Алексей Штейн - Грудь в крестах

Ну да, тут кто-то сзади — в этого гада винтовку кинул. Не штыком, нет — просто как биту городошную. Ну да, метр с лишним дерева и железа, в четыре кило весом — тоже не подарок. Этот ее, винтовку бишь, летящую аж волчком, отбить-то успевает, как отмахнулся просто — хотя по ноге ему все ж и заехала прикладом. Да только, это все уже пустое, неважно все это. Затвор я закрыл, и тут же в него — на. Снизу вверх, куда-то в пузо. И все. Как сдули его, опадать начинает на глазах. Да только штыком в меня метит все одно, помирая — все заколоть норовит. Срочно свой карабин бросаю, да хватаю его винтарь вытянутыми руками за ствол прямо, у мушки. Да так и держу, как в дурном кино, секунды три, пока тот помирает. Похрипел, кровища со рта пошла, и стекает он весь вниз, я его же винтовкой, прикладом его и отталкиваю. Пока карабин подобрал, да огляделся — уже и драка кончилась — драпанули валашцы, а наши за ними без приказа не пошли, только с колена сидя некоторые вслед сыпят. Ну, тут уж и свистки дают — все в траншею! Только ссыпаемся все вниз — первая шрапнель трещит над нейтралкой — отсечный дают валашцы, а потом и наши вдогон их пехоте подсыпают. Фух… вроде отбились…

Надо будет что-то придумать. Или штык все же на карабин прилаживать, или револьвер по-фашистски на пузо справа перед дракой передвигать. И гранат брать побольше и не стесняясь ими пользоваться. А еще лучше — не ходить в атаки. По крайней мере, впереди. Ну ж его к чорту, убьют еще.

… Кроме Бруно потеряли мы всех наших троих киборгов убитыми. Ну или может, раненными тяжко — но они так все и остались на нейтралке. Да и чорт с ними. Сергу руку штыком прокололи — Мари его вон бинтует, вроде неплохо у нее это выходит. Серго улыбается, шутит — помирать не собирается, и вроде даже пальцами шевелит — значит, остается в строю. У Коли отстрелена мочка уха — он весь в крови и страшно ругается. Но это ерунда, это мелочи.

Пятая атака уже не напрягает. Выдохлись валашцы. Перегорели. Тем более что у нас вообще радость — притащили нам из тыла «средство усиления» Нет, не пулемет, где уж там. Ротную пушку, полуторадюймовую пукалку. Точнее даже не пушку, а гранатомет, гладкоствольный. Такой же, как ручной, только что заряды раза в полтора больше и раза в три мощнее. Потому стрелять могет только с упора в землю. Уродливая конструкция. Вроде итальянских минометов, разве что однозарядный. И кроме мин — картечь есть. Точнее даже сказать, нам в основном картечь и притащили в ящиках перепуганные новобранцы без винтовок. Виске, не долго думая, спихнул сие могучее орудие в наше отделение, поступив по тому же принципу, что и я с обучением покойных киборгов. Приказал я Боре командовать в остальном, сам с Колей потащил ставить этот Колоссаль на ближайшей готовой позиции, в эдакой имитации ДЗОТа, защищавшей разве что от шрапнели и вороньих какашек. Только успели установить и вскрыть ящики с патронами — как и началась атака. По всему фронту ее встретили пушки, где-то и вроде нашей с Колючим Большой Берты, а местами и серьезнее, видать, у командования жареный петух таки грянул, и жопа перекрестилась. Доставили усиление с тылов. К пятой-то атаке. Глядишь, к вечеру и резервы подтянут.

А атаку на нашем участке мы просто расстреляли картечью с двухсот метров. Вынесли начисто не меньше четверти нападавших, благо тем приходилось скапливаться, протискиваясь через проходы в колючке. Когда они дрогнули и начали отходить, попробовал кидать в них смешные оперенные бомбочки. Жалкое вышло зрелище. Может, по лошадям эти гранаты еще как-то, а так… А вскоре и вправду пришло подкрепление и наконец-то мы смогли отправиться жрать. Чудо-пушку бросил прямо на месте, крикнув безусому сержанту, командовавшему сменившим нас пополнением, что мол вон там — есть пушка, пользуйтесь, если что — и ушел. Все, не мои проблемы — я жрать хочу.

За прошедшие две недели мы вымотались просто вусмерть. Нас пополняли уже дважды — сначала отделением того самого безусого сержанта, поймавшего шальную пулю в лоб, в ночной атаке — на которую мы даже и не вылезли, забив преогромнейший болт, и забаррикадировав вход в блиндаж от греха. А утром обнаружили в окопах замерзших и голодных пополненцев, сбившихся как овцы вокруг единственного погибшего в эту ночь — своего командира. Это пополнение сточилось в ближайшие же дни, почти полностью, в перестрелках, атаках и отражении атак, при обстрелах. Своих я берегу, и сам берегусь — иначе, зачем нам присылают это свежее мясо? Из моих парней только Боря ухитрился словить шрапнельную пулю в спину, но он вскоре вернется в строй, ошивается пока в тылу, в госпитале. Встретил там Бруно, тот еще проваляется прилично, если вообще не спишут по здоровью. Им там обоим крупно повезло — валашцы притащили какую-то огромную пушку, по осколкам говорят — восьмидюймовую, но больно уж какую-то мощную, и начали садить по тылам — и рядом с палаткой, где как раз были Боря с Бруно, лег фугасный снаряд. Палатку просто сдуло, приложив Борю стойкой. А в госпитале происшествие оценили неоднозначно — с одной стороны сразу на полсотни раненых стало меньше — с другой стороны минус три санитара и столько всякого добра, да и палатки чинить пришлось. Этот чортов Валашский Длинный Том постоянно наводит тоску по всей обороне — артиллеристам никак его не удается нащупать, а его чемоданы перепахивают наши позиции пусть и бессистемно и неприцельно — но больно уж разрушительно. Вчера буквально взорвали форт номер четыре — солидное каменно-бетонное укрепление, с батареей из двух шестидюймовых гаубиц на тумбах. Жахнули тремя снарядами в течение получаса, и как назло, все три — точно в форт. После третьего попадания грохнуло внутри укрепления, так, что даже мы, в трех километрах, почувствовали сотрясение, поднялось огромное серо-желтое облако — и осталось от форта номер четыре только месиво камня. Прилетало и просто по позициям — чаще всего бесполезно, но угнетало понимание того, что даже наш блиндаж в восьми метрах под землей — не спасет, этой же землей и придавит, если в нас, или даже просто около, близко, жахнет такая дура.

В добавок ко всему зарядили дожди — это сдерживало атаки валашцев, но и мы сами, вылезши раз по приказу атаковать, завязли в грязи и попали под шрапнель, тогда-то и получил свою пулю Боря. В блиндаже уже стоит по щиколотку воды, в траншеях уже выше щиколотки, и не вода, а жидкая грязь. Лето кончилось совсем, и если мы тут так и останемся — пережить зиму смогут не только лишь все.

Второе пополнение из пятерых солдат — досталось нам перед «решающим штурмом». Артиллерия молотила по валашцам уже третьи сутки, и, по слухам, им удалось уничтожить громобой валашцев. Впрочем, об этом уже не раз рассказывали, а потом прилетал новый чемодан. Да и, в основном, восьмидюймовки и минометы садили по укреплениям, разрывы вставали весьма эффектные, но как там с эффективностью — непонятно, проверят на наших тушках, насколько точны были пушкари. На четвертый день канонада прекратилась, и нам приказали через час идти в атаку.