Евгений Шепельский - Фаранг

— Резонно, Бромбак. Знаю, что я жру магию. Есть такое дело. Я не против прикончить Сегретто, но это будет стоить вам лишних денег.

Они не возражали. Я стал своим. Я пел на их языке. Все-таки — все, все, все сильные мира сего, короли, президенты, менеджеры, директора фирм, и даже маги, говорят на одном языке — языке денег и власти. Теперь я начал раздевать их вопросами. Они окончательно приняли меня за своего — за такую же циничную, сгнившую мразь. И не боялся я выдать себя, как при Йорике, — они не знали о личности истинного Джорека почти ничего. Не знали, что ему плевать было на моральную сторону заказа.

— А чем же так знаменит этот Сегретто? Я, признаться, слышал о нем еще в баронстве Урхолио. Говорят, он обучает бездомных деток? Как… — чуть не сказал «самаритянин». — Как бескорыстный… э-э-э… благотворитель? К чему он это все… э-э… затеял?

Они набычились — все, одновременно. Переглянулись — мол, стоит ли доверять мне такую информацию. Молча — глазами — выдали мне пропуск.

Заговорил Ормазар:

— Сегретто побывал в Чреве. Надышался там… глейвом. Глейв суть дыхание чужого мира, до сих пор не познанное нами в полной мере… Глейв творит чудовищные метаморфозы с душой и плотью смертных… и бессмертных тоже… Но не всех это касается. Некоторые — и их единицы — невосприимчивы к глейву. А иные — их ничтожно мало, после отравления глейвом получают усиление… некоторых иных качеств… Мыслительные способности и… — тут он сказал, как сплюнул, — моральные качества возрастают многократно! А также у них появляются спонтанные способности к чуждой, малопонятной для нас магии… Сегретто из таких. Побывал и изменился. И теперь доставляет нам проблем больше, чем… принцесса… любящая совать нос не в свои дела.

— То есть Сегретто, говоря прямо, изменился в лучшую сторону? В нем проснулась, как это… ну… как же она называется? Совесть?

Лицо мастер-мага затвердело. Я тут же, чтобы не заподозрил чего дурного, хохотнул глумливо, мол, все свои, чего там, и Ормазар сразу расслабился. Я, кажется, поймал мелодию, чтобы играть на струнах его души.

— Он стал другим. Опасным. Послание, кое он нам направил, обосновавшись в Яме, звучало просто: «Я вас уничтожу. Я полностью переделаю этот сгнивший мир». Я резко отвернулся к окну, надеясь, что выражение моего лица не заметят. Вместо минуса — плюс, надо же! Дыхание ада, в котором пребывает Маэт, произвело на свет что-то наподобие боевого ангела, решившего повернуть мир в сторону справедливости.

Переделать этот сгнивший мир — да не об этом ли мечтает каждый нормальный человек? Только рычагов влияния, сил у него нет, а глупая присказка «Изменись сам, стань лучше — и мир вокруг тебя изменится» на самом деле глубоко лжива. Мир категорически отказывается меняться. Если ты становишься слабее, добрее — мир, заполненный хищниками, начинает тебя жрать. Добро — слишком тонкая штука, его необходимо выдавать в хищный мир дозированно, и то, лишь тогда, когда ты сам — что-то вроде сильного и пофигистичного медведя, которому прочие хищники — не указ.

Однако у Сегретто появились рычаги.

— И как же он… хочет вас уничтожить?

Ответил Бромбак:

— Он собирает бездомных детей и вкладывает в них… совесть. Мы не знаем как… Магически вроде бы… Или просто через свою… опасную философию равенства! А также обучает боевой магии… иной, страшной магии, которой мы не можем толком противостоять… Пока можем, вернее, но силы его адептов прирастают… Он растит из детей, там, под землей, новое войско магов… Пока слабое, но он закрывает их смертельными ловушками, и мы не в силах пройти к нему… чтобы… чтобы захватить и подавить! А дети взрослеют… и вместе с взрослением возрастают их силы!

Я сказал, хорошенько подумав:

— Так… То есть я правильно понял: у Сегретто в подземелье своя школа магии, которая вдобавок прививает детишкам правильные… — я сделал глумливую паузу, — на его взгляд, моральные нормы? Любовь, бескорыстие и все такое прочее?

Бромбак смотрел на меня вполоборота. «Ты свой, — говорили его прозрачные рыбьи глаза, — ты все понимаешь, с тобою можно без обиняков».

— Насилие над личностью! — вскричал он визгливо. — Насильно, с помощью магии, вкладывает в них совесть! И иные… — он подвигал челюстью, словно пережевывал кусок какой-то дряни, — иные вещи, которые имеет право вкладывать лишь давно уснувший господь бог! Они изменяются, делаются хуже илотов! Превращаются в иных! Мы их так называем — иные! Подростки… некоторых мы изловили… Договориться с ними или просветить с помощью нашей магии невозможно — они лучше умрут, покончат с собой, лишь бы не предать своего Сегретто! Даже не выдали его облика! Он мнит себя — ни больше ни меньше — новым богом нашего мира! Тьфу! А новый бог, между тем, прорастает в Чреве!

Тут Бромбак осекся, поняв, что сказал лишнее. Я же подхватил его волну и кивнул с кривой улыбкой:

— Да-да… Маэт в Чреве, я слышал. Если ему суждено стать новым богом… Впрочем, мне все равно. Прав тот, кто сильней.

Они оживились. Я еще раз подтвердил, что свой, тысячу раз свой — раз говорю на их языке подлости и цинизма.

— Так значит, — сказал я, — у Сегретто в Яме целое змеиное кубло… А как же он их питает, чем они вообще живут?

— Крестьяне, — сказал, как сплюнул, Бромбак, — селяне, горожане подлых сословий… Воры! Все симпатизируют этой гнуси! Он же проповедует… равенство! Равенство для всех и каждого! Защищает, о-ох!.. Прекратил поборы на главном рынке, что над Ямой… Наказывает стражу за поборы… всех наказывает. Запрещает церкви взимать свою десятину! В городе у него повсюду — глаза, уши и карающие руки! Даже джереты Кустола его боятся!

Ого, да Сегретто — теневой король города Кустола.

Перенаправил денежные потоки. Даже не так — перекрыл денежные потоки, текшие от бедняков к толстосумам, берет себе, очевидно, лишь малую толику, за что любим чернью, которая обеспечивает благополучие таких вот магов, дворян, попов и прочих… жирных кондитеров.

Конечно, еретика необходимо уничтожить! И воров к себе расположил… Или, что вернее — подчинил. Нет, все-таки расположил, недаром Рикет — человек Сегретто — пытался спасти одного из глав воровского сообщества Кустола Джулимана Тизарра.

— А еще… еще иные завлекают и детишек горожан в глубину Ямы и учат… всякому! — вскричал Бромбак, яростно теребя тараканьи усы. От него остро пахнуло страхом. — Дело Сегретто растет и крепнет, и мы ничего, ничего, ничего не можем ему противопоставить! Когда его адепты начинают творить в Яме свои чародейства, эксперименты с видами магии, Чрево сходит с ума и Прядильщик насылает на Кустол тварей! Мы отбиваемся, а потом лежим без сил… И в такие моменты мы бессильны перед Сегретто — и он это знает. Он играет с нами… Играет как кот с хворыми мышами! В любой момент, когда мы бессильны, он может ударить и взять власть в свои руки! Он вездесущ!