Кристофер Паолини - По ту сторону звезд. Книга 2 [litres]

Потребовалось немалое усилие воли, чтобы не выйти в дополненную реальность и не проверить, что происходит вокруг в системе. Поддайся она искушению, уснуть бы уже не смогла.

Так она оставалась в темноте, выравнивая дыхание, расслабляя мышцы, воображая, как постепенно проваливается сквозь матрас на палубу.

Она применяла различные приемы, но сон ускользал. Ни слова, ни мысли не способны были стереть ощущение близкой опасности, а потому и тело не слушалось уговоров, будто Кира находится в безопасности – не расслаблялось, заставляло разум неустанно бодрствовать, высматривая клыкастых существ, которые, как твердил ей инстинкт, таятся в обступивших ее тенях.

Через несколько часов она, возможно, погибнет. Все они могут погибнуть. Конец. Финиш. Капут. Раз и навсегда. Перезагрузки не будет. Игра не начнется заново. Мертвы – и точка.

Сердце заколотилось – уровень адреналина зашкаливал, это было посильнее любой самогонки. Задохнувшись, Кира резко села на кровати, схватилась за грудь. У нее вырвался глубокий болезненный стон, и она согнулась, борясь за каждый вздох. Вокруг что-то шептала тьма, и тысячи острых, игольчатых шипов выскакивали из стен каюты.

Плевать. Все это не имеет значения – лишь струя холода в кишках, лишь боль, пронзающая сердце.

Мертва! Кира не была готова к смерти. Пока еще нет. И еще долго, долго, долго нет. Лучше бы никогда. Но судьбы не избежать. Не избежать того, что ждет ее завтра.

– А-а-а!

Она была напугана, так напугана, как никогда в жизни. А хуже всего было понимание: ситуацию никак не исправить. Весь экипаж «Рогатки» прикован к ракете, несущей их прямиком навстречу року, и с этой ракеты не спрыгнуть, разве что приставить бластер себе к виску, выпалить и отправиться в небытие коротким путем.

Не заразил ли Грегорович ее ум черными мыслями? Почем знать. Все утратило значение – все, кроме ужасающей бездны, которая ее подкарауливала.

Не в силах оставаться в постели, Кира скинула ноги с кровати. Вот бы сейчас обменяться сообщениями с Грегоровичем! Он бы ее понял. Кое-как справившись с дрожью, Кира попросила Кроткий Клинок включить свет. От мягкого зеленого света, исходящего от расположенных по углам каюты узлов на стеблях, стало повеселее.

Кира глотала воздух, никак не могла успокоиться. Хватит думать об этом. Хватит думать о… Хватит. Взгляд ее пошарил по каюте в поисках возможности отвлечься.

Внимание привлекла царапина на столе, та царапина, которую Кира оставила, пытаясь совлечь с себя «скинсьют», – то ли на второй день пребывания на «Рогатке», то ли на третий.

Неважно.

Холодные капли пота выступили на лице. Кира обхватила себя руками – ей так холодно, так холодно, никаким теплом не отогреть.

Она не хотела оставаться одна. Не в эти часы. Нужно увидеть другого человека, услышать его голос, утешиться близостью живого существа, убедиться, что ее разум – не единственный осколок сознания, заглядывающий в бездну. Логика или философия тут не действовали: рассудок подсказывал Кире, что помочь Узлу Умов – правильный выбор, но верх взял животный инстинкт. Логика с какого-то момента бессильна.

Порой единственное средство от тьмы – найти другой огонек кроме своего.

Кира вскочила на ноги – сердце все еще колотилось, норовя выскочить из груди, – подошла к шкафчику, вытащила свой комбинезон, дрожащими руками натянула его.

Так сойдет.

«Уймись!» – велела она Кроткому Клинку. Шипы, торчавшие по всем стенам, задрожали и втянулись на несколько сантиметров, но не более того.

Наплевать. Шипы расступились, когда Кира пробиралась к двери, а большего ей не требовалось.

Решительным шагом Кира вышла в коридор. Начав движение, она не собиралась медлить и тем более останавливаться. Ей казалось, будто она идет по гребню над обрывом.

По центральному трапу Кира поднялась на палубу С. В слабо освещенном коридоре было так тихо, что ей казалось неприличным шуметь. Она словно бы осталась одна на борту, а вокруг – бесконечный космос, грозящий загасить последнюю искру.

Облегчение наступило, когда Кира добралась до двери в каюту Фалькони. Наступило – и тут же было сметено звуком, донесшимся из дальней части коридора: там щелкнула дверь, и Киру охватила паника. Она подпрыгнула на месте, обернулась и увидела, как Нильсен входит в каюту.

Не в свою каюту. В каюту Вишала.

Волосы Нильсен были влажными, словно она только что принимала душ. Она несла поднос с угощением в упаковке из фольги, парой кружек и чайником. Заметив Киру, первый помощник остановилась и поглядела на нее.

В глазах старшей женщины Кира увидела выражение, которое показалось ей знакомым: наверное, такой же потребности не быть одной. Такого же страха. И сочувствия.

Прежде чем Кира решила, как следует поступить, Нильсен коротко ей кивнула и исчезла за дверью. Даже сквозь панику Кира невольно улыбнулась. Вишал и Нильсен. Ну-ну. Вообще-то не так уж это неожиданно.

Помедлив мгновение, Кира постучала в дверь Фалькони – отрывисто, три раза. Хоть бы он не спал.

– Открыто.

При звуке его голоса пульс Киры отнюдь не замедлился. Она повернула вентиль и толкнула дверь.

В коридор выплеснулся желтый свет. Фалькони сидел в каюте в единственном кресле, задрав ноги (все еще в башмаках) на стол, скрестив лодыжки. Жилетку он снял и закатал рукава, обнажив шрамы на предплечьях. Взгляд его переключился с дополненной реальности на Киру.

– Тоже не можешь уснуть?

Кира покачала головой:

– Не против, если я…

– Заходи, – сказал он, сбрасывая ноги со стола и разворачиваясь в кресле.

Она вошла и закрыла дверь. Фалькони приподнял бровь, но спорить не стал. Он подался вперед, уперся локтями в колени.

– Дай угадаю: переживаешь, как все пройдет завтра?

– Ага.

– Хочешь об этом поговорить?

– Не особо.

Он сочувственно кивнул.

– Просто я… – Она скривилась и покачала головой.

– Выпить хочешь? – Фалькони открыл висячий шкафчик. – У меня тут имеется бутылка венерианского виски. Выиграл в покер несколько лет назад. Минуточку…

Кира шагнула вперед, обеими руками обхватила лицо капитана и поцеловала его в губы. Поцеловала по-настоящему.

Фалькони оцепенел, но не отодвинулся.

Вблизи его запах понравился Кире: теплый, мужской. Полные губы. Резко очерченные скулы. Отчетливый вкус его губ, непривычное покалывание щетины, вечно он небрит.

Кира прервала поцелуй, всмотрелась в лицо Фалькони. Сердце неистово колотилось, по телу пробегала то холодная волна, то горячая. Это не Алан, ничего общего, но сойдет. На этот единственный момент – Фалькони сойдет.

Она попыталась совладать с дрожью и не совладала.

Фалькони наконец выдохнул. У него даже уши горели, он, кажется, растерялся.