Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

– Это не входило в задание. Вы велели узнать, кто и как убил Продавца. Вы даже добавили: «И всё». Я дал вам ответ, верно?

Продавец помолчал. Сказал:

– Да. Верно. Информация дала больше вопросов, чем ответов, но вы выполнили условия сделки.

– Вы ведь всегда соблюдаете условия? – спросил я. – Без всяких уловок и хитростей?

Продавец хрипло засмеялся.

– О, да. Это интересное замечание. Вы имеете в виду, что я обещал вам возвратный мутаген, но не уточнил сроков?

– Да, – кивнул я. – Буквально сейчас пришло в голову.

– Мы соблюдаем не только букву, но и дух условий сделки, – обиделся Продавец. – Я не могу выдать мутаген прямо сейчас, поскольку занят выполнением очень важного и сложного заказа. Но вы получите его завтра утром, как только я завершу другой синтез. Приходите в это же время, Максим. Никакого обмана, обещаю.

– А поговорить? – спросил я.

– Что? – Продавец подался вперед, всматриваясь в меня.

– Вы же понимаете, как я получил информацию? – спросил я. – Я знаю, как вы выглядите. Снимите свой капюшон, налейте чая и поговорим? Просто так. Без всякой сделки.

– Зачем это мне? – спросил Продавец удивленно. – Какой в этом смысл?

– А смысл иногда появляется совершенно неожиданно, в процессе разговора.

Продавец некоторое время стоял, глядя на меня. Потом поднял руку и стянул с головы капюшон.

Тот, чью голову он носил, был пожилым, лет пятидесяти, мужчиной. Лицо скорее худое, острый нос, цепкий внимательный взгляд, вообще он выглядел очень умным и собранным. Интересно, это качества… донора? Или самого Продавца?

– И кто это был? – спросил я небрежно.

– Был и есть, – ответил Продавец. – Он жив, он мыслит, он в сознании. Для него происходящее – долгое захватывающее шоу. Это лучше, чем смерть. Верно?

– А отчего он умер? – спросил я.

– Технически он не умер, – терпеливо повторил Продавец. – Существование как человек он прекратил по причине отделения головы от тела. Но к этому моменту ему оставалось жить несколько минут. Если вы предполагаете, что мы каким-то образом вредим людям, то не правы. Зачем? Мы делаем предложение умирающим.

– Рак? – предположил я.

– Нет, мы предпочитаем делать предложения жертвам катастроф и преступлений. Его расстреляли из автомата. Он был, как это у вас называется, криминальным авторитетом. На его совести трое людей, убитых им лично, и более десяти, приказ на устранение которых он отдал. Не самая приятная личность по вашим меркам.

Я кивнул. Поинтересовался:

– И он согласился?

– О да. Всё понял, четко проанализировал и принял решение. Глупым он не был. Несколько самонадеянным… он надеялся перехватить контроль и подчинить мою личность себе. Смешно, правда?

– Это ведь невозможно?

– Даже теоретически. Тут вопрос не в силе воли и не в развитости интеллекта. Он это понимал, но в его картине мира существовал Бог, загробная жизнь, рай и ад. В ад он не хотел, а на рай рассчитывать не приходилось.

– В каком-то смысле он все-таки попал в ад, – сказал я, глядя в лицо бывшего бандита.

Продавец кивнул и едва заметно улыбнулся:

– Возможно. Он привык командовать… Я сделаю нам чай. Как вы помните, я его не пью. Но есть сорта, которые мне приятно нюхать.

Он исчез за шторой.

Ждать пришлось недолго. Минуты через три Продавец вернулся с небольшим подносом, черным и лакированным. На подносе стоял чайничек и две маленькие чашки из сине-золотого фарфора.

– Это чаочжоу, – сказал Продавец. – Надеюсь, вам понравится. Говорят, он бодрит.

Я кивнул. Взял из рук Продавца (или из рук криминального авторитета?) чашечку. Понюхал.

Пахло костром, дымом, смолой. И немножко чаем.

Запах был хоть и странный, но приятный.

– Давайте говорить, Максим, – предложил Продавец. – Вы мне интересны по целому ряду причин, которые, впрочем, я не стану обсуждать.

– У вас есть своя планета? – спросил я. – Родной мир?

Продавец замер с поднесенной к носу чашкой. Помолчал и ответил:

– Она – как эта голова. Она и есть, и нет. Мы ее покинули.

Я кивнул, не ожидая продолжения. Но Продавец неожиданно заговорил снова:

– Мы рано или поздно были бы оккупированы. Скорее всего – силами Инсеков. Наша культура хорошо продуцировала смыслы, мы были желанной добычей. Мы выбрали иной путь – рассредоточились. Стали народом бродячих торговцев, странствующих в космосе… Ты знаешь, что такое смыслы?

– Инсек говорил. Все эти войны в космосе – они за смыслы… так?

– Так. А что такое смысл?

Я пожал плечами. Предположил:

– Знание?

Глотнул чай. Да… необычно, но скорее вкусно, чем нет.

– И знание тоже. Вы попробовали чай, что скажете?

– Интересный вкус. Может, буду иногда такой пить. Если достану.

– Я подарю вам немножко, – торжественно пообещал Продавец, шумно нюхая свою чашку. У него даже крылья носа шевелились от удовольствия. – Смыслы, Максим, – больше, чем знание. Смысл – это информация, отношение к ней, ее использование, совокупность отношений части и целого. Вы попробовали чай и получили знание. Само по себе оно малоценно даже для вас. Смысл незнакомого вкуса в том, как он изменяет тебя и как ты изменяешь мир. Но, как правило, одна личность не продуцирует значимое количество смыслов, на это способна лишь целая культура.

– И это важно?

– Конечно. Это позволяет возвыситься и стать Высшим. У вас это называют технологической сингулярностью, но плохо представляют, что это такое. Неправильная сингулярность убивает цивилизацию, правильная ее возвышает.

– Вы тоже собираете смыслы, как и все остальные. Скажите, а кристаллики…

– О, нет… – Продавец покачал головой. – Не всегда. Кристаллики – как соль в блюде. Могут помочь проявиться смыслам, а могут отравить. Они всего лишь концентрат эмоций.

– И если я засуну кристаллик себе в рот…

– Ничего не почувствуешь. Неужели ты думаешь, никто такого не делал? Люди их продуцируют, а использовать не способны. Но есть много, очень много культур, ценящих человеческие эмоции. И как способ производства смыслов, и как простое развлечение. Мы, Инсеки, Прежние, Измененные, Слуги – все они способны потреблять кристаллы. Но не производить. Это утрачено.

Я кивнул.

Продавец смотрел на меня с улыбкой. Очень странно было видеть его таким… слегка человеком.

Была не была!

– Может, скажете, что мне делать? – спросил я.

– Запутались в личных отношениях?

– Сдались вам всем!.. – взорвался я. Замолчал. – Нет. Я говорил с Прежним, с Инсеком, со Слугой. Они все чего-то от меня хотят.

– Как мило! – восхитился Продавец. – И чего же?

– Чтобы я помог осуществить их планы. Прежний уверяет, что систему не изменить. Что всегда будут сильные, держащие слабых как скот. Предлагает присоединиться к ним. Говорит, что относится к людям хорошо, что я это пойму… Но он мерзкий, токсичный до дрожи, и людей-то он в грош не ставит.