Клим Жуков - Дед [litres]

Девушка глупо хихикнула и испугалась, не слышит ли кто! Ведь дурость же несусветная, в самом деле – неловко. Но она была одна, а потому, отбросив стеснение, прошлась по комнате натуральной павой, как редко удавалось даже в лучшие балетные годы.

Натанцевавшись, она упала на кровать, зарылась лицом в подушку и попробовала на вкус внезапно родное имя: Анатолий. Толя. Толечка? Нет, звучит ужасно. Толик? По-пацанячьи. Толюсик? Вообще кошмар! Анатолий – вот так хорошо. Лучше не придумаешь.

Затем Варя сложила одно к одному: вышла упоительная Варвара Пороховщикова, которую она не побоялась назвать вслух, громко. Пусть все слышат!

– Н-да, одна незадача… что скажет Дед? – действительно, что?

Вряд ли он одобрит такой Варин фокус, как брак с пареньком из Пустоши. С другой стороны, кому какое дело! Совершеннолетняя она. Со-вершенно-летняя! Если хватило духу бросить постылый балет в семнадцать, так неужто не сумеет отстоять любовь в двадцать? Уж наверное!

Сколько же лет Анатолию? И это не пустое.

Пусть не красавец, не статен, зато… как хорош!

Сладко заныло нутро, измученное ретивой его любовью. Она так и не призналась, что он у неё первый. Это в двадцать-то лет, да после балетного училища! Толя, конечно, всё понял – опытный. Так и не скажешь, зато как взялся за дело, так не остановить.

Тут Варвара отбросила грешное, но приятное и задумалась о серьёзном. Во-первых, надо поговорить с Анатолием. Плевать, что девушкам не положено проявлять инициативу в матримониях. Много чего не положено, так что, ложиться теперь и умирать?

Во-вторых, поговорить с Дедом начистоту. Он, конечно, будет в ужасе, хорошо, коли не в ярости. Но это как-нибудь решим. По-родственному. Без благословения дедушки в таком деле всё же нехорошо.

В-третьих, надо что-то решать с образованием, трудоустройством Анатолия и их совместной жилплощадью. Пока сойдёт и общежитие в Победограде, но это именно что пока.

«Надо будет потанцевать для Анатолия. Он же для меня пел! – подумала Варвара и дала себе зарок: – Если скажет, чтобы вернулась в балет – вернусь. А что, годы подходящие, гибкость, техника и координация никуда не пропали, наберу форму, а там…»

Что именно рисовалось Вареньке «там», она так и не узнала.

Потому что через капитальные стены донёсся глухой, но отчётливый звук очереди. Наверное, эхо донесло его через вентиляцию вместе с воздухом. Или это сработал чуткий, почти звериный слух Варвары. В любом случае она сразу поняла, что означает эта глухая, многократная вибрация на грани инфразвука.

Её подбросило с кровати.

Треклятые ботинки со шнуровкой вдруг не наденешь, и она побежала как была – босиком. В смешном домашнем ситцевом сарафанчике, зато не забыла «прогулочный» Дедов СКС, подвешенный у выходного тамбура. Прогрохотал замок, Варя не ожидала, что так легко осилит тугую рукоять задрайки.

И вот она на улице, среди яркого солнца, стрёкота кузнечиков и невозможно густых майских запахов.

Ещё выстрелы.

Теперь она не сомневалась: короткая басовитая очередь могла принадлежать только пулемёту ПКМ с его изрядным винтовочным патроном 7.62/54 миллиметра.

Звуки раздавались в совершенно определённой стороне. Как раз там, где у деда Паши был присмотренный распадок. Старый каждую весну дневал там при охоте или промысле с того направления.

Варя помчалась не раздумывая.

Подумать всё же стоило.

Знай Дед, что отчебучивает его влюблённая внучка… впрочем, все свои карты на эту партию судьба уже раздала, и ничего изменить он был не в силах.

