Мёртвый континент

Гул усиливается. Башня трясётся, дрожит, словно от ужаса, крупные куски камней, мусора и ржавые обломки железных прутьев поднимаются в воздух и уносятся вверх, словно втянутые гигантским пылесосом. Несмотря на фильтры, барабанные перепонки едва не лопаются от боли, ураган ревёт всё громче, басовитее. Гул уходит за пределы слышимости, от звука сверхнизкой частоты сдваивает сердце, страх заполняет всё тело. Хочется выбраться из укрытия и броситься в середину урагана. Павел с трудом удерживается от желания, он понимает, что это результат действия инфразвука, но бороться с самим собой очень трудно. Бетонная плита дёргается сильнее, приподнимается и вот медленно ползёт вверх. Павел не верит своим глазам, но это так – тяжеленный кусок бетона поднимается! Смерч злобно тянет в себя всё, что попадается на пути. Исцарапанная, в трещинах и разломах, поверхность стены медленно ползёт вверх. Павел как заворожённый глядит на удивительное зрелище. Плита поднимается ещё немного, на мгновение зависает в воздухе и стремительно прыгает вверх! Всё, теперь между человеком и ураганом нет ничего. Прозрачная рука смерча тянется вниз, воздух с бешеным свистом устремляется прямо в глаз урагана. Проходит одно бесконечное мгновение, другое… Внезапно смерч теряет силу, призрачная рука пропадает, гул стихает, уступая место пронзительному свисту. Через несколько секунд ветер стихает. Павел ещё минуту не двигается, потом осторожно выбирается из укрытия. Над ним обычное серое небо в тучах, под ногами чёрная пропасть шахты. Путь вниз преграждает последний слой решётки. Держась одной рукой, другой проделывает отверстие, осторожно спускается.

Он стоит на смотровой площадке для технического персонала. Под ногами более чем стометровая пропасть, толстые тросы подъёмника тянутся вниз, исчезая в темноте. Павел и не ждал, что тут его будет дожидаться лифт, но всё же… Палец тычется в кнопку вызова. Реакции, как и следовало ожидать, никакой. Лезть в страшную чёрную дыру не хочется, но надо. Павел ещё раз смотрит на тросы – коричневые от ржавчины, толщиной почти в руку, но целы, выглядят надёжно. Прыжок, пальцы сжимают канат из стальных нитей. Внизу подстраховывается ногами. Осторожно, что бы случайно не сорваться, разжимает хватку. Тело медленно едет вниз. Светлое пятно над головой постепенно уменьшается, вокруг темнеет и, когда мрак сгущается так, что не видно собственных рук, включается ночное видение. Сразу замечает, что из-под пальцев тянется струйка дыма – перчатки накалились от трения так, что часть ржавчины горит. Перед глазами плывёт неровная стена, кое-где обвалившаяся, в наплывах и трещинах. Видно, что шахтой давно никто не пользовался. Павла это не огорчило. Спуск продолжается несколько минут. По каким-то неуловимым признакам Павел чувствует приближение дна, крепче сжимает трос. Движение замедляется, в полуметре от земли останавливается. Павел разжимает пальцы, подошвы несильно ударяются в твёрдое. Тишина взрывается гулким шумом. Оказывается, он опустился на крышу старого лифта. Под ногами подозрительно скрипит, ржавое железо ощутимо прогибается. Павел шагает вперёд, прыгает на землю. За спиной лифт, глухая стена, впереди длинный коридор с круглым потолком. Вдоль стен тянутся связки проводов, силовые кабели, по полу проложены рельсы узкоколейки. Тихо, темно.

- И это очень хорошо, - говорит сам себе Павел.

У него нет никакого желания встречаться с обитателями подземелья. А то, что они есть, он ни на минуту не сомневается.

