Вадим Панов - Седьмой круг Зандра

ЗСК не только прочный — ЗСК быстрый. С виду громоздкий, но в действительности в нём можно танцевать, и бегать наперегонки, и долго не уставать. Настолько долго, насколько хватит радиотабл. ЗСК разрабатывался для того, чтобы боец провёл на поле боя как можно больше времени, и Флегетон пока поддерживает реноме производителя.

Флегетон — настоящий мастер, как будто родившийся в ЗСК. И не в каком-нибудь роддоме, а здесь родившийся — на поле боя. Флегетон знает, что нужно делать, куда бежать, когда остановиться и стрелять, а когда укрыться. Он всегда на шаг впереди Цирка. Пока — впереди, но в этом — залог его выживания. Осколки и пули хлещут по броне, но Карлосу везёт — ни одного прямого попадания из чего-нибудь действительно убойного. А пули не заставят его даже споткнуться.

Бросок за валун, схема «ёж» — здоровенный скафандр сворачивается клубком, а дополнительные бронированные щитки автоматически закрывают наиболее уязвимые места, — взрыв. Мощный. Совсем рядом. Схема «бой», и тяжёлые пули в клочья разрывают двух Уродов. Бросок за следующий валун…

— У тебя получится, — шепчет Садыков. Флегетон не отвечает, но Татарин знает, что услышан. — Беги, брат, беги!

Броневик почти на равнине, они почти спаслись, но Карлос ещё под огнём, который становится злее с каждой секундой — Цирк хочет отомстить тому, кто сорвал его замыслы.

— Беги!.. Не ты!

Но поздно: Крокодил рвёт вперёд, собираясь прикрыть напарника, оттянуть хотя бы часть огня на себя, Крокодил долго держался, понимая, что лучше потерять одного апостола, чем сразу обоих, но теперь плюнул и бежит. Крокодил торопится, но не успевает.

Взрыв.

Флегетону все-таки не повезло: две, а может, и три гранаты сразу. И не просто рядом, а во время прыжка — Карлос пытался выйти из опасной зоны, — в тот самый миг, когда весьма весомая масса ЗСК находилась в воздухе. Взрыв. Один, но их было не меньше двух. Одновременно. И ударная волна легко, как теннисный мячик, забрасывает тяжеленного апостола в расселину.

— Нет!

— Крокодил! Назад!

Второй апостол кричит, но подчиняется. Уроды орут что-то весёлое.

Отряд уходит…

— Дядя Андрей, а правда, что в Январских Степях реки текут?

— Ага.

— Правда?

— Ага.

— Вы их видели?

— У меня дом на озере стоял, у самой воды, и я каждое утро рыбу ловил: караси, щуки…

— Дядя Андрей! — Поняв, что с ним шутят, Ёшка сделал вид, что обиделся. — Я ведь серьёзно спрашивал.

— Серьёзно — про реки? — Жмых — он сидел справа от Андрюхи Агронома — грустно усмехнулся. — Реки теперь только на старых фотографиях.

— И в фильмах, — вздохнул Андрей.

— И там.

Они расположились на броне головного танка, взрослые — потому что имели право, Ёшка — потому что повезло, и вели неспешный разговор, разгоняя скуку долгого похода. Все трое — в обычной «сбруе Зандра»: высокие ботинки, плотные комбинезоны и разгрузки со снаряжением. Пистолеты в кобурах и штурмовые винтовки рядом, на тёплой броне — это Зандр, здесь живые никогда не расстаются с оружием, если не хотят стать мёртвыми.

Тактическая сбруя делала их похожими, однако Агроном выделялся поведением: самый спокойный, уверенный, чуть вальяжный — настоящий командир. А вот внешне — невзрачный: ростом едва повыше Ёшки, абсолютно не бойцовского телосложения, ни тебе широких плеч, ни огроменных кулаков, волосы рыжие, редкие, лицо простецкое — нос картошкой, маленькие зелёные глаза, на такого посмотришь — и отвернёшься. Но не отворачивались: смотрели, слушали и подчинялись.

— А я верю, что всё поправится, — неожиданно произнёс Ёшка. — Не может быть, чтобы Зандр остался навсегда. Земля должна вернуться. Должна.

Получилось эмоционально, немного наивно, по-детски, но искренне. Удалось «зацепить» мужиков и на некоторое время погрузить их в задумчивое молчание, которое нарушил командир:

— Земля крепко обиделась.

— Или мы её убили.

Агроном сплюнул, помолчал и только потом ответил на последнюю фразу Жмыха:

— Я знаю, что ты, скорее всего, прав, но верить хочу в то, что говорит пацан.

— Все хотят, — буркнул Жмых. И отвернулся.

Ёшка же, сообразив, что взрослые, прекрасно помнящие чудесный старый мир с его реками, озёрами, лесами, пляжами, дождями, под которыми можно без опаски гулять… Другими словами, Ёшка понял, что мужики восприняли тему слишком болезненно, и прикусил язык. И мысленно обругал себя за то, что едва всё не испортил.

До сих пор Ёшка, так же как все остальные подростки, только помогал взрослым в военных делах: стоял в караулах, ходил в ближнюю разведку, проверяя, чтобы поблизости от города не появилось чужих наблюдательных пунктов или схронов — Ёшка обладал прекрасной фотографической памятью и отлично лазал по скалам. Остальное время посвящал обычной работе по хозяйству, поскольку детство в Зандре заканчивалось в двенадцать, а то и раньше. Работал, не отлынивал, однако мечтал, конечно, о военных подвигах, тренировался каждую свободную минуту, и усилия не пропали даром.

В прошлом году, когда Остополь окружила орда диких веномов, Ёшка отстреливался наравне с мужиками и завалил двух дикарей — доказано. А месяц назад завалил ещё одного врага — вооружённого до зубов водососа, охранявшего грабившую их слой станцию, и успехи Ёшки не остались незамеченными: Андрюха Агроном взял энергичного паренька в настоящий поход — присмотреться всерьез. Ёшка это понимал и от того дёргался. И дёрганье его передавалось на язык, который молол невесть что.

Особенно паренька заставлял нервничать тот факт, что Агроном был в Заовражье фигурой не просто уважаемой, а легендарной, и считался кем-то вроде министра обороны, умело управляя местным ополчением. Именно Андрюха со своими ребятами вырезал кровавую банду Гончаренко, положив начало свободному Заовражью, а после заманил в ловушку и перебил падальщиков Зирташа, которые поспешили в область в надежде занять место неудачливого предшественника. И заняли. Рядом легли.

Две подряд победы наглядно продемонстрировали подонкам Зандра, что с Агрономом — несмотря на его мирную, сугубо сельскохозяйственную кличку — лучше не связываться, и обитатели Заовражья погрузились в необычайно спокойную — по меркам Зандра, разумеется, — жизнь. Дружили с соседями, периодически отбивались от диких веномов, папаш и блуждающих падальщиков, истребили аттракцион, возникший было на перевале к плато Могила, но…

Но с недавних пор Заовражью стал угрожать иной враг. Тот, которого невозможно запугать молниеносными победами.

— Воды в Январских Степях больше, чем у нас, но рек нет, — неожиданно продолжил Андрюха, и Ёшка обратился в слух. — В Зандре нет рек, а все рассказы — выдумка. — В своё время, до того, как вернуться и осесть в родном Заовражье, Агроному пришлось побродить по нынешней Земле, и потому его авторитет в знаниях современных реалий был непререкаем так же, как в военных делах. Среди местных, конечно, но Ёшке и этого хватало. — Люди хотят верить, что где-то хорошо, вот и придумывают Нетронутые острова или реки в далёких степях.