Варя легко бежала вперёд, а её тренированные лёгкие уверенно перерабатывали кислород в энергию. Осмотреться бы ей, прислушаться… но нет. В ушах свистел ветер, под ногами шелестела палая хвоя, отмечая каждый метр, сожранный её неутомимыми ногами.

Ходу до распадка, если напрямик, было на полчаса от силы. И неизвестно, до чего добегалась бы Варвара, если бы не напоролась на лязг взводимого оружия и матерный окрик:

– Стоять, б…дь!

От неожиданности Варя споткнулась и полетела кувырком в пыль. Она с ужасом поняла, что смотрит на полудюжину небритых мужиков, а из леса выступают всё новые и новые. Мужики же смотрят на неё, сонаправив глаза и разномастные стволы.

– Стоять, б…дь! – повторил первый, со стареньким, вытертым АК в руках. – Ты здесь что вообще?

Варя, обмерев, восприняла команду буквально и встала.

– Это нашего Старого внучка, – пояснил другой, вооружённый сильно модифицированным СКС. – Каждая собака знает, что Деда навещает внучка из Победограда. Только ты, Бляха, как обычно, тупишь.

– Да ладно тебе, Слепой, я ж её запалил…

– Закройся! – и, обращаясь к Варе, почти ласково. – Ты пушку-то брось! Ты смотри! СКС, новенький!

Подошёл третий.

– Нормально прогулялись! Что, отведём её к нашим, к Ферзю? Он будет доволен – заложница как-никак.

Тот, кого звали Слепым, невзирая на полный комплект глаз, обернулся при слове «Ферзь» и недовольно отмахнул рукой.

– Чушь! Заложница – это когда договариваются. Мы же Бороду собрались валить. По-любому, на х… она Ферзю сейчас? Сейчас две бригады прижмут Деда, будет не до базара. А мы вот что сделаем…

Неуловимо быстрым, плавным движением Слепой перетёк по земле и ухватил Варвару за шиворот, оказавшись на полторы головы её выше.

– …мы сейчас с девушкой прогуляемся до входа в Дедову захоронку. Ты же нас проведёшь? Милая! Не зли меня! Нос откушу!

В небезопасной близости от вариного носика лязгнули жёлтые, но крепкие зубы. Она невольно отшатнулась. Мужики заржали.

– Вы… вы… кто? – глупый вопрос, но Варя его задала.

Мужики заржали по новой.

– Мы? Мы – бригада. Я – бригадир, звать Слепым. Ты кем будешь?

– И-и-историком буду, – пролепетала Варя, заикаясь от страха. – Пе-пе-дагогом.

Собрание едва не повалилось от хохота.

– Ёпт! – бригадир ухитрился отвесить девушке подзатыльник, не отпуска ворота. – Педагогов на зоне делают! Звать тебя как?

– Ва-ва-рей.

– Ну, вот что, Ва-варя! Веди нас к дедушкиному складу. Тогда отпущу. Или умирать ты будешь долго и очень мучительно, это я тебе обещаю. Распишем по кругу всей бригадой – на елдаках сдохнешь, с-сука! Или продадим тебя, н-н-на, на базаре! За такую соску хорошо дадут! Ну как, договорились?

Что это бандиты, девушка сообразила даже сквозь туманивший голову страх. Страшные вольные люди, которыми пугали на уроках НВП ещё в школе, которые смотрели на юную Варвару с плакатов на доброй четверти стендов агитации в Победограде.

Правда, там они всегда выступали в роли поверженного зла, а вот теперь ей пришлось столкнуться с этим злом в его действующей ипостаси. Лицом к лицу, без надёжной грани штыков вокруг столицы.

Изо рта Слепого вырывались кошмарные угрозы вперемешку с вонью чеснока и крепчайшего табачного перегара. От удушья (стальная ручища здорово перетянула ворот) и ужаса она не понимала половины обращённых к ней слов.