По короткому проходу надо пройти около полусотни шагов, затем выход на основную линию. Вокруг тихо и удивительно чисто – ураган наверху создал такую тягу, что подземелье как метлой вымело. Линия узкоколейки сворачивает, за поворотом ярким пятном сияет огромная круглая арка – это выход на своеобразную центральную улицу подземного мира. Яркое свечение означает, что под высоким потолком горят лампы. Павел отключает ночное зрение, оставляет подсветку для тёмных углов. Выходит из бокового ствола. Прямо перед ним вправо и влево тянется пара железнодорожных путей. Ширина подземелья огромна, не меньше тридцати метров. Этого более чем достаточно, чтобы сразу два эшелона могли беспрепятственно двигаться в разные стороны. Справа темнеет асфальт двухполосного шоссе. На потолке протянуты провода высокого напряжения; понятно, что поезда были только на электрической тяге. Тускло горят редкие неоновые фонари, заливая подземелье неприятным мёртвым светом. Громадный тоннель тянется в обе стороны, как в бесконечность, но справа он заканчивается через полверсты ракетной шахтой, а вот влево идёт на сотни километров. Но ему так далёко не надо, хватит и двух десятков. Там начинается хитрое переплетение коридоров, заканчивающееся целым комплексом больших помещений. Похоже, что именно туда и надо попасть.

Павел осматривается в напрасной надежде отыскать хоть какое нибудь транспортное средство. Шлёпать на своих двоих в такую даль не хочется. Но вокруг пусто и даже следов не видать. Ураганный ветер, что поднял здесь смерч, вымел всё, заодно разогнал по норам всех здешних обитателей. Делать нечего и Павел отправляется в путь по шоссе. Мимо плывут гладкие бетонные стены, связки проводов, какие-то трубы вдоль стен убегают вперёд и растворяются в дымке. Посредине шоссе сохранилась даже разделительная полоса. Идти легко, система охлаждения работает отлично и Павел уже подумывает, а не пробежаться ли ему? Прошёл быстрым шагом больше километра, когда сканер показал, что впереди начинаются пустоты в стенах. Некоторые соединены между собой. То, что за полуметровым слоем бетона в окружающей породе может быть незаполненное пространство, не является чём-то из ряда вон выходящим. Ну да, пустоты. И что? Водой вымыло, остались подсобные помещения после строителей. Их потом замуровали. Помещения, не строителей. Да мало ли что может быть. Павел не особенно доверял рассказам о встречах с подземными чудовищами или толпах монстров, что обитают во мраке. Бред полный! Какие, на хрен, чудовища, под землёй им жрать нечего! Чтобы прокормить животное величиной с медведя, причём не самого крупного, требуется не менее десяти килограмм разнообразной пищи в сутки. Где её взять в подземелье, там даже земляные червяки не живут? Не-ет, это всё ерунда, сказки, рассуждал сам с собой Павел, чудища могут жить только там, где много еды. Например, во влажных джунглях, в тёплых болотах и то не хищники, а травоядные. Хищник не может быть огромным и неповоротливым, он никого не поймает. А трава не бегает, потому слоны и буйволы такие большие. Так что здесь, в заброшенных ракетных шахтах, ничего, кроме пыли, нет.

Однако пустоты в стене по другую сторону тоннеля смутно беспокоили. Бетон в некоторых местах растрескался, вздулся чёрными нарывами какой-то плесени. В чистом, сухом воздухе явственно пахнет сероводородом и мертвечиной. В том месте, где должен быть потолочный фонарь, из штукатурки торчат провода, свисают клочья изоляции. Вид такой, словно её жевали. Следующего светильника тоже нет. Участок тоннеля длиной примерно в сорок шагов подозрительно тёмен, на асфальте бурые пятна, рельсы блестят, словно политы машинным маслом. Павел невольно свернул ближе к стене, на самый край дороги. В центре тёмного отрезка тоннеля бетон вспучился, словно выдавленный наружу, посредине пролегает трещина шириной более метра. Воздух замутнён испарениями. Сероводородом пахнет так, что хоть топор вешай.