Крис Райт - Полая гора

Он дважды моргнул, пытаясь привести мысли в порядок.

— Н-нет, — выдавил Ревре. — Меня зовут Леф Кленда, и я работаю оператором мех…

Женщина подалась вперед и продемонстрировала небольшой пузырек. Ревре не мог рассмотреть лицо, но выглядела незнакомка внушительно и, похоже, могла нанести серьезный вред его здоровью.

— Очень скоро тебе понадобится эта штука, — сказала гостья. — В пузырьке — состав, который может обезвредить ту дрянь, которую ты залил себе в вены. Поговоришь со мной — отдам. Будешь молчать — оставлю себе.

Ревре нахмурился. Голова явно кружилась сильнее, чем обычно.

— О чем…

— Обычно ты заливаешь в себя пять квинт, — объяснила она. — Но сегодня в фиале было пятьдесят. Ты и сам знаешь, чем это может закончиться. Поэтому, если не хочешь провести ближайший час, выблевывая кишки наружу, прекрати врать и начинай говорить.

Глаза чиновника расширились от ужаса, когда он осознал, что ему говорят правду. Он попытался схватить пузырек, но мужчина не дал ему двинуться с места.

— Трон святый! — испуганно булькнул он. — Зачем вы…

— Ты — слуга Адептус Терра. — Голос женщины был абсолютно лишен сочувствия. — Осквернив ядом свои тело и разум, ты уже заслужил смерть, которая вот-вот придет за тобой. Но есть возможность искупить грехи. Воспользуйся ею. Ты ведь Хальд Ревре?

Он начал обильно потеть. Скоро начнутся судороги. Холодная волна ужаса поднялась из живота и железными тисками обхватила горло.

— Да, — выдохнул Ревре, не отводя взгляда от пузырька. Нужно получить противоядие, и как можно скорее.

— Я хочу знать, где находятся архивы расследований, связанных с карантином, который ввели перед Сангвиналой. Ты понимаешь, о чем я? Протоколы переговоров между Залами Правосудия и представителями спикера.

Ревре остолбенел.

— Я не могу! — завопил он, изо всех сил дергая руку в попытках вырваться из захвата.

— Тогда ты умрешь в этой комнате.

— Они узнают … — Ревре начал рыдать.

— Есть такая вероятность. Но они могут узнать и о визитах сюда.

Комната начала раскачиваться из стороны в сторону. Чиновник почувствовал, как пульс ускоряется до нездоровых значений.

— Я… не могу…

— Время на исходе, Хальд Ревре.

— Двадцать шестой зал! — выдохнул он. — Уровень четыре-пять-восемь. Но они запечатаны.

— У тебя есть жетон-идентификатор и образец крови. Этого хватит?

— Да, да, если доберетесь. — Перед глазами все плыло. Ему казалось, что в животе поселился рой насекомых. Он едва почувствовал, как держащий его незнакомец набирает кровь в ампулу и вытаскивает жетон из кармана. — Там система безопасности…

Женщина протянула Ревре блок памяти.

— Ты знаешь коды доступа. Запиши сюда.

— Все? — Он посмотрел ей в глаза.

— Все.

Ревре отпустили и дали возможность работать. Пальцы, казалось, стали толще. В голове шумело, мысли путались, из-за чего он почти не мог думать. Каким-то чудом он смог вспомнить и вбить пароли в устройство. Все до одного. Он протянул блок обратно, но гостья лишь сложила руки на груди.

— И пароли для внешних кордонов. Весь маршрут. Поторопись.

Он спешил изо всех сил. Температура тела быстро поднималась, начинало тошнить, а ноги постепенно немели. Хальд чувствовал, что скоро придет боль.

Руки Ревре тряслись, когда он протянул блок со всем, что было нужно этим незнакомцам. Две фигуры в его глазах превратились в четыре. Они накладывались друг на друга и кружились в безумном хороводе.

— Прошу… — проскулил он, протягивая руки за пузырьком.

Женщина убрала блок в карман и приказала спутнику проверить дверь, после чего повернулась к Ревре и отдала пузырек.

— Не поможет, — сказала она с холодным презрением. — Пришло время платить за грехи, писец.

Ревре сорвал крышку и почувствовал, как на руки льется холодная вода. Несколько мгновений он ошарашенно смотрел на то, как она стекает сквозь дрожащие пальцы.

Гостья спокойно прошагала к открытой двери. Ее спутник уже покинул комнату.

— Но зато у тебя есть пистолет, — сказала она, переступая через порог. — Я бы посоветовала его отыскать.

Хальд Ревре в панике бросился копаться в карманах мундира. Когда дверь захлопнулась с гулким металлическим лязгом, он сполз на пол, дергаясь и дрожа. Мир вокруг угрожающе сжался.

Спиноза быстро шагала по провонявшему ароматизаторами коридору. Хегайн не отставал ни на шаг, на ходу изучая полученные данные.

— Что мы имеем? — спросила дознаватель.

Штурмовик оторвался от экрана.

— Да вроде бы то, что нужно. Наверное. — На этот раз он, похоже, был не в настроении для шуток.

— Не самая приятная нам сегодня досталась работа, сержант, — сказала Спиноза. — Но необходимая. Времени мало.

— Все так, — согласился Хегайн. — Разумеется, вы в своем праве.

Они миновали вход в притон. Там больше не было ни женщины, ни стражи.

— Готовь «Тень». — Спиноза уже планировала дальнейшие действия. — Его скоро хватятся. Нужно успеть за час.

Сзади раздался громкий треск — так звучит револьверный выстрел в замкнутом пространстве.

— Как пожелаете, миледи, — кивнул Хегайн. На лице штурмовика не отразилось никаких эмоций. Он уже успел убрать блок памяти и вызывал транспорт через тактическую систему, встроенную в шлем. — Уж это-то я точно сделаю.

Кроул взял атмосферный транспорт без опознавательных знаков и отправился на восток. Он поднялся высоко в небо — туда, где вершины малых шпилей касались облаков. Большая часть грузовых и пассажирских маршрутов осталась далеко внизу. Отсюда открывался вид на раскинувшийся по всей поверхности планеты город — мрачный и великолепный лес башен и шпилей, вечно соревнующихся в желании дотянуться до звезд. Они словно стремились к свету, который уже давно почти не проникал сквозь атмосферу. Далеко на севере возвышалась циклопическая масса Императорского Дворца размером с континент. На юге до самого горизонта протянулись рабочие кварталы — бесконечные ряды жилых блоков. Перед инквизитором же лежали промышленные районы: часть заводов превратилась в руины, но многие работали, периодически выплевывая вверх гейзеры угольно-черного дыма и раскаленного воздуха.

— Тумультус , — мрачно процедил Горгий, подлетая к иллюминатору, при виде пейзажа. — Все больше и больше.

Кроул не стал отвечать, хотя мысленно согласился с черепом. Дни Сангвиналы всегда были беспокойными и буйными, но так в каком-то смысле и задумывалось: настрадавшимся людям давали возможность немного выпустить пар. Но теперь, когда праздник закончился, все должно было вернуться в колею обыденности — к тупому, подавленному напряжению, сдерживаемому страхом и тяжким трудом. Вместо этого арбитрам приходилось постоянно наращивать количество патрулей, а южный горизонт пылал заревом пожаров.