Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

Гаврила уже был там, хлопотал.

– Никита, для парной жара нет, а обмыться можно, горячая вода в котле есть.

– Мне помыться.

Он яростно терся мочалкой, чувствуя, что все равно от него пахнет перегаром. Было стойкое ощущение, что перевар сочится изо всех пор кожи. Тьфу!

Он обтерся и направился в трапезную. Есть хотелось – дальше некуда, ведь он неделю только пил и ничего не ел, желудок к спине прилип.

Несмотря на жестокий голод, он заставил себя не есть много, чтобы с голодухи заворот кишок не получить. Но и после легкого завтрака Никита почувствовал себя лучше, бодрее.

Пока шел по коридору к себе, ловил взгляды княжеской челяди. Нехорошо на него смотрели, жалостливо – как на больного.

Нет, с пьянкой пора завязывать, сгореть можно очень быстро.

Он надел полушубок, нахлобучил на голову заячий треух и направился в лекарню.

Иван и Наталья встретили его радостно:

– Заждались мы тебя, Никита. Сказывали – давно уже вернулся, а все не идешь!

– Приболел, – коротко ответил Никита.

– А тут болящие осаждают. А вчера и вовсе иноземец приходил, тобой интересовался.

– Каков из себя?

Иван в точности описал англичанина Самюэля.

– «Дохтур» это английский был. Не застал – ну и ладно.

– Так он всю лекарню обошел. Только без тебя я не дал ему везде лазить. Чего вынюхивать?

– Правильно, молодец. Как с деньгами?

– С деньгами никак – нет их!

– Сколько я задолжал – жалованья, на хозяйственные расходы?

– Рубль почти. Зимой много денег на дрова ушло, холодно.

– Вот тебе два рубля: рубль долга, а остальное – на нужды. Перевар купить надо – эфир делать.

– Так готово все. Что же мы, сложа руки сидели?

– Вдвойне молодцы. Будет кто спрашивать – пусть приходит завтра с утра. Начинаю работать.

– Славно! А то мы уж соскучились по работе. Так, по мелочам помощь оказывали – гнойнички, мозоли, перевязки.

Никита пошел по городу. Давно он в Первопрестольной не был, с мая – десять месяцев.

Сгоревших домов было много, видно – серьезно эпидемия бушевала. Не хотелось ему о грустном вспоминать, но оно само о себе напоминало.

Народу на улицах поубавилось, грязи побольше стало. И все же Москва жила: вовсю шумели торги, пьяницы куролесили у трактиров, играли в снежки и катались на санках ребятишки.

Никита неделю не выходил на свежий воздух, и потому нагулялся, находился вволю – дух из себя переварный выгнал. Вернувшись в княжеские хоромы, он сразу направился в трапезную. Там его уже ждал князь.

– Ну, слава богу – отошел. Садись, отобедаем.

Стол, как всегда, ломился от еды.

Никита набросился на кушанья, как голодный волк.

– Может, пива свежего? – предложил князь.

– Не, от одного запаха воротит, – признался Никита.

– Оно и правильно, при твоей работе голову надо свежую иметь. Да чтобы руки не тряслись.

Князь сегодня был весел.

– У царя я сегодня был, не скрою – обласкал, спрашивал, чего надобно. А в конце – про тебя: как поживает, мол, лекарь? Полагаю, царь виды на тебя имеет.

– Не понял.

– Думаю, к себе приблизить хочет. Главным придворным лекарем сделать – слухи такие ходят.

– Не хочу я, говорил уже об этом государю.

– Счастья своего не понимаешь. При царе быть – почетно, денежно. Завидовать будут.

– Мне зачем?

– Ай! Не понял!

– Что выросло – то выросло, не переделать.

– Подумай, царь дважды предлагать не будет.

– Коли заболеет государь, так помогу. А каждый день во дворце болтаться без дела – увольте. Мне практика нужна.

– Твое дело, принуждать не буду. Да ты рыбки копченой откушай, чудо как хороша.

Рыбка и в самом деле была вкусной, так и таяла во рту.

Никита поднялся из-за стола сытым, каким давно себя не чувствовал.

С утра он направился на работу, в лекарню. Там уже толпился народ. Бояре и прочий люд, увидев, что сам царь Никите доверился, домочадцев своих привезли. С утра и до позднего вечера Никита работал не покладая рук.

Наконец пациенты закончились. Он уже переоделся, собираясь домой, как увидел – в двери возник старый знакомец, англичанин Самюэль. Он улыбался Никите, как другу, но в глазах не таял холодок.

– Как русские говорят – гора с горой не сходятся… Рад видеть тебя. Обещание твое помню – насчет зелья.

– Зелье это «эфир» называется.

– Эфир? С латыни – нечто неосязаемое, легкое, как воздух.

– Во-во, в самую точку.

Никита залез в шкаф и достал оттуда склянку.

– Дарю.

– А как пользоваться?

– Кладешь на лицо ватную маску и капаешь пятьдесят капель. Пациент вдыхает эфир и впадает в глубокий сон – даже боли не чувствует. Только переборщить нельзя. И даже при точной дозировке при выходе из наркоза могут быть тошнота, замутненное сознание. И горюч чрезвычайно! Не дай бог пролить его на огонь – не потушишь!

– За подарок спасибо, видел я зелье в действии. Но я не за этим пришел.

– Да? – удивился Никита. – По-моему, других обещаний я не давал.

– Секрет у тебя купить хочу. Подарок хорош, слов нет – но ведь он кончится. Ты, как лекарь, меня понять должен. Я хочу им обладать – для пользы дела.

– Зная секрет, ты в своей стране обогатишься немерено. Можно его изготавливать и другим «дохтурам» продавать, а коли желание будет – и секрет изготовления продать.

– Выгоднее готовым эфиром торговать, – лицо Самюэля выражало теперь крайнюю заинтересованность, глаза алчно сверкали.

– Дешево не продам, – заявил Никита. Уж он-то знал, что эфир хорош, пользоваться им будут долго – пока не перейдут на эндотрахеальные наркозы с флюотаном и прочей современной химией.

– Два золотых шиллинга даю! – заявил Самюэль.

– Двадцать, и ни пенсом меньше, – упорствовал Никита.

– Двадцать? Это много, очень много! Дорого!

– Ты за него тысячи получишь, а двадцать отдать не хочешь.

Самюэль задумался – он хорошо знал, что деньги свои вернет с лихвой.

– Пойдем в хорошую трапезную, посидим, поговорим, – предложил англичанин.

– Согласен, я не обедал сегодня.

Они прошли в харчевню неподалеку – Никита иногда там бывал. Кормили в ней вполне вкусно и недорого. Англичанин заказал себе отварную рыбу, а Никите жареную курицу и гречневую кашу. Самюэль попросил еще кувшин фряжского вина.

Они с аппетитом поели, и Самюэль стал торговаться:

– Все-таки сумма очень велика – даже неслыханно! За такие деньги можно в городе целый квартал купить, а может – и два.

– Ты хочешь секрет изготовления эфира? Я назвал свою цену. Не готов платить – выдумай зелье лучше.

На Руси для некоторого обезболивания использовался отвар корня мандрагоры, дурман-травы, мака. Скорее всего – и в Британии применялись их аналоги. Но у трав очень трудно рассчитать дозировку, как говорят у медиков – оттитровать. Кроме того, травы, как обезболивающие, слабы, а добавишь дозу – пациент долго не выйдет из наркоза или получит осложнения, и Самюэль это прекрасно знал.