понимал – до беды, в которой оказались его друзья, никому и дела нет.

И всему виной белобрысая девчонка. Харсты ее дери! Почему из всех северных девок их угораздило вляпаться именно в единственную живую наследницу трона и по совместительству занозу в заднице человека, с которым Арэну предстояло договариваться о крайне щепетильных вещах? Даже если предположить, что Шаам до сих пор жив и судьба даст ему шанс переговорить с Белым сьером, – какова вероятность, что тот вообще захочет его выслушать?

Карманник сам не заметил, что топает куда-то вниз по узкой улице. И топает быстро, чуть не переходя на бег. Вперед гнал окрепший мороз. Да и что торчать на улице? В конце концов, обо всяком дерьме можно подумать и сидя в теплой таверне над миской теплого же супа.

Раш кутался в накидку, но толку от этого было чуть. Как они тут вообще живут в такой стуже? Это же помочиться нельзя – член в сосульку превратится. Так и останешься стоять, примерзший к стене.

Сейчас столица Северных земель, несмотря на лютый холод, ожила. На ее улицах появились люди, звуки, запахи. Не всегда это было приятно, но хоть немного развеиваются тяжелые мысли. Особенно рьяно разгоняли их девчонки-коробейницы, которые чуть не под ноги бросались, уговаривая купить к празднику белых и голубых лент. Такими же ленточками было украшено едва ли не каждое встреченное чужестранцем дерево. Судя по всему, столица готовилась к какому-то грандиозному событию.

Задумавшись, Раш немного заплутал, сунулся в какой-то переулок. Что ошибся – понял почти сразу. Каменные дома быстро уступили место каким-то жалким подобиям лачуг, сколоченных изо всякого хлама и обмазанных глиной. Они жались друг к другу, образуя некое подобие ласточкиных гнезд. Всюду валялся мусор, груды мусора, которые, к слову сказать, тоже служили кому-то домом. В более теплых краях в подобном месте стояла бы невозможная вонь, но только не тут. Все же ледяной ветер делал свое дело, практически полностью изничтожая запах, производимый теми, кто вряд ли протянет зиму.

Беспризорники и прокаженные копошились в мусоре, словно личинки в коровьем дерьме. Их бурная деятельность не прекращалась даже теперь, в лютый мороз. Прервались они, только чтобы проводить взглядом пришлого незнакомца. Под их оценивающими взглядами у Раша засвербел затылок. Надо было сразу развернуться, как только понял, что идет не туда.

Он не сдержал проклятие, когда неизвестно откуда наперерез ему выскочила грязная девчонка с культей вместо правой руки. Мгновение они обменивались взглядами, потом голодранка широко распахнула рот, где вместо языка болтался короткий обрубок, и требовательно протянула ладонь. Раш нахмурился, девчонка оскалилась и нетерпеливо защелкала пальцами.