Кристофер Паолини - По ту сторону звезд. Книга 2 [litres]

Утроба появилась в поле ее зрения задолго до истечения четырнадцати минут: сначала тусклая красная звезда на бархатном фоне неба, потом она разбухла узловатым, словно древесным наростом, по краям ее щетинился целый лес из рук, ног, щупалец – такой густой, что издали эти конечности казались ресничками. Иные из них размерами превосходили Ктейна – целиком. Они вытянулись на десятки, а то и сотни метров, уродливые хоботы, которые по законам физики должны были бы раздавить себя собственной массой. И где-то за ними распахнутая гноящаяся рана – пасть Утробы, зазубренный шмат кожи, туго натянутый на кривой клюв. Открываясь, клюв обнажал ряды кривых зубов – белых, как кость, пугающе человеческих, а в глубине – пульсирующая, тошнотворная краснота.

Утроба выглядела не космическим судном, а островом плоти, несущимся сквозь вакуум. Неудержимо разрастающаяся гора боли, до отказа набитая яростью, сотрясаемая гневом.

Кира съежилась, глядя на мерзость, порожденную ее необдуманными действиями. С чего она взяла, что сумеет угробить Утробу? На ее фоне и «Касаба» – какая-то вздорная мелочь.

И себя Кира чувствовала очень маленькой, ничтожной, напуганной. Вот ее судьба, и этой судьбы не избежать.

– Черт! – прошептала она. Кира так дрожала, что в ногах начались судороги.

И тогда она сказала – громко, так, чтобы ее услышали на том конце:

– Пожелайте мне удачи.

С задержкой в несколько секунд – отсрочка, вызванная расстоянием, – пришел ответ Воробья:

– Давай, цыпа, надери этой гадине задницу.

– Деремся! – подхватила Хва-Йунг.

– Ты справишься, – заявила Нильсен.

– Я молюсь за вас, мисс Кира, – сказал Вишал.

– Стань самой скверной занозой у нее в боку, о назойливый Мешок с костями, – пожелал Грегорович.

– Пусть эта штука и здоровенная, из этого не следует, что ты не сможешь ее прикончить, – пустился рассуждать Фалькони. – Выбери слабое место, и она вырубится… Держим кулаки за тебя, Кира. Удачи.

– Спасибо! – поблагодарила Кира. Искренняя благодарность наполняла ее сердце.

Фалькони подсказывал верно, и таков был изначальный план Киры. Если всего лишь оторвать от Утробы какую-то часть, это не остановит монстра. Она способна регенерировать, подобно Семени, и, кажется, не знает ограничений. Нет, единственный способ остановить Утробу – уничтожить правящее ею сознание, кощунственный союз израненной плоти Карра и медузы Квона. В неуклюжей попытке исцелить чужь соединила, смешала их мозги и создала нечто цельное – и чудовищное. Если добраться до этого двуединства, до комка истерзанного серого вещества – тогда Кира сможет исправить содеянное и покончить с Утробой.

Но это будет непросто. Ох, непросто.

– Направь меня, Туле, – шепнула она, убирая солнечные паруса.

Семя образовало вокруг нее и бомбы маленький твердый панцирь.

Перед ней простирался адский ландшафт Утробы. Кира понятия не имела, где в этой груде плоти скрывается мозг, но полагала, что он где-то в центре злокачественной опухоли. Она могла, конечно, ошибиться, но более подходящего места для удара не видела. Придется поставить все на эту карту.

Несколько наиболее крупных щупалец взметнулись от тела Утробы и потянулись к Кире – казалось, будто они движутся с величественной медлительностью, но на самом деле, учитывая их размеры, они мчались к ней ужасающе проворно.

– Черт!

Усилием мысли Кира скорректировала курс так, чтобы траектория ее полета прошла между щупальцами. Под ней шевелились тысячи конечностей поменьше, взлетали и промахивались в тщетных попытках ее схватить.

Кира понимала: если б им это удалось, они бы растерзали ее, и даже Семени не удалось бы ее защитить.

