Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры

— Их цену.

Пистолеты станут украшением любой коллекции, и, если бы не крайняя нужда, ни за что бы не стал продавать.

На постоялый двор я переселился накануне вечером, причем денег едва хватило, чтобы оплатить проживание на два дня. По возможности столько времени в Гласанте задерживаться не собирался, но душу грел тот факт, что о ночлеге на ближайшую ночь можно не беспокоиться. По сути, мне и продавать-то больше нечего, поскольку носить мужчинам украшения в нашем роду непринято. Пусть даже я немного и отошел от традиции, нацепив на шею медальон перед несостоявшейся дуэлью с сар Ториасом. Но он медный, и цепочка такая же, и потому ценности не имеет никакой. Разве что для меня самого. Поскольку обязан напоминать, что человеческая жизнь — это самое ценное из всего того, что существует сейчас и будет существовать в будущем. По крайней мере, хочется надеяться, что в нужный момент напомнит.

— Думаю, мы обязательно сговоримся.

— Нисколько в том не сомневаюсь, — его оружейная лавка — лучшая в городе, а значит, и цена за пистолеты будет самой достойной. — И вот еще что. Помимо денег мне потребуются два пистолета подешевле. Можно кремневых. Самая дрянь, что у вас есть, лишь бы стреляла без осечек. Один обычный, и другой — обязательно дорожный. Этот, например, подойдет.

Они удобны: спусковой крючок складывается, скобы под ним нет, веса немного, и при обычном калибре минимальные габариты. Правда, ни о какой точности и дальнобойности не может быть и речи, но ведь и предназначены они для выстрела в упор.

— До свидания, господин сарр Клименсе! — донеслось уже в спину. Ну да, на рукоятках красуется мой родовой герб. — Не сочтите за дерзость, но дела у вас обязательно поправятся.

И я перестану продавать семейные реликвии, из которых оставалась только шпага.

— Великолепный конь! — торговец лошадьми потрепал Рассвета по холке. — За какую цену желаете его продать?

Сложный вопрос. Когда продаешь друзей, нужно брать как можно больше, ведь так? Иначе получится, что ты совсем их не ценишь, чего делать нельзя. Рассвет давно уже стал для меня больше, чем просто лошадью. Но не отпускать же его на волю? Путь назад, в Гладстуар, поначалу лежит морем, и это уже решенный вопрос.

— Господин сарр Клименсе! — голос был мне знаком, и он принадлежал Александру. — Едва вас отыскал, — улыбался он.

— Вы что-то хотели?

Если сейчас заявит, что пришел от сар Штраузена, пошлю его, даже не выслушав.

— Поговорить. Вопрос сложный, не знаю даже, с чего и начать, — замялся Александр.

— В таких случаях всегда начинают с самой сути, и какова она у вас?

— Мне не хотелось бы лишаться вашей компании.

Суть как суть, но понятна не до конца.

— И?..

— Понимаете, какая штука… Теперь мне нет смысла оставаться с Клаусом сар Штраузеном. Если разобраться, я принял именно ваше предложение.

— Ну так вернитесь домой. Ваша матушка будет только рада.

— А я? Знаете, мне все казалось, что наконец-то жизнь началась. И что теперь?

— Так что же вы предлагаете?

— Сарр Клименсе, куда-то же вы направляетесь? И если будете не против, мы могли бы поехать вместе.

— Я намерен покинуть Ландаргию, на первом попавшемся корабле. Захотелось экзотики.

Такой вариант вас устроит? Другого у меня нет.

На мой взгляд — отличный вариант, чтобы его образумить. Ну доберемся мы до Гладстуара, а дальше-то что? Он вполне может отправиться в него и в одиночку. Сколько их, людей, мечтающих покорить столицу? Есть желание, пусть станет одним из них.

— Это даже лучше, чем я мечтал! — Александр по-прежнему улыбался, и мне все не удавалось понять — шутит он, нет. — Сарр Клименсе, ну право же! Клянусь, что не стану обузой!

А еще, глядишь, чем-нибудь, но помогу.

— Тогда для начала помогите с лошадью. Не хочу ее продавать, душа не лежит. Но и оставлять при себе смысла нет. Неплохо бы пристроить ее в хорошие руки. На время. А там, глядишь, и получится вернуть.

В этом я нашел для себя утешение. Кстати, и с пистолетами тоже. Но пистолеты неживые, и потому неважно, через сколько рук они пройдут перед тем как вернутся ко мне снова. По-моему, Александр даже обрадовался.

— Никаких проблем! Есть у меня здесь знакомый, и у него лошадиная ферма. Он раньше вблизи наших мест проживал. А заодно продам ему своего. Мой Добряк тоже мне дорог, но увы, я крайне стеснен в средствах.

Уже по дороге на ферму Александр сар Штроукк поинтересовался.

— Даниэль, и чем мы займёмся в чужой стране?

— Вариантов достаточно. Поступим на службу. Станем клерками. Купим вскладчину скобяную лавку, и будем торговать в ней по очереди. Женимся на богатых вдовушках, и начнем разводить овец. После чего выведем такую породу, что прославимся на весь мир. И тогда в Ландаргии точно пожалеют, что заставили нас покинуть ее пределы. Александр, я вам солгал: намерен вернуться в столицу. Морем до Квандстора, ну а дальше уже на перекладных.

Так будет быстрее и безопаснее.

— В столицу, так в столицу, — пожал плечами он. — Давно хотел на нее посмотреть. И все-таки мне по душе куда больше вариант с вдовушками: всю жизнь мечтал разводить овец! — уже в который раз рассмеялся сар Штроукк.

Назад мы возвращались пешком, благо, что ферма находилась практически на окраине Гласанта, и недалеко от порта. И все-таки мало хорошего нести на себе дорожные кофры. Поминутно пеняя себе, что не догадался договориться на ферме с транспортом. Солнце палило нещадно, заставляя время от времени делать привалы в тени раскидистых деревьев, благо, хоть их хватало.

— Сарр Клименсе, извините, что лезу не в свое дело, но ваша размолвка с Клаусом, она произошла не из-за Терезы сар Самнит?

Размолвкой назвать сложно, ведь произошедшего между нами вполне хватило для того чтобы испортить отношения на всю оставшуюся жизнь, даже если когда-нибудь Клаус поймет и проникнется тем, что неправ.

— Дело действительно не ваше, Александр, но вы угадали.

— Согласен, не мое, но только слепцу и господину сар Штраузену не было видно, как Тереза глядит на вас, Даниэль. Примерно также, как он сам на нее.

Еще одна причина, по которой мне хотелось убраться из Гласанта как можно быстрее. Тереза — из тех девиц, которые на своем пути не остановятся ни перед чем. Особенно учитывая, как ей хочется стать столичной жительницей, но Клаус, как вариант, ее не устроил.

В какой-то мере меня мучала вина перед Клаусом. Хотя, если признаться честно, куда меньше, чем вес кофров. Которых, кстати, у Александра оказался один, и потому инициатором наших привалов был только я. Затем ко мне пришла мысль, что мы можем уравняться. Нет, не попросить его нести один из моих кофров по очереди.

«Если разобраться, — размышлял я, — то можно значительно облегчить багаж. Некоторые предметы, сейчас, когда приходится нести на себе, а не везти в телеге, смело заслуживают того, чтобы их выбросить» Но представив картину, где, уединившись в густых кустах, с самым вдумчивым выражением лица перебираю подштанники, решая, которые из них можно выбросить, и в этот момент меня обнаруживает кто-нибудь из знакомых, после чего интересуется: «А что это вы тут делаете, господин сарр Клименсе?», идею свою отринул.