Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

Не найдя ничего подходящего, Марк решил проблему путем введения дополнительного элемента управления.

Предварительно заставив окосевшего на один глаз китайца выкинуть тело из второго кресла, усадил его на место второго пилота:

"Смотри сюда Чен. Руками держать вот-так, как за рога, а ноги сюда, — показал он китайцу органы управления, — А теперь, смотри. Если эта фиговина поползет сюда, то делаешь рогами так. О, Господи! Нет! Не надо! Все. Сиди вот так и не двигайся!"

Зафиксировав окаменевшим китайцем органы управления (ну чем не автомат горизонта!) Марк выбрался в салон на техническую оценку ущерба после столкновения с горой.

Перебираясь через груду тел, которые благодаря его маневрам дружно переместились к пилотской кабине, Марк сразу заметил пару нехилых отверстий в нижней части фюзеляжа самолета, в который и свистел набегающий поток воздуха. Выглянув в одно из них, а затем, продублировав наблюдения через иллюминаторы, он мысленно спросил себя, насколько ему еще хватит удачи при таком ее расходе в единицу времени.

Самолет был начисто лишен своих неубирающихся шасси.

Удар о верхушку скалы их вырвал, да так аккуратно, что не повредил каких-либо особо важных систем самолета. За хвостом не тянулся ни темный след дыма, ни белесые следы теряемого топлива или масла. По идее, самолет, лишившись дополнительного аэродинамического сопротивления, должен был бы еще и прибавить километров тридцать — сорок в скорости.

Марк вернулся на место пилота, взялся за штурвал и взглянул на Чена.

Китаец олицетворял собой статую Будды, которому, прежде чем тот успел молитвенно сложить ладони, кто-то ухитрился сунуть в руки штурвал.

Взглянув на приборы, Марк оценил работу статуи на отлично. Отклонение от курса и заданной высоты было минимальным.

"Спасибо, Чен! — поблагодарил китайца Огнев, — можешь отпустить штурвал".

Китаец медленно отпустил управление и одноглазо посмотрел на пилота. Только тут Марк заметил, что с молодого Чена пот течет градом.

— Поздравляю с первым самостоятельным полетом, — решил подбодрить его Марк. — А теперь, до хаты, — добавил он и плавно изменил курс самолета. Постучав пальцем по стеклышку топливомера, убедился, что топлива хватит. Лететь предстояло практически через всю Германию.

Джованни проснулся от того, что замерз. И сразу же осознал, что зверски хочется пить, съел бы быка и, наверное, от слабости, весь мир качается перед его глазами. Слабость конечно была. И еще какая! Использование режима боевого транса высасывает ресурсы организма, не хуже, чем пожарная мотопомпа опустошает емкость с водой.

Но не слабость была причиной качания мира. Мир стоял на месте. А раскачивался сам Джованни вместе с верхушкой дерева, вокруг которой он разве что не завязался узлом. Под его тяжестью дерево словно решало, в какую сторону оно, в конце концов, должно завалиться.

Как он сюда попал, десантник помнил смутно. Тоже одно из последствий боевого транса. Но память постепенно возвращалась к нему.

Он неуверенно вспомнил, что стрелял, потом бежал по полям и лесам. Сверкнуло воспоминание, что он подумал о собаках и долгих полчаса бежал по какой-то лесной речке, где, в конце концов, запрыгнул на дерево, свисающее над водой, и как Тарзан, прыгая с ветки на ветку, не спускаясь на землю, ушел в глубину лестного массива на несколько километров. Потом почувствовал, что слабеет, оплел руками и ногами первый попавшийся ствол в кроне дерева на высоте полутора десятков метров и отключился.

С трудом расплетя окоченевшие руки, Джоввани, постанывая от боли, осторожно перебрался на ближайшую, более-менее надежную развилку толстых ветвей и принялся приводить себя в порядок.

Последовательным напряжением всех мышц он разогнал кровь по телу и оценил свое состояние. Серьезных повреждений нет. Ссадины и царапины, что он получил, когда, словно лось в брачный период, пер через лес, не в счет.

Мозг заработал четче. Видимо браслет подстегнул его работу микродозой своих чудодейственных препаратов. Джованни вспомнил все в мельчайших подробностях. И смерь Хильды — тоже.

Перед глазами снова подернулась пелена, но он, мысленно ударил себя по морде и вернулся к четкости рассуждений. Хильду не вернешь. А жить надо продолжать. Угрызения совести в этом деле не лучшие помощники.

Сначала нужно определиться с местоположением. И очень осторожно. Вряд ли после учиненного на базе разгрома его быстро перестанут искать.

Словно в подтверждение его слов где-то далеко раздался лай собаки. Десантник чертыхнулся, но вспомнив, что следов на земле он не оставил, а разглядеть его в кроне невозможно, успокоился.

Вторая проблема, вода и еда. Организму после такого форсажа требовалось восстановление в виде жидкости, пищи и крова. Причем настолько критично, что заслышав лай собаки, голодный мозг, в первое неосознанное мгновение, выдал аппетитную картинку в виде собачей тушки на вертеле шипящей шкварками над костром.

На одних браслетовских стимуляторах долго не протянешь, и пока есть силы надо искать, где подкрепиться и отдохнуть.

И тут он вспомнил о командире.

Удалось ли Марку уничтожить доки? Слишком много "если" было в условиях этой задачки, при непотребном количестве "иксов".

Как бы то ни было, а действовать надо по разработанному ими плану. А значит, задача максимум на обозримое будущее, в течение двух недель добраться до намеченной точки рандеву.

А дальше… Дальше пусть командир думает. Ему по должности положено.

Джованни осторожно поднялся еще выше, благо дерево оказалось на небольшом взгорке. Кроны соседок перерывали почти весь обзор, но в лучах заходящего солнца он разглядел поднимающийся над кронами дым.

Прикинув на глаз направление и расстояние, Джо слез с приютившего его ствола и двинулся вперед через сгущающиеся сумерки.

Почти сразу ему повезло. Он наткнулся на бьющий из под корней кряжистого дуба родник.

Заправленный водой до пробки организм благодарно булькал на каждый осторожный шаг, и к тому времени, когда стемнело совсем, воображение Джованни было полностью монополизировано картиной жареного молочного поросенка, которого ему приходилось едать еще в средневековой Италии.

Ему даже стало казаться, что сквозь деревья он видит отблески костров и чувствует запах жарящихся на них этих самых поросят.

Но чем ближе он подходил к огням, тем больше неровный свет пламени превращался в холодные лучи электрических фар.

"Ищут! — мелькнула паническая мысль. — Но почему так явственно пахнет едой?"

Он осторожно раздвинул кусты, подбираясь еще ближе.

Тошнотворно-приятный запах излучала полевая кухня. Армейский повар в белом колпаке, стоя на подножке здорового котла на колесах, мешал большой поварешкой на длинной деревянной рукояти аппетитно пахнущее варево.