Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

Милана промолчала.

К сожалению, Инсек был прав.

– Давайте смотреть не в прошлое, а в будущее, – продолжил Инсек. – Нам, Прежним, Продавцам – всем нужны смыслы для перехода в Высшие. Продавцы идут своим путем. Это киборгизированный вид, не заводящий собственных колоний и собирающий смыслы путем торговли, дипломатии и интриг. Нам и Прежним нужны подчиненные разумные существа. Есть множество иных цивилизаций, но они не должны вас тревожить – одновременно с войной между собой мы противостоим и им. И для нас, и для Прежних Земля – в первую очередь источник людей для Изменения. Вам это не нравится, и я вас понимаю.

– Ну, – сказал я. – И что же вы предложите?

Инсек помолчал.

– Я должен сразу предупредить, что не имею права говорить от имени всей цивилизации. Но я долго думал над ситуацией и верю, что мой вариант будет одобрен. Наш корабль единственный, прорвавшийся к Земле и захвативший ее. Высшие передали мне, как уцелевшему члену экипажа, протекторат над планетой. Врата в Гнездах работают лишь в одну сторону, от Земли, обратный переход закрыт Высшими. Если не придут другие корабли, то после моей смерти Гнезда будут уничтожены, Прежние восстановят власть и вновь будут использовать людей в своих целях. Полагаю, что история будет искажена и через несколько поколений все забудут о Перемене, Продавцах, Измененных. Вас это устраивает?

Я покачал головой.

– Есть и другой путь. Если вы поможете мне уничтожить Прежних и дождаться прилета кораблей – мы установим над Землей иную форму протектората, гораздо более мягкую. Изменение станет доступным всем желающим и обратимым. Выполнение миссий по защите наших интересов будет щедро вознаграждаться, в том числе и технологиями.

– То есть люди станут из рабов – наемниками? – спросил я.

Инсек помолчал.

– Да. И вы будете развивать собственную цивилизацию. Когда мы отбросим Прежних, то необходимость в Измененных практически отпадет. Мы обещаем Земле защиту и развитие под нашим покровительством. Через несколько тысяч, а возможно – и несколько сотен лет наша цивилизация перейдет в форму Высших. А вы – унаследуете зоны космоса, которые мы контролируем. И сможете начать собственный путь к возвышению.

Милана нервно рассмеялась.

– Вы даже можете этого дождаться, – сказал Инсек небрежно. – Технологии, позволяющие Прежним жить почти неограниченно долго, нам известны. Мы передадим их Земле. Понимаете? Ваш мир станет свободным. Вы избавитесь от жестоких правителей, использующих вас в своих интересах. Вы станете бессмертны и со временем сможете перейти в ту форму существования, которая представляется вам божественной. Вы – лично вы. Не только ваш вид.

Я вытер лицо, мокрое от влаги в воздухе и выступившего пота.

– Наши отношения не будут равными, – продолжал Инсек. – Но это будут отношения сотрудничества и взаимных услуг.

– Капитализм гораздо прогрессивнее феодализма, – пробормотал я, не думая, что Инсек меня поймет. Но он понял.

– Разумеется. Быть бесправной вещью, которой распоряжаются, – и быть свободным рабочим, который может выбирать свой путь и получать достойное вознаграждение… мне кажется, что выбор очевиден. Нынешний путь Прежних – тупик для обычных людей. Прежние давно считают себя высшей ступенью эволюции, лишь отдельные счастливчики принимаются в их ряды.

– А Слуги? – спросила Милана.

– Вы же с ними общались, – Инсек махнул лапой. – Это предельно мерзкая искалеченная форма людей, не обладающая большинством возможностей Прежних, а вас презирающая. Меня крайне удивила их попытка найти собственный путь и столь неожиданная изобретательность. Но принимать их в расчет не стоит. Итак?

Я посмотрел на Милану. Она растерянно пожала плечами.

– Не надо отвечать немедленно, – сказал Инсек. – Я понимаю, что вы нуждаетесь во времени для размышлений. Предложение озвучено, и оно делается лишь один раз. Отправить вас на Землю?

Сглотнув вставший в горле комок, я кивнул:

– Да. Отправьте. И… мы подумаем.

– Я буду ждать ответа, – сказал Инсек. – Благодарю за отвагу, проявленную в бою.

– Ваш корабль действительно не смог бы вас защитить? – неожиданно спросила Милана.

Инсек протянул лапу к стене, и в той начал формироваться, выступая из поверхности, зеркально-матовый экран.

– Вас отправить в Москву?

Человек привыкает ко всему.

Я вошел в экран без колебаний, даже не всматриваясь, что там, за ним. Я не стал задумываться, что именно со мной происходит в миг перехода между Селеной и Землей. Может быть, соприкоснулись две точки пространства, может быть, между ними возник туннель в подпространстве.

А может быть, экран в корабле Инсека расщепил мое тело на атомы, уничтожил их, а из экрана на Земле выбирается всего лишь копия?

Да плевать!

Я выпрыгнул из экрана, обернулся, подхватил за руку Милану – будто помогая ей выйти из автобуса. И лишь потом огляделся.

Опаньки!

Наше путешествие Земля – Селена – Земля не осталось незамеченным!

Мебели в каморке больше не было. Открытая дверь была крест-накрест заклеена яркими красными лентами с надписью «STOP». В углу стояла видеокамера на штативе, еще какая-то аппаратура, от которой тянулись провода в дверной проем. На гипсокартонной стене в паре мест виднелись вмятины.

Еще на ковровом покрытии расплылось большое и подозрительно темное пятно.

– Ничего себе… – пробормотала Милана.

После корабля Инсека московский воздух казался сухим и прохладным. Влажные пряди волос налипли Милане на лоб, я протянул руку, поправил ей волосы… и замер. Мы неловко улыбнулись, потом синхронно отдернули руки друг от друга.

То, что было на Луне, осталось на Луне.

За открытой дверью послышался топот.

Ну всё, нас обнаружили, сейчас начнется…

Но, к моему удивлению и радости, в дверях появился Лихачев. В расстегнутой у ворота рубашке, с красными сонными глазами, с рукой на кобуре… Несколько мгновений он смотрел на нас, потом расплылся в улыбке.

– Живы. Живы!

Он двинулся вперед, с треском оборвав телом стоп-ленты, вроде как и не быстро, но неудержимо. На мгновение облапил меня, оторвав от пола, потом проделал то же самое с Миланой. Отстранился, испытующе оглядел. Спросил:

– На Луне?

– На Селене, – уточнил я. – Слушайте, можно мы сядем?

– Там же почти невесомость, вы отвыкли… – Лихачев кивнул. – Пошли, пошли…

Эта часть Представительства была отгорожена, не только лентами, но и легкими пластиковыми барьерами. В конце коридора стоял полицейский в силовой броне, которому Лихачев на ходу махнул рукой. Мы прошли десяток метров по коридору (я с тревогой заметил в стене ровные круглые дырочки – пулевые пробоины), Лихачев завел нас в еще одну комнатку для разговора. Там стоял стол, несколько стульев, кулер, на столе валялись пакетики чая, разорванная бумажная пачка рафинада, распотрошенные упаковки печенья и вафель, стояла банка с кофе и стопка одноразовых картонных стаканов. У стола молоденькая девушка в полицейской форме как раз наливала себе кипяток. При нашем появлении она пискнула, именно пискнула, словно мышонок в мультике, глянула на Лихачева и, уловив что-то в его лице, метнулась прочь, расплескивая не успевший завариться чай.