Илья Рясной - НЛО майора Казанцева

— Для этой роли я подойду, как никто.

Даже австралийка пришла. Как Жанна Дарк перед казнью — полная решимости взойти на костер ради правого дела и на сто процентов уверенная, что сложит там свою дурную бабскую голову.

Потом начались хождения членов экипажа.

От всех я отбояривался словами:

— Решение будет принято взвешенное и разумное.

Для себя уже решил, что на Первое рукопожатие на корабль отправятся только космолетчики. Никаких политиканов. Их дело расписывать «правду о контакте» потом, перед своей восторженной публикой, избирателями, спонсорами. Со мной же должны пойти люди дисциплины, контроля и закалки. Кроме того, меньше шансов, что в нашу компанию проникнет враг, который так и оставался где-то поблизости. Страшно вообразить, что может начудить Доппельгангер, прорвавшись к Иным. А что, кстати? Да черт его знает. Все, что угодно.

От мыслей о противнике на душе стало как-то холодно и тревожно. Ведь мы так и не вычислили его. И не знаем, какие предпринять меры противодействия.

Настроение сразу упало. Я нервно скомкал очередной лист и бросил его в мусорный контейнер, вделанный в стену. Взял новый лист. Поставил привычно: «№ 1. Полковник Казанцев».

И тут появился тот, кто еще не появлялся. А я уже переживать начал, что мой друг потерял на тернистом и долгом жизненном пути радость жизни и жажду приключений.

— Выбираешь избранных? — спросил итальянец, присаживаясь на диванчик.

— Выбираю, — согласился я.

— Я тебе подскажу, кого поставить под номером два.

— Первый пилот Ламберто Джентили?

— Потрясающе! Твоя догадливость прямо паранормальна! Экстрасенс! В точку, Анатолий!

— Мотивируй, пожалуйста! — потребовал я.

— Ну, скажем так. Я шел к этому всю жизнь, — начал итальянец.

— Ты так хочешь прославиться?

— Хочу. Как и все. Но не в этом дело. Я хочу прислониться к Вечности. Почувствовать себя не бессмысленной щепкой, которую несет жизнь вперед. А человеком, который делает судьбу, — умеет же он говорить пафосно и вместе с тем органично.

— В этой ситуации все мы щепки. И зависит все не от нас.

— Думаю, и от нас тоже… Анатолий, может, ради этого часа я и выжил на Венере. Бог спас меня там, чтобы я оказался здесь.

Ламберто все же слишком набожен для коммуниста. Но в Италии сие было не порицаемо.

— Ты знаешь, насколько я надежен, — продолжал он трамбовать меня асфальтоукладчиком. — Как никто.

— Ламберто, все мы надежны. Ты понимаешь, что это не главный критерий. Так что не дави на меня.

— Да не давлю я, — вздохнул он. — Осознаю, какой на твоих плечах неподъемный груз… Просто. Понимаешь…

Он замолчал.

— Ну, говори, — потребовал я.

— Я сын своего отца. Что бы я ни делал, я всегда был в его тени. Он герой коммунист, погибший с честью. Прославивший в веках нашу фамилию… И у меня всегда было стремление… Нет, не обогнать его. Хотя бы встать рядом. Чтобы обо мне не говорили: «А, это сын Уго Джентили. Вроде бы шарится по космосу в поисках приключений. Ничего выдающегося!»

— Тебе мало подвигов и славы? — хмыкнул я.

— Мало, — как-то по-домашнему и мило изрек Ламберто, смотря на меня глазами преданного пса.

Я рассмеялся и сказал:

— Все, иди! Не видишь, я работаю!

— Анатолий, я надеюсь на тебя.

Я только отмахнулся. И, когда итальянец вышел, вернулся к списку.

Конечно, лучше всего было бы прихватить с собой капитана. «Железный дровосек» — надежнее спутника не найти во всей Солнечной Системе. Но он не имеет права покидать корабль. Тогда кто?

Я подумал еще немного. И под номером вторым вывел главного инженера Епифанова. Человек проверенный. С огромным кругозором и жизненным позитивом.

Так, теперь номер три. Ваня Доронин? Молод и горяч. Вот бы взять доктора и по совместительству безопасника Волхва. Это было бы лучше всего, но, к сожалению, невозможно. Иные прозрачно намекнули, что двух представителей «Фрактала» им на борту не нужно.

Перед глазами всплыло растерянно трогательное выражение Ламберто. Ну, чисто щеночек, служащий на задних лапках. М-да… И что с ним делать прикажете?

А, солдат ребенка не обидит! И я аккуратно вывел под номером три — «Первый пилот Ламберто Джентили»…

Уран — седьмая планета Солнечной системы, свет до которой от Солнца идет три часа, а год длится почти восемьдесят пять лет. Голубой ледяной гигант из гелия, метана и водорода. Вместо твердой коры у него слипшаяся ледяная жижа и, возможно, в самой сердцевине металлический водород. Планета холода и бурь — температура атмосферы минус двести градусов, а скорость ветров достигает тысячи километров в час.

Очень уж эта планета нестандартная. И лежит практически на боку, что исключает смену времен года. И вращается в обратную сторону, в отличие от всех планет Солнечной системы, кроме Венеры. Вокруг него крутятся американский и европейский исследовательские аппараты, а пять лет назад в этих местах побывала советская пилотируемая экспедиция, осмотревшая спутники. Однако попытки проникнуть ближе к твердому ядру не увенчались успехом. Зонды были растерзаны сильнейшими ураганами и давлением. Возможно, там есть своя водородная жизнь, а то и причудливый разум. Или просто лед — и ничего более. Когда-нибудь мы это узнаем.

Уран богат украшениями. У него есть свои драгоценные кольца, конечно, не такие солидные, как у Сатурна, но все же заметные. Они четко прорисовываются по мере того, как «Афанасий Никитин» приближается к планете. И еще у голубого газового гиганта почти три десятка спутников. Самый крупный из которых Титания — больше полутора тысяч километров в диаметре. К ней мы и направлялись.

И вот мы у цели. Под нами проплывала освещенная дальним бледным солнцем и близким голубым туманным светом Урана поверхность Титании. Спутник был идеально круглый, почти без выступов, холмов и разломов, покрытый тонким слоем метанового льда. И внешне очень походил на искусственный. Его будто специально обтачивали и доводили шкуркой до идеального состояния.

Параметры орбиты были изначально сообщены нам партнерами. Так что мы подкорректировали орбиту. И принялись тревожно ожидать Близкого Контакта.

А для нас близился не только миг Контакта. Приближалось время, когда во всей красе проявится Доппельгангер. Или я что-то не понимаю в этой жизни.

Все может решиться буквально за минуту. Один удар — и все наши планы, все контакты разлетятся вдребезги.

Что будет предпринято противником? Попытка уничтожить наш корабль? Так во время марша это было бы сделать легче. Попытается взорвать корабль Иных? Или как-то иначе повредить контакту? Но как? Но то, что какой-то план у врага имеется — в этом сомневаться не приходилось.