Кристофер Паолини - По ту сторону звезд. Книга 2 [litres]

– Шоу начинается, – пробормотала Воробей.

Она подняла закованные в металл руки и направила встроенные в них пулеметы на дно шахты.

До кормы донеслась череда странных звуков откуда-то из грузового отсека A: взрывы, грохот и глухие удары – должно быть, щупальца, шлепающие по закрытым гермодверям.

Кира велела Кроткому Клинку закрыть ее лицо маской. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, она вскинула бластер на плечо и направила дуло в шахту. Уже вот-вот…

– Когда они прорвутся, – сказала Хва-Йунг, – у них будет четырнадцать секунд до того, как закроется следующий блок гермодверей.

– Ясно, – бросила Воробей.

В экзоскелете она не могла по-настоящему укрыться и занимала бо́льшую часть дверного проема, словно гигантская металлическая горилла, безликая из-за зеркального шлема. Фалькони в своих доспехах тоже представлял собой почти открытую мишень. Забрало его шлема было полупрозрачным, чтобы лучше видеть.

Бабах!

Даже сквозь маску «скинсьюта» Кира почувствовала, как в уши хлынула струя сжатого воздуха. Она пошевелила челюстью. У основания черепа сгустилась тупая боль.

Дым заклубился на дне шахты – в невесомости оно казалось оконечностью длинной трубы. Завыл сигнал перепада давления.

Дуновение ветра коснулось щеки Киры: самое опасное ощущение на космическом корабле.

Члены экипажа вокруг нее принялись стрелять из бластеров и пулеметов в темные многорукие силуэты медуз, ворвавшихся в шахту, где проходил центральный трап. Захватчики – отчаянные, презренные. Однако инопланетяне уклонились от боя. Они метнулись по трубе и скрылись в одном из коридоров.

Гермодверь грузового трюма находилась вне поля зрения, но несколько секунд спустя они услышали, как она со зловещим лязгом захлопнулась, и ветер утих.

– Черт, они направляются в машинный зал! – Фалькони заглянул в шахту.

– Залезут туда – смогут вывести из строя весь корабль, – сказала Хва-Йунг.

Словно в подтверждение ее слов, освещение снова замигало, а затем полностью отключилось. Осталось лишь тусклое красное сияние аварийных ламп.

Затем их внимание привлекло более чем неожиданное зрелище: щупальце высунулось из дверного проема в конце шахты. Смертельной хваткой оно сжимало прозрачную криокамеру, где находился не кто иной, как свин Виложка, все еще погруженный в спячку.

Лицо Фалькони исказила ярость – Кира видела это даже сквозь забрало его шлема.

– Ад и все дьяволы, нет! – прорычал он и хотел броситься в кормовую часть корабля, но Нильсен удержала его за руку.

– Капитан, – сказала она с нажимом, – это ловушка. Вас убьют. Силы неравны.

– Но…

– Нет ни единого шанса.

– Она права, – поддержала Воробей.

Кроме Киры никто не мог ничего предпринять, и она это понимала. Неужели она готова рискнуть жизнью ради свиньи? Ну а почему бы и нет? Жизнь есть жизнь, и ведь рано или поздно ей все равно пришлось бы сразиться с медузами. Просто ей хотелось, чтобы это произошло не на «Рогатке»…

Щупальце легонько помахало криокамерой со свином – недвусмысленный намек.

– Ублюдки! – воскликнул Фалькони. Он вскинул гранатомет, но не выстрелил, опасаясь задеть Виложку.

Затем погасло даже аварийное освещение. На несколько мгновений они очутились в густой враждебной тьме. Однако Кира не ослепла: работало инфракрасное зрение. Она заметила странное пересечение электромагнитных полей вдоль шахты: бурлящие фиолетовые фонтаны силовых линий.

– Магнитная ловушка плазмы теряет мощность, – оповестила Морвен. – Пожалуйста, немедленно эвакуируйтесь. Повторяю: пожалуйста, немедленно…

Что-то запричитала Хва-Йунг.

Освещение снова включилось: вначале аварийное, затем обычные лампы полного спектра, так что глазам стало больно. Обшивку стен сотрясла слабая дрожь, и «Рогатка» огласилась громовым ревом:

– ОТПУСТИ НЕСЧАСТНУЮ СВИНЬЮ!

Грегорович.

Гермодверь в дальнем конце шахты захлопнулась, перерезав щупальце медузы. Оно парило в невесомости, извиваясь в агонии, источая ихор. Швырнуло криокамеру с Виложкой в стену, та отскочила и несколько раз перекувыркнулась, но Фалькони удалось ее поймать.

И свин, и камера были невредимы, если не считать глубокой царапины на крышке.

– Продырявьте эту штуку, – приказал Фалькони, указывая на щупальце.

Нильсен, Воробей и Кира с радостью исполнили приказ.

– И снова здравствуйте, мои симбиотические паразиты! – провозгласил Грегорович. – О, будь благословен сей день, когда мы воссоединились, канительные мои мешочки с косточками! Окончилась та мрачная пора, когда мой разум плутал в извилистом лабиринте бесплодных заблуждений, а вас волокли по галактике докучливые злоключения! О, как вам повезло, что указал мне путь обратно свет немеркнущей лампады. Возрадуйтесь, ибо я воскрес! Но что ж вы натворили с нашим кораблем, с этой бедной тихоходкой? Если вы не возражаете, я возьму управление всеми операциями на себя. Увы, Морвен – лишь убогий симулякр, задача ей не по плечу. Вначале избавляемся от этой бурлесковой пришлецовой программульки, заразившей мои процессоры… Раз-два-три… Вот и все! Вентилирую и стабилизирую реактор. А теперь пора показать этим грязным ищейкам, на что я действительно способен. Й-их!

– Самое время, – сказал Фалькони.

– Привет, – усмехнулась Воробей, хлопнув по переборке. – Скучала по тебе, шизик.

– Не слишком увлекайся, – попросила Нильсен, опасливо глянув на потолок.

– Я? Увлекаюсь? – переспросил корабельный разум. – Да никогда. Пожалуйста, оторвите руки и ноги от стен, пола, потолка и поручней.

– Э-э… – промычал Вишал.

[[Кира: Итари, не касайся стен!]]

Инопланетянин отреагировал на ее близковоние обнадеживающе быстро. Он прижал щупальца к телу и достиг равновесия в невесомости, выпуская облачка газа из панциря.

Корабль наполнился тревожным гулом, и Кира почувствовала, что кожу чужи покалывает. Затем из-за двери, которая отсекла щупальце, раздались резкие зубодробительные разряды электричества, пощелкивающие, трещащие, гудящие.

И до них донесся ужасный запах горелой плоти.

– Все улажено, – констатировал Грегорович с явным удовлетворением. – Жареные кальмары готовы, Воробей, все по твоему заказу. Прошу прощения, Хва-Йунг, придется заменить часть проводки.

– Ничего страшного, – улыбнулась главный механик.

– Так ты слышал, что я говорила? – удивилась Воробей.

– О да, голос, легкий, словно перышко, разносящийся эхом над мутной водой, – прокудахтал Грегорович.

– Каким образом? – спросил Фалькони. – Мы же изолировали тебя от систем корабля.

– На всякого мудреца довольно простоты, – захихикал Грегорович. – У меня тоже есть свои маленькие секреты, как и у Хва-Йунг. Как только мой разум освободился от вероломных видений и изнурительных сомнений, обойти защиту было просто, о да, очень просто. Там подвернуть, здесь потыкать, ящерицей прошуршать, гадюкой проползти, и в довершение немного озорного кручения-верчения.