Константин Калбазов - Боярин [litres]

Избавившись от назойливой клиентки, Борис повел взором по салону и, не удержавшись, удивленно хмыкнул. Подумать только! Эта-то красавица откуда нарисовалась? Странно, что она одна. Впрочем, совсем необязательно тащить с собой наемника из-за океана. Бретеров хватает и в России.

Сеньорита да Мота целенаправленно двигалась к его двойнику. Борис прижал локти, ощутив под пиджаком два «бульдога». По обыкновению, слева – с травматическими патронами, справа – с боевыми.

Николай так же приметил приближающуюся к нему девушку. Как, впрочем, и узнал, хотя видел прежде только на фотографиях.

– Сеньор Измайлов, – легким кивком приветствовала она Николая.

– Москаленко-Измайлов, сеньорита да Мота. С некоторых пор это принципиально важно. Какими судьбами в Москве? – передавая наполненную тарелку подошедшей Москаленко, поинтересовался Николай.

Ни капли лжи. Николай имеет личное дворянство, и ему на полном законном основании выписали паспорт на вымышленное имя. Обычная практика для любителей путешествовать инкогнито. И нет никаких препятствий к тому, чтобы назваться фамилией и именем боярина. Так просто не поступают, но на законодательном уровне не запрещено. Так что Николай ничуть не лгал.

– О-о-о, я уже давно в Москве. Поджидаю старого знакомого, – заговорила да Мота, беря фужер с шампанским. – Разбросала судьба, знаете ли. Но месяц назад пришла благая весть, что он вскорости появится в столице Российского царства. У меня быстроходная яхта и отличный экипаж. Так что переход через океан оказался нетрудным.

– Уверены, что оно того стоило? – хмыкнул Николай.

– Я всегда уверена в том, что делаю, – с милой улыбкой произнесла она.

– Надеюсь, что это действительно так. А сейчас прошу нас простить. Мы хотели перекусить и переговорить, – произнес двойник.

– Разумеется. Повторю: очень рада нашей встрече, – двусмысленно произнесла баронесса.

– Та самая да Мота? – едва она отошла в сторону, поинтересовалась Москаленко.

– Да, сударыня. Я узнал ее по фото.

– Не живется же ей спокойно! – хмыкнула Елизавета Петровна.

– И что, ей никто и ничего не может сделать? – удивилась Катя.

– А что ей предъявить? – пожала плечами Москаленко. – Она ведь не умышляет убийство, а опирается на кодекс чести. Гибель на дуэли убийством не является, даже если поединок подстроен. Конечно, общество такое осудит, но бретерам без разницы. А сама эта девица подставляться в открытую не будет. Вот и выйдет сухой из воды.

– Ну уж нет. Я ей не позволю…

– Катя, ты ничего не будешь делать. И довольно об этом, – припечатала Елизавета Петровна.

Катюша хотела было возразить, но встретилась с непреклонным взглядом свекрови. Да-да, все так серьезно. Подругами они были до замужества Кати. Теперь же она была ее невесткой со всеми вытекающими. И спуску ей никто давать не собирался. Тем более в этом вопросе Москаленко получит полную и безоговорочную поддержку Бориса.

Они пробыли на вернисаже примерно час. Тот факт, что боярин не стал ничего покупать, никого не удивил. За коллекционированием его никто не замечал. Зато Елизавета Петровна подобрала себе картину. Ведь многим известно, что она собирает работы Некто, начиная с самых ранних. Вообще-то Борис хотел ей подарить, но она решила не изменять традиции. Опять же это лишний штрих для конспирации.

Они вышли на крыльцо и, тихо переговариваясь, поджидали авто, когда раздался резкий и едва различимый хлопок. Ноги Николая тут же подломились, и он упал на колени, а потом завалился набок. На его белой рубашке, выглядывавшей в просвете между полами смокинга, разливалось алое пятно.

– Убили-и!!! – прокричал чей-то женский голос.

Тут же послышались испуганные вскрики. Тревожный гомон. Отрывистый рык Якова, отдающего команды двоим телохранителям Измайлова и парочке волкодавов Москаленко. Трель полицейского свистка. Цокот копыт пролетки, извозчик которой решил оказаться как можно подальше от места происшествия, чтобы не затаскали по участкам.

– Николай! – вскрикнула Катя и тут же опустилась на колени, дергая шнуровку своей сумочки. – Терпи, Коленька. Терпи, родной, – причитала она, стараясь нащупать в сумочке «Аптечку».

Наконец ей это удалось, и, вскрыв крышку, она приложила артефакт к груди двойника, уже не подающего признаков жизни. Отжала кнопку… Николай глубоко вздохнул и тут же залился краской стыда. Угу. Эфир – он такой. Затейник, каких мало.

– Катя!

Борис выбежал из дверей галереи и, растолкав зевак, пробился к жене, которую вместе с Москаленко и пришедшим в себя Николаем прикрывали волкодавы матушки и Яков.

– Все в порядке. Это не моя, – увидев, что взгляд Бориса прикован к окровавленным рукам, поспешила проинформировать супруга.

– Борис Николаевич, вам лучше уйти, – словно из ниоткуда появился жандармский шпик.

– Вы бы лучше раньше делали свою работу, а не сейчас.

– Раньше, позже… Сейчас это не имеет значения. Войдите в помещение, не усложняйте нам работу.

– Пойдем, Катенька. Николай, ты как?

– Кхм. Уже все хорошо, – вертя в пальцах деформированную свинцовую пулю оживальной формы, ответил тот.

Борис взял ее в руки, внимательно осмотрел. Вот же. Словно и не была только что в теле. Ни капли крови. Ага. Судя по всему, стреляли из пневматики. Огнестрел в любом случае оставил бы копоть. Уж это-то не кровь, «Аптечка» ее не отчистила бы.

– Я же говорил! – торжествующим тоном возвестил Хрусталев.

– Надеюсь, вы понимаете, что у меня для этого были веские основания, – произнес Борис.

– Вне всякого сомнения. Но я был прав!

– Правы, конечно. Глупо было бы отрицать очевидное. Господа, приношу всем свои извинения. У меня не было и мысли кого-либо задеть. С самого начала это была вынужденная мера.

– Картина, написанная рукой Русского Гризли! Дайте две! – хмыкнула молоденькая девушка.

Развернулась и вышла из холла, отправившись в выставочный зал. Странное дело, но за ней потянулись и другие. Дурдом!

Поиски стрелка не увенчались успехом. Как не обнаружили и место, откуда был произведен выстрел. Предположительно злоумышленник воспользовался лестничной клеткой доходного дома. И это все. Никаких следов и свидетелей.

Через два часа они наконец вернулись в гостиницу и уединились в номере.

– Испугалась? – подойдя к жене со спины и обняв ее, выдохнул Борис ей в самое ушко.

Катя стояла над детской кроваткой, в которой спала годовалая Анюта. Не дождалась родителей, уснула с няней. Вообще-то подобное редкость. Семья у них дружная, и Борис, несмотря на всю свою занятость, старается уделять родным как можно больше времени. Это вполне возможно, если правильно распределять дела. У него подобный опыт имелся. Поэтому сказки на ночь дочке – явление вовсе не редкое. Но случается и вот так. Хотя и нечасто.