Сергей Лукьяненко - Три дня Индиго [litres]

На самом деле я знал, что он скажет.

Машина продолжала стоять, будто Иван и в самом деле готов был в третий раз поведать мне правду, которую я не приму.

Я дошагал до здания министерства, по-прежнему ощущая, что за мной наблюдают. С одной стороны – можно было порадоваться. Нас не будут преследовать за случившееся в музее. И даже сына Виталия Антоновича, за которого он погиб, я вроде бы отстоял… только придумать надо, куда его девать. Продавец тоже честно расплатился, у меня возвратный мутаген, а значит… значит, сейчас я найду Дарину, мы помиримся после дурацкой ночной ссоры, и она станет человеком.

Я не стану Кандидатом.

Но – не очень-то и хотелось.

Я останусь не совсем человеком.

Но – плевать.

Зато у меня зрение стало как у орла.

На входе в Гнездо стояла Же. Во всяком случае мне показалось, что это она.

– Привет, – сказал я.

Стража переступила с ноги на ногу. Что-то ее тревожило.

– Я могу войти? – спросил я на всякий случай.

– Можешь. Ты был призван.

Стража вновь затопталась на месте.

В туалет хочет, что ли?

– Тебе надо отойти? – спросил я.

– Нет. Да. Ты идешь говорить с Дариной?

– Хотелось бы, – вздохнул я.

Не знаю, сколько лет Же, но она казалась мне похожей на очень застенчивую маленькую девочку, которая говорит, уткнув взгляд в пол. Несмотря на здоровенный рост, устрашающую внешность и внимательный взгляд…

– Скажи ей, что вечером мы уйдем.

– Кто уйдет?

Же снова затопталась на месте.

– Я. Стража Валя. Стража Па. Стража Петя Семенов.

Трех других стражей, пришедших в Гнездо «в командировку», я знал хуже, у двери они стояли редко. Петя Семенов… ну надо же. Я подумал, что это совсем маленький мальчик, вытвердивший назубок имя и фамилию, раз он ими пользовался и став стражей.

Но Же продолжала:

– Жница Ваня. Жница Роман.

– То есть вы все уйдете? – уточнил я.

– Да.

– Хорошо, передам… – Я пожал плечами. Да, было понятно, что выделенные на время Измененные вернутся в свое Гнездо, самое большое в Москве. Но не рано ли? Сколько сейчас тут Измененных? Десяток куколок… – Дарина знает?

– Нет.

– Ты хочешь, чтобы я передал ей?

– Да.

– Почему не сама? – Я даже не сообразил, что принялся допрашивать стражу.

– Не хочу это говорить.

Вот так номер!

До меня стало доходить. Медленно, но верно.

– Вы должны были дольше здесь оставаться?

– Пока не появятся четыре стражи, две жницы, монах, хранитель, мать. Это минимум Гнезда.

– Так почему вы уходите? – спросил я.

– Мать велела.

Ясно. Приказ матери Гнезда – закон для Измененных. Хоть они и жили тут, но принадлежат к Раменскому Гнезду.

– Лады, – сказал я. – Ну… рад был познакомиться. Всего хорошего, Же.

Стража кивнула. Спросила с легкой надеждой:

– Может быть, ты придешь днем? Поиграем снова?

Я наморщил лоб. Снова? С кем из стражи я играл?

– А! – воскликнул я, вспоминая. – Мы играли в вопросы! Когда я в первый раз пришел к вашему Гнезду!

– Да, – Же улыбнулась. У стражи это выглядит жутковато, но она явно старалась. – Мне понравилось играть с людьми. Ты не совсем человек, теперь я понимаю. Но все равно.

Я кивнул:

– Приду. Извини, что сразу не узнал.

– Мы все похожие, – ответила Же.

Изменение у стражи стирает индивидуальные черты лица. Жницы все-таки разные, монахи тоже. А стражи… они как штурмовики из фильмов про «звездные войны». Только штурмовики были клонами одного человека.

