Сергей Антонов - Рублевка

Киллер собирался ретироваться, но Юрий остудил его пыл – заломил руку за спину. Киллер рухнул на колени и завыл неестественно высоким от боли голосом:

– Пусти, падла! Все равно я тебе кишки выпущу!

– Сначала скажешь, кто тебе меня заказал!

Корнилов продолжал выкручивать ночному гостю руку. Тот уткнулся носом в пол.

– Мамон? Я тебя в последний раз спрашиваю: Мамон?

– Отставить, Корнилов! – сквозь кольцо гастов прорвался Саркисыч.

Он оттолкнул Юрия, помог подняться и отправил его восвояси пинком под зад.

– Мне все это начинает надоедать! – возмутился Багдасар. – Сиплый, что здесь происходит?!

Корнилов протянул ему заточку.

– Так-так. Резать друг дружку начинаем? – протянул староста. – Все разойтись. Концерт окончен. Утром я разберусь кто прав, кто виноват. Мамон?

– А что я? За каждого придурка в этом бараке должен отвечать? У Сиплого разве своих мозгов нет?

Корнилов посмотрел на Двупалого. Тот улыбался во весь рот, даже не пытаясь играть в несправедливо обиженного.

Барак постепенно успокаивался. Некоторые время гасты еще обсуждали происшествие шепотом. Потом все стихло. Корнилов, само собой, уснуть уже не мог. Он слушал, как внизу ворочается Степан и думал над тем, как избавиться от назойливого внимания Мамона.

Никаких продуктивных идей в голову так и не пришло. Утро ознаменовалось зычным выкриком Саркисяна «Подъем!». Гасты спрыгивали со своих нар и спешили в умывальник. Степан последовал их примеру, а Корнилов торопиться не стал. Просто спустился вниз и уселся на кровать Стука. Куда спешить? Ему ведь в отличие от остальных, не надо идти на работу, а следует готовиться к поединку. У гладиаторов ведь были свои привилегии…

В тот момент Юрий и не подозревал, какую пользу принесет ему спонтанное решение не идти в умывальник разом с остальными гастами.

Гул голосов и шум льющейся воды прорезал чей-то крик. Хлопнула дверь умывальника. Корнилов увидел пулей вылетевшего из нее голого до пояса гаста. Он помчался по коридору и едва не сбил с ног Саркисыча, который тоже спешил на шум. Тот скрылся в умывальнике. Происходило что-то необычные. Не вписывающееся в привычный распорядок утра. Юрий решил посмотреть, что происходит в умывальнике. Первое, что увидел, когда вошел туда были спины гастов, столпившихся в дальнем углу помещения. Все они смотрели на что-то, лежавшее на цементом полу. Один лишь Мамон не разделяла общего интереса. Он стоял в стороне, и как ни в чем ни бывало мыл руки.

Корнилов раздвинул плечом круг гастов, прошел в первый ряд зрителей.

Центром внимания был Сиплый. Он лежал на полу, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. Из тонкой его, жилистой шеи под углом в срок пять градусов торчала знакомая Юрию ложка, проткнувшая сонную артерию. Кровь из раны образовала на полу большую багровую лужу.

– Та-а-ак. Всем строиться! – процедил сквозь зубы Багдасар, направляясь к выходу. – Мамон, Корнилов! Вас это тоже касается. В первую, мать его так, очередь!

Юрий пошел к двери. Тут на плечо ему легла клешня Мамона. Корнилов резко обернулся. Двупалый улыбался во весь рот.

– Тебя это, Деникин в первую очередь касается!

– Отвали! – буркнул Юрий. – Или…

– Тебе все равно капец!

Когда гасты построились, Саркисыч обвел всех хмурым взглядом.

– Это убийство, голуби. Мо-чи-ло-во. Никто не желает сознаться? Ага. Никто. Тогда Корнилов, Бамбуло и Мамон – шаг вперед! Молодцы. Кто из вас воткнул заточку Сиплому в шею?

– Корнилова в умывальнике не было, – выдавил Степан. – Он вошел, когда все уже случилось… Последним.

– Это так? – поинтересовался Багдасар. – Бамбуло не гонит?

– Не было!

– Не гонит!

– Я сам видел. Парень на нарах сидел!

– Правильно!

– Можешь вернуться в строй, – Саркисян ткнул в Юрия пальцем. – Пока можешь. Но помни: никто с тебя обвинения не снимает. Ты можешь быть заказчиком. Что касается исполнителя… Господин Бамбуло, вам слово.

– Я никого не убивал!

– Он не убивал! – скривился в усмешке Двупалый. – А кто ж по-твоему это сделал? Я, что ли кореша своего мочканул?

– В общем, все ясно, – покачал головой Багдасар. – Вы оба отправитесь в изолятор, где, может быть, договоритесь. Так. Ты и ты. Сиплого из умывальника вынести. Пол вымыть. Остальным… Разойдись!

Корнилов бросился к Саркисычу.

– Багдасар! Ты не имеешь права! Ведь знаешь же: Степан не при делах! Он же его…

– Имею право. И знаю только одно: в моем бараке труп и убийца должен быть наказан. Не сверкай глазами, Корнилов. Сегодня вечером ты, быть можешь, еще позавидуешь участи Бамбуло.

– Кто у нас чьей участи тут завидует?

Юрий обернулся на знакомый голос. В начале коридора стоял Егор. Судя по всему, он улыбался, но поскольку нижняя часть лица была закрыта респиратором, веселость охранника оставалась только предположением.

– Что у вас здесь творится, староста?

– Убийство! – Багдасар вытянулся в струнку. – Есть двое подозреваемых!

– Ну, это не по моей части, – Егор подошел к Корнилову. – А я – за тобой. Староста, выдайте парню респиратор. Что подсказывало, Юрий, что мы с тобой еще встретимся. Значит, решил делать карьеру таким путем?

– Решил.

– Не скажу, что он самый безопасный, но то, что самый быстрый – это уж точно! Пойдем, герой.

На поверхности Егор повел Юрия по бетонной дорожке, идущей вдоль стены бункера. Когда они свернули за угол и оказались на открытом пространстве Корнилов увидел небольшую площадку, в центре которой стоял крест. Поначалу Юрий решил, что это – очередное строительное приспособление. Думал так до тех пор, пока не поднял глаза. На кресте висел человек. Распятый по всем правилам, он свесил наголо бритую голову на грудь и не подавал признаков жизни. У подножия креста, с видом римского легионера расхаживал часовой. Егор заметил, что Корнилов замедлил шаг.

– Не тормози. Зрелище, конечно не для слабонервных, но… Без этого не обойтись. Парень, который болтается наверху и ждет прилета гарпий, принадлежал к высшей касте военных. У него было все, но генералу Самуйлику захотелось большего. Он предал Империю, спутался с нашими врагами из Одинцово. Фараону, да живет он вечно, пришлось жестоко наказать отступника. Муки его будут недолгими. Вообще-то, гарпий мы отстреливаем, но этой ночью им будет позволено немного порезвиться. К утру все будет кончено.

Когда крест остался позади, Корнилов вздохнул с облегчением. Вот тебе, Кэп, и генерал Самуйлик. Контрразведка фараона работает, как часы. Она переиграла опытных одинцовских вояк.

– А чем, Егор, вам не угодили одинцовские?

– Эта единственная группировка, не пожелавшая стать частью Империи и признать власть Рамзеса Первого, да живет он вечно. Впрочем, теперь об одинцовских можно говорить в прошлом времени. Они получили примерное наказание за свою гордыню. Базу поразило что-то вроде всеобщего сумасшествия. Заразного, причем.