Мёртвый континент 2

- Господа, не кажется ли вам, что наше путешествие излишне ... э-э ... медлительно, а? - громко произносит он с высоты. - Не лучше ли вам подняться сюда и продолжить движение, сидя верхом?

Оборванцы нерешительно переглядываются, переминаются с ноги на ногу. Видно, что им хочется "верхом", но боязно. Питер громко сплёвывает комок грязи, вытирает тыльной стороной ладони рот.

- Ты эта ... тово ... опусти машину пониже-то, - говорит он, обращаясь к Павлу. - Тогда заберемси!

"Паук" вежливо склоняется вбок, вытягивает одну лапу. "Бойцы" опасливо лезут наверх, ноги скользят по налипшей на стальные суставы болотной жиже. Наконец, все рассаживаются вокруг башни, броненосец показывает ориентир и машина резво бежит вперёд. Новые знакомые Павла поначалу заметно трусят, побелевшие пальцы сдавливают поручни так, что кажется ещё чуть-чуть и вырвут с корнем. Но "паук" бежит ровно, корпус только немного колышется и страх постепенно отпускает. Люди вертят головами, о чем-то оживлённо переговариваются. Машина ещё несколько раз меняет направление по указке владельца бронежилета и вот вдали показывается неровная стена, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся баррикадой. Старые автомобильные фургоны, куски пластиковой обшивки, полусгнившие строительные вагончики и прочий мусор стащили в длинную кучу и получилась примитивная стена. Она хорошо защищает от бродячих собак, земляных жаб и прибитых туземцев. Для более серьёзного противника препятствием не является, в чем защитники очень скоро убедятся. Павел останавливает "паука" в полусотне шагов от ворот. Бойцы в брезентовых костюмах пожарников позапрошлого века шустро сползают по паучьим ногам на землю, бросаются к стене. При первом взгляде на ней никого нет, но в оптику видно, как тут и там высовываются головы и тут же прячутся. Потом на небольшой площадке над воротами показывается человек, по осанке сразу видно - местный вождь, глава законодательной и исполнительной власти. Одет поприличней, аккуратно причёсан, а на лице - Павел не поверил глазам! - блестят, словно драгоценные камни, очки чудной формы. Павел уже видел такие, но где? Пока он думал и вспоминал, доклад броненосца с винтовкой без приклада о проделанной работе закончился, вождь поднял внимательный взгляд на невиданную машину - ходячий танк. Вокруг столпились крупные, хорошо вооружённые люди. Наверно, телохранители.

И тут Павел вспомнил! Эти чудо-очки называются пенсне, он видел их на портрете какого-то писателя из прошлого. Чехов, что ли? Или не Чехов, а какой-то другой? В то время все, кто считал себя шибко умным, то есть умел читать, писать и носить шляпы, таскали на лице такие вот приборы из проволоки. Люди недалёкие, но уверенные в себе и тщеславные, очень хотят выделиться из "толпы". Как, ещё не знают, но уже хотят до поросячьего визга! Был такой писатель, Эмиль Золя. Сейчас его знают только литературоведы. Он прославился тем, что начал первым стряпать литературную порнографию. Умудрился во всех подробностях описать переживания потаскухи, которую только «отодрал» конюх на куче угля или навоза. Ей это так понравилось (и господину Золя тоже!), что описание её грёз занимает несколько страниц! Маньяки и извращенцы всех мастей тут же объявили г-на Золя великим писателем, гением и пр. Им восхищались до такой степени, что даже стали копировать внешность - бородка клинышком, усы, волосы зачёсаны к затылку и пенсне! Или очки, не каждый может долго удерживать на носу проволочную восьмёрку со стёклышками. А если кто подзатыльник даст?

Внешность сочинителя "пролетарской клубнички" скопировали такие маньяки, как Ленин, Дзержинский, Троцкий и прочие ррреволюционеры непонятной национальности.

Громкий скрип, больше похожий на звук рвущегося железа, прерывает размышления. Ржавые створки медленно ползут в стороны, просвет расширяется, открывая взгляду неопрятный двор, немногочисленную толпу оборванных и грязных мужчин и женщин. "Паук" приближается к распахнутым воротам, останавливается. Проход слишком узок для мощной машины, попасть внутрь таким путём не удастся. Павел поднимается на башню, осматривает стены. По гребню, уже не прячась, стоят люди с оружием и смотрят на него. "Паук" отступает назад, из динамиков раздаётся голос:

- Граждане, освободите стену справа от ворот.

Большинство сразу понимают, в чем дело, уходят в сторону, но трое самых "умных" остаются на месте. Павел ждёт, потом пожимает плечами. В микрофон тихо звучит команда:

- Вперёд, за стену!

Машина стремительно приближается к баррикаде, следует один прыжок, другой... Вниз падают листы ржавого железа, балки, с грохотом катится кабина грузовика, какие-то бочки, шпалы. В считанные мгновения "паук" оказывается внутри крепости. Перепуганные до полусмерти жители в панике разбегаются кто куда, те трое, что остались наверху, кубарем скатываются со стены, ползут на четвереньках, дико завывая от ужаса, прямо под лапы машины. Павел слегка касается управления и "паук" вежливо уступает дорогу. Главарь банды застывает столбом, только пенсне блестит, словно капли слёз. Телохранители с голубыми лицами и трясущимися рукам сбиваются в кучку, изображая скульптурную группу "Чур, мы в домике"! Павел открывает люк, встаёт на башню. Оглядывается по сторонам. Слабый ветерок шевелит волосы, быстро уносит облачко ржавой пыли, что поднялось от падающих листов железа. Вокруг никого, кроме главаря в пенсне и его телохранителей.

- Можно закрыть ворота, - вежливо предлагает Павел.

Поднялся ветер. По просторному двору кувыркаются обрывки бумаги, тряпки и просто мусор, которым усыпаны стены баррикады. Немногочисленные обитатели крепости попрятались в норы, некоторые, видимо зажиточные, скрылись от палящих лучей солнца в хибары из листов пластика. Эти лачуги здесь гордо именуются домами. Только одинокий часовой в будке над воротами тоскливо разглядывает унылый пейзаж за пределами стен. Павел сидит в неудобном кресле, для мягкости выстланном поролоном. От такого "сервиса" пятой точке жарко и нехорошо, Павел ёрзает, стараясь усесться лучше, но получается не очень. Сидящий напротив в точно таком же кресле человек в старинном пенсне наоборот, чувствует себя прекрасно и вежливо улыбается гостю. У этого человека странное имя – Ледатр. Когда Павел первый раз услышал его, он осторожно спросил:

- Это что-то греческое, да? Наверно, античный герой?

- Нет, что вы, - взмахнул руками Ледатр. - Это не имеет ничего общего с древней Грецией и античностью. Его дал мне отец в честь одного политика, которым он восхищался всю жизнь.

- Политика?! - удивился Павел. - Да ещё с таким именем? Поразительно!

- Это ещё что. А как вам такое милое женское имечко - Даздраперма!