Кристофер Паолини - По ту сторону звезд. Книга 2 [litres]

Его голос заглох, и Кира ощущала только беспредельность вокруг себя.

– Грегорович! – позвала она, но ответа не было.

Она повторила настойчивее, пытаясь достучаться, дать знать, что она рядом:

– Грегорович! Ты меня слышишь?

В отдалении слабо свивались какие-то мысли – грозовые тучи вне досягаемости, слишком огромные, чтобы их постичь. Потом сверкнула молния и…

Корабль задрожал, снаружи завертелись колесом звезды. Из левого борта хлынул огонь. Метеорит попал в главный генератор…

Вспышки. Вскрики. Вой во все небо. А снизу навстречу несся изувеченный ландшафт. Огонь, дым. Слишком быстро. Замедлить не удается. Аварийный парашют не сработал.

Тьма, незапамятное время. Благодарность и невозможность поверить: существование продолжается. Корабль не взорвался. Должен был, но нет. Возможно, было бы лучше. Семеро из экипажа еще живы, семеро из двадцати восьми.

Изнурительная агония день за днем. Голод, истощение ее пассажиров, потом неизбежная смерть всех. А ей – участь хуже смерти: изоляция. Одиночество, полное, абсолютное. Повелительница бесконечного пространства, запертая в ореховой скорлупе, где снятся сны, от которых она кричит, и кричит, и кричит…

То же воспоминание потекло заново, словно процессор застрял в бесконечном логическом цикле, неспособный вырваться, неспособный перезагрузиться.

– Ты не один! – кричала Кира внутрь бури, но с тем же успехом она бы пыталась привлечь внимание земли, моря или всей Вселенной. Присутствие ее не замечало. Она попыталась снова – и снова потерпела поражение. Тогда вместо слов она пустила в ход эмоции: утешение, поддержку, товарищество, сочувствие, единение и – в качестве общего фона – ощущение неотложной задачи.

Никакой перемены, во всяком случае, такой перемены, какую Кира могла бы заметить.

Она вновь окликнула Грегоровича, но корабельный разум по-прежнему то ли не замечал ее, то ли не желал отвечать, и по-прежнему нависали грозовые тучи. Еще дважды она пыталась вступить в контакт с Грегоровичем – с тем же результатом.

Ей хотелось орать. Больше ничего не оставалось. Где бы ни похоронил себя заживо их корабельный разум – туда не дотянуться ни ей, ни Кроткому Клинку.

А время… время заканчивалось.

Еще дважды она попыталась вступить в контакт с Грегоровичем – безрезультатно.

Наконец Кроткий Клинок закончил работу, и Кира нехотя извлекла его щупальца из мозга Грегоровича и осторожно отступила. В ее мозгу словно упала шторка, стоило прервать контакт, и Присутствие исчезло, оставив Киру наедине с ее постоянным спутником, Кротким Клинком.

Покачнувшись, Кира открыла глаза. Голова кружилась, пришлось опереться на холодный металлический борт нейросаркофага.

– Что произошло, мисс Кира? – спросил оказавшийся рядом Вишал. Из-за его спины с тревогой выглядывала Хва-Йунг. – Мы пытались привести вас в чувство, но не получалось.

Кира облизала губы, все еще не вполне опомнившись.

– Грегорович? – проскрежетала она.

Ответила механик:

– Все его параметры пришли в норму.

Кира кивнула с облегчением и оттолкнулась от саркофага.

– Я починила его импланты. Вероятно, вы это заметили. Но случилась престранная вещь…

– Какая, мисс Кира? – Вишал подался вперед, наморщил лоб.

Слова, чтобы передать этот опыт, подбирались с трудом:

– Кроткий Клинок соединил мой мозг с его мозгом.

Глаза Вишала расширились.

– Нет! Прямой нейронный контакт?

Кира снова кивнула:

– Я к этому не стремилась, чужь просто сделала так. На какой-то момент возник…

– Ментальный улей? – закончила Хва-Йунг.

– Да. Как у энтропистов.

Вишал прищелкнул языком и помог Кире подняться на ноги.

– Создавать ментальный улей с корабельным разумом крайне опасно для неаугментированного человека, мисс Кира.

– Знаю. К счастью, я – аугментированный человек, – сухо ответила Кира и для полной ясности похлопала по волокнам у себя на руке.

– Ты сумела с ним поговорить? – спросила Хва-Йунг.

Кира нахмурилась: воспоминание о том моменте единства все еще тревожило ее.

– Нет, я пыталась, но разум корабля устроен…

– Иначе, – закончила за нее Хва-Йунг.

– Да. Я знала это, но прежде не понимала, до какой степени иначе. – Она протянула врачу наушники. – К сожалению, не удалось до него достучаться.

Вишал принял у нее наушники.

– Уверен, вы сделали все, что в ваших силах, мисс Кира.

«Так ли это?» – усомнилась про себя Кира.

Врач снова подключил наушники к саркофагу. В ответ на вопросительные взгляды женщин он пояснил:

– Попробую пообщаться с Грегоровичем в более традиционной манере, хорошо? Может быть, теперь он сумеет ответить.

– Он по-прежнему изолирован от всех систем корабля? – предосторожности ради спросила Кира, хотя догадывалась, какой будет ответ.

Хва-Йунг утвердительно фыркнула:

– Пока не убедимся, что он не представляет опасности для «Рогатки», мы его не выпустим.

Они ждали и смотрели, как Вишал пытается вступить в разговор с Грегоровичем. Врач несколько раз повторил одни и те же фразы, затем вытащил наушники из разъема и вздохнул:

– Внятного ответа нет как нет.

Кира отвернулась разочарованная:

– Пойду доложу Фалькони.

Вишал остановил ее движением руки:

– Еще несколько минут, мисс Кира. Думаю, надо провести несколько тестов: без них я не сумею сказать, в каком Грегорович состоянии. А вы обе выйдите, вы мне немножко мешаете.

– Хорошо, – сказала Кира.

Вместе с механиком она перешла в коридор за пределами того помещения, где врач проводил тесты.

Разум Киры все еще вращался вихрем после пережитого. Ее словно вывернули наизнанку. Спокойно стоять она не могла, расхаживала взад-вперед по коридору, а Хва-Йунг присела на корточки, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и опустив подбородок.

– Не знаю, как он справляется, – призналась Кира.

– Кто?

– Грегорович. У него столько всего в голове. Не понимаю, как он успевает обрабатывать информацию да еще и с нами общаться.

Хва-Йунг неторопливо пожала плечами:

– У корабельных разумов свои развлечения.

– В это я готова поверить.

Кира перестала расхаживать и уселась рядом с Хва-Йунг. Механик бесстрастно смотрела на нее сверху вниз. Кира потерла руки, вспоминая, что Грегорович рассказывал ей тогда, в Солнечной системе, в особенности – как он завидовал корабельному разуму, научившемуся рисовать пейзажи. Она решилась спросить:

– Что ты собираешься делать, когда все закончится, – если мы выживем? Вернешься на Шин-Зар?

– Если я понадоблюсь родным, я помогу. Но жить на Шин-Заре я не стану. Те времена прошли.

Кира вспомнила, как энтрописты предлагали ей убежище в главном доме своего ордена возле Шин-Зара. Их талисман все еще хранился у нее в каюте в ящике стола, скрытый слоями созданной Кротким Клинком растительности.