– Вы разные, – сказал я. – Все-таки разные. Хорошо, я передам Дарине… когда вы уйдете?

– В полночь. Нам приказано уйти сегодня, мы уйдем в полночь.

Я нахмурился.

Это мне не нравилось. Выглядело так, будто пришедшие на подмогу Измененные не хотели выполнять приказ матери и саботировали его в меру возможного.

– Почему вы не скажете сами? – спросил я в лоб. – Почему ты не хочешь говорить с Дариной?

– Нам стыдно, – ответила Же.

Вот теперь мне стало совсем не по себе.

Я кивнул и пошел внутрь Гнезда.

Потом я сообразил, что есть еще одна странность.

Я чувствовал Гнездо… но очень слабо. Будто оно притихло.

Словно входишь в спокойную воду температуры своего тела. Она не обжигает холодом, не согревает, она есть вокруг, но ее не ощущаешь.

«Эй, – позвал я. – Мы в ссоре?»

Вначале ничего не происходило.

Потом я ощутил ответ.

Печаль, сожаление, сочувствие… и легкая настороженность.

Я оставался частью Гнезда, я был здесь своим. Но что-то случилось, и Гнездо меня… боялось?

«Это из-за Дарины?»

Ответом было недоумение.

Гнездо либо не знало о нашей размолвке, либо не считало ее заслуживающей внимания.

Я оставил попытки разговорить Гнездо и торопливо пошел в комнату Дарины. Стукнул в дверь, заглянул.

Пусто. Раскиданы матрасы-подушки-одеяла, пахнет влагой и теплом, тускло светит не выключенная лампочка.

Интересно, а кому идут счета за электричество?

Государству?

Скорее всего там, наверху, прекрасно знают, куда деваются дети из Гнезд. Знают, что Земля платила дань прежним хозяевам, а теперь платит новым. И кто такой Иван, наверное, знают.

Ну и ладно.

Я подумал, что всего пару дней назад меня бы это разозлило, обидело и расстроило. Это потому, что я считал себя частью своей страны, частью всего человечества. Одной из миллиардов клеточек мирового организма.

Теперь я знаю, что я другой.

И это нелепое здание, обросшее белесым мочалом, влажное и прелое, в котором брошенные дети превращаются в бойцов для чужих войн, – мой настоящий дом. Дарина, Наська, куколки – это моя семья. Гнездо – моя память, мое прошлое и будущее. Я навсегда отпечатан в нем, в «волновых структурах», я говорю с ним как с самим собой, я верю ему и защищаю его.

Может быть, потому я и не принял предложение Прежнего?

Я прикрыл дверь. Постоял, ожидая чего-то.

И сказал:

– Ладно, хватит. Я всё осознал. Отведи меня к Дарине.

Гнездо недоверчиво коснулось меня.

– Уймись, – сказал я. – Что-то близится, я знаю. Что-то очень плохое. Веди.

И Гнездо открылось. Я почувствовал, куда идти.

В старые времена это был зал для совещаний. Огромный овальный стол, хорошие кожаные кресла. На стене – большущий экран, обычный, человеческий, и проектор с другой стороны зала. Свет, конечно, был притушен, окна либо закрыты, либо густо обросли серой паутиной. Проектор работал, на экране застыло изображение стражи – в боевой трансформации, с удлинившимися руками и выдвинутыми когтями.

Теперь это был учебный класс.

За столом сидели куколки. Наськи я не увидел, но все остальные, похоже, собрались тут. Большей частью куколки были такие мелкие, что забрались в кресла с ногами. Только у троих, похоже, началась финальная фаза – они вытянулись ростом почти с меня, тощие и нескладные, будто подростки. Судя по пропорциям тела, изменялись они не в жниц, в стражу. А одна была явно старше других, и лицо еще оставалось совсем человеческим, лицом юной девушки. Та самая, про которую говорила Дарина? Прыгнувшая с балкона, чтобы ее отдали в Гнездо?