Облако близковония накрыло ее, и Кира едва удержалась от тошноты, учуяв смерть и распад и жадное, жестокое желание пожрать ее плоть.

В ней заговорил гнев. Нет, она не позволит этой опухоли-переростку добиться своего, съесть ее. Или на худой конец устроит ей знатное расстройство желудка.

Впереди с поверхности Утробы поднимались, словно волоски, длинные черные щупальца, похожие на нити Семени, только толщиной в ствол дерева и с бритвенно-острыми краями.

«Влево!» – подумала Кира, и чужь, задействовав двигатели, помогла ей нырнуть вниз и в сторону, подальше от выброшенных навстречу нитей.

Она приближалась к центру Утробы. Еще несколько мгновений…

Рядом с ней из зарослей мечущихся конечностей и холмов сочащегося жидкостями мяса вынырнул гигантский черный клюв, щелкая, пытаясь укусить и – Кира это знала – молча, отчаянно воя. Из разинутой пасти полетели облака ледяной слюны.

Кира вскрикнула, и Семя в последний раз подтолкнуло ее вперед, прямо к вздымающейся, окровавленной, гнойной поверхности Утробы.

– На, подавись! – пробурчала Кира сквозь стиснутые зубы.

Но в последний момент перед столкновением вместо слов вызова на ум пришли слова молитвы. Пожалуйста! Пожалуйста, пусть этот план сработает! Пусть ей удастся искупить свой грех и остановить Утробу! Пожалуйста, пусть ее жизнь будет отдана не напрасно. И пусть ее друзья спасутся.

Пожалуйста…

В тот миг, когда Семя соприкоснулось с Утробой, разум Киры заполнился неистовым воплем. Громче урагана, громче ракетного двигателя – от пронзительного воя чуть не лопался череп.

Сила столкновения была больше, чем от любой перегрузки в ее жизни. В глазах полыхнуло красным, суставы закричали от боли, когда кости плотно прижались друг к другу, выдавливая синовиальную жидкость, сжимая связки. Как далеко внутрь этот толчок внес ее и «Касабу», Кира не знала, но догадывалась, что пока этого недостаточно. Ей требовалось оказаться возле скрытого средоточия Утробы и лишь тогда взорвать снаряд.

Она не стала ждать нападения, она сама нанесла удар, предоставив Семени полную, небывалую свободу действий. Утроба разозлилась, но и Кира тоже, и Кира дала волю своему гневу. Каждая капля страха, разочарования, горя переплавились в топливо, гнавшее ее в бой.

Чужь откликнулась, она резала и рубила, как взбесившаяся бензопила, пробиваясь все глубже в дебри дикого мяса. Их обеих омывали реки горячей крови, и тот вой, что Кира слышала мысленным слухом, окрасился теперь болью и паникой.

А затем плоть сгустилась и надавила изнутри – с неукротимой силой. Кира не уступала, и, если бы Утроба состояла только из плоти, Кира одержала бы победу. Но там была не только плоть: эта раковая опухоль была пронизана теми же волокнами, из каких состояло и Семя, паутиной черных, твердых, как алмаз, нитей, которые двигались и распространялись с беспощадной настойчивостью, тащили, резали, душили.

Когда обе части чужи соприкоснулись, они вступили в яростную борьбу. Поначалу ни одной не удавалось взять верх, их способности были равны, однако затем Кира с тревогой заметила, как ее вторая кожа растворяется под атакой вражеских нитей. И тревога сменилась ужасом, когда она поняла, что обе чужи стремятся к слиянию. Семя не делало различия между той своей частью, что была соединена с Кирой, и той, что прилепилась к Утробе. Это были две половины одного и того же организма, и обе они хотели вновь сделаться целым. Кира закричала в отчаянии: внешняя поверхность Семени продолжала сплавляться с Утробой, а сама она теряла контроль. Потом ее словно пронзил разряд электрического тока, Кира забилась в конвульсиях. Словно тысячи искрящихся проводов разом коснулись ее. Рот наполнился кровью – горячей, вкуса меди.