Максим Субботин - Сердце зимы

Хлыст нападал снова и снова, делал молниеносные выпады, резал напряжение когтями, створки его носовой дыры часто расходились и сходились, извлекая тошнотворные хлюпающие звуки. Глупая тварь не могла знать, что единственный шанс убить противника она уже упустила.

Время для Раша замедлилось. Он расслабленно уходил от ударов, кружился волчком и резал. Отрешенный от физических законов мастер, рисующий смерть. Он поднялся над действительностью, перешел на тот уровень, куда нет хода ни одному живому существу.

Делал то, ради чего его взрастили.

Когда все было кончено, Хлыст распластался у ног победителя исполосованной на ремни дрожащей тенью. Раша всегда удивлял момент перехода от грозного противника до несчастного, ожидающего удара милости существа. Жажда растворилась так же стремительно, как явилась, и образовавшуюся пустоту заполнила жалость. Раш присел около Хлыста, посмотрел в его огромные глаза. Более они не обладали магнетической силой, затуманились, поблекли.

Как и много раз до того, убийцы приходили за Рашем и находили свою смерть. Он остро ощущал их боль, потому что, в сущности, между ним и ими было много общего. Их сотворили для определенной цели, научили служить и не противиться воле хозяина. В них он видел себя самого, исполосованного предназначением, бегущего в бесконечном калейдоскопе из деревень, городов, стран.

Раш погладил лишенную волос голову Хлыста и осторожно, почти нежно, перерезал ему горло. Тихая смерть – и быстрый распад в прах. Карманник набрал горсть сероватой пыли, пропустил ее сквозь пальцы. Как же мало осталось от грозного противника. Некстати пришлась мысль: а что же останется от него самого, если завтра чутье подведет, и подосланный убийца добьется цели? Вряд ли больше.

Не успел подумать о том, что самое время уносить ноги, как позади раздалось несколько нарочито вальяжных хлопков в ладоши. Раш подчеркнуто медленно спрятал кинжалы в петли, с некоторым отвращением покосился на пятна крови на рукаве. Малодушно хотелось сбежать. Не из страха, не из опасения быть узнанным. О нет, его выследили, причем, как ни прискорбно это осознавать, выследили по его же глупости. Одно дело – время от времени нарываться на отголоски минувшей жизни, но пинком вышвыривать их из настоящего и двигаться дальше, выторговав еще несколько спокойных месяцев до следующего отголоска. И совсем другое – заглянуть в глаза своему личному проклятию.

– Надо же… – мягко прозвучал мелодичный девичий голос с едва уловимой хрипотцой. – Я забрасывала наживку на кролика, а поймала волка.

– Ты всегда была чрезвычайно удачлива, – по-прежнему не поворачиваясь, отозвался он.

– Уверен, что ничего не путаешь? – Его собеседница позволила себе мягкий смешок. – Или за столько лет ты растерял все воспоминания?

– Вряд ли у меня это получилось. Хоть я очень старался.

Он все-таки посмотрел ей в глаза. И тут же пожалел, что не поддался желанию сбежать.

Его личный дагфари во плоти.

– И давно ты знаешь… обо мне? – Он не решился спросить открыто.

– С тех пор, как ты ввязался не в свои игры, – небрежно ответила она и, мягко, будто играючи, придвинулась к нему. Словно тень, которая решила выйти из-за спины своего хозяина.

Раш с шумом выдохнул сквозь зубы.

– Ладно, будем считать, такой ответ меня устроил.

– Считай, что твоей душе угодно, засранец, – мурлыкнула она самым сладким, самым манящим в мире голосом. – С некоторых пор меня не слишком-то беспокоит твое мнение. А знаешь, я ведь была почти готова отступить.

Раш не поверил ни слову. И знал, что она слишком умна, чтобы всерьез верить, будто он купится на такую откровенную ложь. Все равно, что вернуться в прошлое. В тот мир, где все врали всем, зачастую даже тогда, когда правда была куда уместнее.

– Не становись у меня на пути, – прошептала она ему в самое ухо. Рашу до смерти хотелось отвернуться, но он не рискнул проявить такую неуместную слабость. – Просто не лезь туда, где тебя быть не должно. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы не понять такой элементарной вещи.

Ее появление мгновенно все расставило по своим местам. Раш будто прозрел. Словно все это время был слепым бараном, которого ведут на поводу и который верит, что сам выбирает дорогу. И вдруг шоры спали, мир заиграл иными красками. Хотя точнее будет сказать: всеми оттенками грязи и дерьма.

– Вижу, ты понял, – сказала она с нескрываемым разочарованием. Очевидно, будь у нее больше времени – их разговор не был бы таким «мягким», если так можно сказать о змее, которая обвилась вокруг шеи и еще только решает, задушить или укусить. – Хотя я надеялась, ты хотя бы сдохнуть предпочтешь мужчиной.

– Я никогда не был храбрецом, – просто ответил Раш.

– Ой ли? – Она хмыкнула. – Жаль, у меня совсем нет времени… чтобы как следует посмаковать нашу задушевную беседу. Советую тебе помолиться все этим фальшивым, глухим богам. Возможно, случится чудо, кто-то из них услышит и сделает так, чтобы наши пути больше никогда не пересекались. Иначе, уверяю тебя, в следующую нашу встречу я с величайшим наслаждением тебя выпотрошу. Ты ведь еще не забыл, как я в этом хороша?

– Я все помню. К сожалению, – признался он.

Она уничижительно потрепала его по щеке и, соблазнительно виляя бедрами, отошла.

Шагов на десять.

– Это – чтоб ты вдруг не решил последовать за мной, – шепнула на прощанье.

Раш услышал свист, затем увидел голубую искру, что стремилась к нему через всю улицу, как преданный пес. Карманник шарахнулся в сторону, оступился на чем-то скользком и грохнулся на спину, припечатав затылком брусчатку.

Когда раздался грохот, он успел зажмуриться и свернуться, прикрывая голову руками. Высокое зарево, яркое, как будто сама Северная ярость свалилась в переулок, обдало светом и серной вонью. Следом пришла боль.

Он чувствовал себя так, словно лежал на дне самого глубокого колодца. Издалека доносился вязкий шум голосов, крики женщин, детский плач. И зловонный запах серы, от которого не продохнуть. Громельный камень – только от него бывает столько грохота и смрада.

Раш кое-как поднялся. Кругом плавал сизый густой дым, под ногами хрустело ледяное крошево.

«Надо же, – размышлял карманник, – споткнулся чуть не на ровном месте, как зеленый мальчишка, а если бы не упал, одним богам ведомо, что сталось бы».

Когда в одном из переулков замелькали фигуры горожан, Раш поторопился улизнуть. Теперь-то его ничего не держит. Хватит на сегодня храбрости и глупости. Ноги крутило, будто у столетнего деда, но он нашел убежище в неверных тенях, слился со стеной, скользнул туда, где скрылась Она, и дальше, прочь, на квадратную площадь с красавицей-сосной.

Карманник осмотрелся: улицы отсюда разбегались на все четыре стороны, и угадать, на какую из них свернула девушка, помогло бы только чудо. Но Раш не стремился ее догонять, напротив – предпочел бы больше никогда не видеть. На пути ему встретилась толпа пьяных северян: здоровяки так набрались, что не заметили бы и кого-то менее шустрого, чем Раш. Воспользовавшись этим, он замер, затаился у разлапистого дерева, дождался, пока шумная ватага освободит путь, и был таков. Совсем не хотелось лишних глаз, лишнего внимания. Нет, его тут не было. Ни к чему светить своей рожей там, где только что пролилась кровь.