Павел Корнев - Эпицентр [СИ]

— На тело могли воздействовать сверхспособностями! — привёл Друза новый аргумент.

— Нет оснований так полагать! — отрезал представитель контрольно-ревизионного дивизиона. — Судмедэксперт высказался на этот счёт предельно ясно!

— Я вообще не понимаю, как вас касается это убийство! — взвился дознаватель. — Это бытовое преступление на почве страсти! Отказ в близости, ссора влюблённых, ревность — причина убийства предельно банальна. Какое дело до него вам?

— В случае убийства медицинского работника в обязательном случае проводится проверка, на предмет связи с профессиональной деятельностью, — заявил в ответ старший агент. — На текущем этапе расследования отмести такую вероятность нельзя!

— Она не имела допуска к спецпрепаратам или каким-либо секретным документам!

— Это не имеет значения.

— Довольно! — возмутился комбат. — Линь, отвечай!

— Где я был с восьми до половины десятого? — переспросил я. — Сначала пил чай в библиотечном буфете, оттуда к девяти побежал в госпиталь на процедуры. Вышел поздно, поэтому бежал бегом, по пути никуда не заходил. Когда освободился после лечения, можно посмотреть в журнале регистрации, но это уже точно после половины десятого было. Ещё поужинал, потом только в общежитие вернулся.

Меня немного погоняли по времени и расспросили о возможных свидетелях, а потом Друза неожиданно заявил:

— Согласно многочисленным показаниям у тебя имеется самодельный нож. Где он?

Я сунул руку в карман и выложил заточку на стол. Дознаватель присмотрелся к острию, после убрал улику в бумажный пакет.

— Полагаю, это орудие преступления.

Старший агент озадаченно хмыкнул, комбат раздражённо засопел, и лишь дядечка в штатском остался совершенно невозмутим.

— Выводы будем делать после экспертного заключения на этот счёт! — подытожил он и вышел за дверь.

Меня оставили в допросной, проторчал там никак не меньше двух часов, прежде чем вернулась высокая комиссия.

— Да что тут ещё думать? — возмущался комбат. — У бойца на момент убийства железное алиби! И заточкой этой дурацкой рану нанести не могли, она слишком короткая! Что с того, что он к убитой захаживал? Нет оснований его под арест сажать! У меня каждый человек на счету!

— Он может скрыться! Он оператор, он опасен! — отстаивал свою точку зрения Олег Друза. — Рядовой Линь подозревается уже в двух убийствах! Я вновь обращусь за санкцией на допрос с применением спецпрепарата, а до того настаиваю на аресте!

— Арест бросит пятно на репутацию всего батальона! Его потом отпустят, а пятно останется!

Дядечка в штатском — прокурор он, что ли? — тяжело вздохнул и предложил:

— Ну так не предъявляйте обвинения, просто посадите на гауптвахту.

— На каком основании? — встопорщил усы комбат. — Он ни в чём предосудительном не замечен! Его к почётному знаку «За отличную службу» второго дня только представили!

— Так пусть натворит что-нибудь. Окно разобьёт или драку затеет, я не знаю! — отмахнулся непонятный тип. — Решено! Посидит на гауптвахте, а мы пока во всём разберёмся.

События начали развиваться по наихудшему сценарию, и я даже задумался, не пора ли вытягивать из рукава заначенного там туза и требовать встречи с Альбертом Павловичем, но подавил этот порыв и суетиться не стал. Просто не до конца понимал правила игры — а ну как объявили мизер, и туз не только не поможет, но ещё и крепко накрепко свяжет меня с убитой? Возможно даже — даст следствию железный мотив. Рано. Пока слишком рано.

— Ну зачем же сразу на гауптвахту? — с улыбкой произнёс вдруг агент контрольно-ревизионного дивизиона. — У него подозрение на шоковое состояние диагностировано после известных событий. Вот и пусть посидит в медицинском изоляторе, нервы в порядок приведёт.

На этом все и сошлись, возражений не прозвучало.

И да — я тоже промолчал. А что тут можно было сказать? Тут даже адвоката требовать бесполезно — потому как никакой это не арест, опротестовывать нечего. Одни только объективные медицинские показания, их никакой консилиум не опровергнет.

Изолятор госпиталя оказался мне прекрасно знаком. Нет, конкретно в этом помещении прежде бывать не доводилось, а вот затянутые войлоком пол и стены уже лицезрел в обиталище Льва. Все личные вещи и даже форму изъяли на входе, взамен выдали больничную пижаму и вознамерились скормить пяток пилюль.

— Успокоительное и это… от сверхспособностей, — пояснил санитар сопроводившему меня в госпиталь агенту. — Положено.

Представитель контрольно-ревизионного отделения забрал два стаканчика — один с водой, другой с таблетками и отпустил медбрата, пообещав:

— Я прослежу.

Санитар насупился, но возражать не решился и оставил нас наедине. Тогда агент высыпал пилюли в боковой карман кителя, а воду протянул мне.

— Будешь?

Пить не хотелось, молча покачал головой.

— Приятного дня, — усмехнулся старший агент, осушил стаканчик и вышел, прикрыв за собой дверь.

Приглушённо лязгнул засов, и я опустился на мягкий пол, подобрал под себя ноги, попытался унять волнение и очистить сознание от страхов. Сейчас всё зависело от того, как Альберт Павлович отреагирует на известие об убийстве Ольги: прикроет меня, отойдёт в сторону или бросит на съедение волкам. Но в любом случае повлиять на его решение никакой возможности не было, не стоило и забивать себе этим голову.

И без того хватало, о чём поразмыслить.

Кто убил Ольгу? Зачем? Почему подставили меня? Прознали о подмоченной репутации или изначально собирались вывести из игры сразу двух агентов Альберта Павловича, какую бы структуру тот ни представлял?

Вопросы, сплошные вопросы и никаких ответов. Нужно было срочно отвлечься, и я решил заняться развитием сверхспособностей, чем в последнее время откровенно пренебрегал. Но только потянулся к сверхэнергии и сразу досадливо поморщился из-за явственного сопротивления помех. Или не сопротивления даже, а просто назойливого шума. Сам по себе помешать тот не мог, но и концентрации нисколько не способствовал, пришлось погрузиться в медитацию, уйти на глубину, где уже ничто не раздражало и не отвлекало.

Некоторое время спустя — через минуту или час — я обрёл желанную невесомость, расслабился и поплыл, согреваемый мягкими касаниями сверхэнергии, но не уснул, а принялся ловить следы чужого присутствия, будто не был заперт в палате для буйнопомешанных, а спустился в подвал на очередное практическое занятие по развитию ясновиденья. Где-то на самой границе действительности продолжали потрескивать помехи, но теперь они нисколько не мешали, просто были. А затем по коридору прошёл оператор — не знаю как, просто понял это и всё.