Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

Направленная в его сторону установка почему-то не стреляла, за то на ее металлических частях возникали вспышки, до боли напоминающие частые попадания от уходящих рикошетом пуль.

Последний из солдат артиллерийского расчета дернулся и неуклюже свесился с сиденья наводчика. Остальные трое уже лежали у основания артустановки, и лишь один из них пытался отползти в сторону, волоча за собой перебитую пулей ногу.

Последнее, что успел заметить Марк, уводя самолет за защитную массу строений, как фигура, стоящего на самом краю летного поля, махнула ему правой рукой. На локтевом сгибе левой руки у него удобно пристроился немецкий ручной пулемет, с чуть дымящимся стволом, а на лице сияла видимая даже с такого расстояния белозубая улыбка.

Марк чертыхнулся про себя. Он совсем забыл про друга в круговерти взлета! А вот Джо про него не забыл, и обеспечил-таки, ему относительно спокойный уход. Теперь он там остался один на один со всей охраной базы.

Такой, не самый благоприятный, вариант рассматривался во время планирования операции, и Марк старался себя убедить, что напарник с помощью своих мафиозных знакомых, как всегда выкрутится из устроенной ими заварухи.

Истребитель шел над лесопосадками и редкими усадьбами так низко, что лишь не рубил винтом верхушки деревьев и шпили домов. Минут пятнадцать Марк вел истребитель в рискованном режиме огибания местности, и, наконец, решил, что можно уже и осмотреться вокруг.

Погони за собой он не заметил. Видимо сработала хитрость со сменой направления полета сразу после того, как база скрылась за горизонтом, и возможные преследователи потеряли его след.

Огнев потянул ручку на себя и направил машину в набор высоты. Тяжело взобравшись на полтора километра, истребитель с облегчением, словно лошадь, вытянувшая в гору телегу, перешел в горизонтальный полет.

Под крылом открылся вид местности до самого горизонта.

Ага! Вот речушка, деревня, или скорее, поселок с католическим остроконечным костелом, лесной массив, тянущийся до самого горизонта, и что особенно ценно, железная дорога с железнодорожной станцией на окраине поселка.

Марк прекрасно изучил карту района заранее, и без труда сориентировался на натуре.

Так, сорок градусов вправо… как раз вдоль дороги.

Он дал педаль руля поворота, слегка наклонив ручку, и самолет послушно встал на заданный курс.

Марк воспроизвел в памяти все данный о маршруте и цели, что содержались в послании от Гаррисона.

До побережья, где была цель маршрута, лететь оставалось минут двадцать. А там снова сориентироваться и прямо к вырубленным в скале докам секретной военно-морской базы.

Именно из этих доков, через сорок минут должны будут выйти в море две подводных лодки с огромными герметичными сигарообразными контейнерами на буксире.

А он должен будет устроить им козью морду.

Марк вздохнул и вспомнил про напарника:

"Джо, как всегда, устроился лучше всех. Сейчас настреляется вволю и ломанется по лесам и полям как лось. Делов-то! А ты тут думай, как одной бомбой две подлодки потопить!"

Мысленно поворчав, Марк, наконец, чуть расслабился и поудобнее устроился на парашюте.

Тут же в голову пришла мысль, что парашют, не только для того, что бы на нем сидеть, и, осторожно зажав ручку управления коленями, пристегнул все положенные ремни подвески. Точно подогнать парашютную сбрую сидя в кабине вряд ли получилось бы, поэтому пришлось просто ослабить плечевые и паховые ремни, что бы иметь возможность разогнуться, в случае чего.

Пока он возился с ремнями, на горизонте, сливаясь с небом, проявилась серая дымка моря.

Марк поднабрал еще высоты и вывел машину в горизонт уже на трех с половиной километрах. Выше решил не подниматься. Воздуха с непривычки уже ощутимо не хватало.

Не то что бы смертельно, но выше он летал только с кислородным оборудованием. А маски в кабине не оказалось. Самолет-то к перегону в часть готовился, а не к перехвату высотных бомбардировщиков.

Мысленно сверившись с картой, Марк еще раз слегка подправил курс и оглядел приборы. Обороты и температура в норме, давление масла чуть выше, чем положено, но это ничего. Главное, чтобы не ниже.

Солнце утренними лучами бликовало на плексигласе фонаря кабины, и Марк, до боли всматриваясь в горизонт, чуть не пропустил момент, когда пересек береговую линию. Самолет оказался над серой гладью.

Одновременно, правее курса на тридцать градусов, в дымчатой дали прорисовался скальный массив.

В голове вновь всплыла до мелочей усвоенная из гаррисоновского послания картина объекта.

Массивные стальные ворота гигантского шлюза, закрывающие от морских волн огромные ремонтные доки, построенные под сводом гигантской пещеры, расширенной и углубленной ради такого случая, практически скрывались под многометровым скальным навесом. Открытым оставался лишь проем между верхним краем шлюзовых ворот и нижним краем скалистого края.

Игольное ушко, в которое полагалось запихивать библейского верблюда, теперь казалось Марку более перспективной целью, чем то, что он собирался осуществить.

Он, по вбитой в подкорку летчика-истребителя привычке, окинул взглядом верхнюю полусферу и сосредоточился на подходе к цели. До шлюза оставалось не более пяти километров, и темный проем над шлюзовыми воротами уже четко просматривался не вооруженным взглядом.

Слух выделил в реве мотора постороннюю составляющую, но сознание не успело до конца воспринять ее, как проникший через плексиглас колпака, нарастающий рев чужих двигателей.

Дымная пушечная очередь прошла впритирку над кабиной. Почти сразу же вторая, чуть не срезала законцовку левого крыла.

Марк оцепенело съежился.

Настолько это оказалось неожиданно… и не вовремя.

Уже понимая, что деваться ему некуда, тем более с такой обузой под брюхом, он повернул голову.

Слева, метрах в двадцати от его крыла, уверенно пристроился и уровнял скорость родной близнец его железной птицы — БФ-109 Г2, а все отличие между ними — висевшая под брюхом марковского мессера полутонная чушка, превратившая его вместе с пилотом в неповоротливую мишень.

Марк бросил взгляд через правое плечо и убедился, что на хвосте, метрах в тридцати, висит еще один "гэ второй", надежно удерживая жертву в прицеле своих пушек.

— Вот ведь, суки! — он сжал от досады зубы, лихорадочно просчитывая ситуацию.

То, что он все еще жив, говорит лишь о том, что его хотят взять живым, и снаряды, просвистевшие рядом, лишь четкая и профессиональная демонстрация их намерения превратить его в кучу рваного металлолома, в случае неповиновения.

Одно хорошо, что первоначальное направление к цели все еще остается неизменным, но это ненадолго.