Рон Бейтс - Хаос на карнавале [litres]

Кружек проверил карманы.

– Нисколько, – ответил он. – Зато у меня много обезьянок.

Внезапно занервничав, Чаша сунула руку в карман. Он был пуст.

– Ой-ой-ой, – сказала она. – Меня обокрали.

Настала очередь Чашека. Он снова сунул руку в тот самый карман, который показался на удивление лёгким, когда они покупали билеты на колесо обозрения. На этот раз он залез глубоко – до самого низа, потом в дырку, потом – в дырку в дырке. Но когда его пальцы добрались до Кармангорода, они нашли там лишь маленькое перекати-поле из ворса, которое ветер нёс по заброшенной улице.

У Чашека всё сжалось внутри. Он проверил другой карман. Там оказалось два каменных шарика, скрепка, лимонный леденец и двадцать пять центов.

Катастрофа.

– Ну, мы хотя бы живы-здоровы, – сказал Кружек, и это была чистая правда.

Но смогут ли они сохранить эту жизнь или хотя бы здоровье – уже совсем другой вопрос.

Чашек, Кружек и Чаша печально брели по центральной дорожке. Старина Чайник был прав. На карнавале полно воров и обманщиков, и они зря сюда пришли. Все трое очень устали, им хотелось есть, а все деньги у них пропали, но хуже всего были терзавшие их муки совести. Все рассчитывали, что они купят Старине Чайнику замечательный подарок на день рождения – ну и что они ему принесут на самом деле?

Ничего.

Они упали без сил рядом с невысоким деревянным заборчиком.

– Какой подарок мы купим на жалкие двадцать пять центов? – простонал Чашек.

Кружек и Чаша его не слушали. Но это не значит, что его совсем никто не услышал.

– Отставить разговорчики! – послышался громкий, грубый голос откуда-то сверху. – Похоже, ты тонешь в море проблем. Но не беспокойся, юнга, – старик Солёная Борода спасёт тебя!

Когда Чашек посмотрел вверх, он увидел чьё-то перевёрнутое лицо. На этом лице он заметил повязку на глазу, чёрную бороду и ухмылку шириной в стаксель.

– Спасёт? – переспросил он.

Чашек поднялся на ноги и понял, что заборчик, к которому они прислонились, – вовсе даже не заборчик, а стена киоска. Бородач смотрел на них через окошко наверху.

– Капитан Солёная Борода к вашим услугам, – сказал он. – Я не мог не услышать, что вам остро необходим подарок.

– Это подарок на день рождения Старине Чайнику, – объяснил Кружек.

– Ар-р , поздравить человека с днём рождения – это замечательно, – сказал Солёная Борода. – И, так уж вышло, у меня целый трюм сокровищ, и каждое из них стоит всего, скажем… двадцать пять центов.

– Всего двадцать пять центов? – взволнованно спросил Чашек.

– Ага. Ну, конечно, если ты сможешь их выиграть.

Капитан улыбнулся. То была счастливая, просолённая улыбка, в которой может расплыться только человек, точно знающий, когда надо запевать моряцкую песню. Сейчас было не время. (На самом деле именно так Солёная Борода и стал сухопутной крысой: торговля постепенно начала нравиться ему больше, чем корабли.) Он протянул Чашеку мяч.

– Хочешь попытать удачи? – спросил он.

Чашек уставился на идеальную маленькую сферу. Белую, с вышивкой в форме подковы – точно такой же мяч сегодня с утра вернула ему Гильда фон Гинденбург. Он потянулся к мячику – и тут его схватили за воротник.

– У моего брата нет больше никакой удачи, – сказал Кружек, оттаскивая брата подальше от киоска. – Вся вышла.

Это было правдой. Если Чашек и извлёк из сегодняшних событий какой-нибудь урок, то он звучал так: на карнавале удача – редкий гость.

– Простите, капитан, – сказал он Солёной Бороде. – Оставьте ваши уловки простофилям.

Солёная Борода нахмурился и почесал подбородок, потом опёрся локтем о прилавок.

– О, не ругайтесь на старика – что, и попробовать нельзя, что ли? Я просто подумал, что раз вам нужен подарок, а игра это самая простая на всём карнавале, и…

– Самая простая? – спросил Чашек и отошёл от Кружека.

Капитан снова улыбнулся.

– Ага, так и есть, – сказал он. – Эта игра – просто легче лёгкого для любого мальчика, который умеет кидать мяч. Всё равно что стрелять в неподвижную утку.

– И во что я буду бросать мячи? Не вижу ни одной цели, – спросил Чашек.

Киоск тут же открылся полностью, и под створками появилась большая вывеска: потопи утку!

– В уток, – гордо ответил Солёная Борода.

Чашек осторожно заглянул за прилавок. В самом деле, на пяти маленьких полочках-насестах сидели пять селезней. Особенно коварными они не выглядели. И быстрыми тоже. Да и вообще хоть сколько-нибудь заинтересованными. Один дремал, второй читал газету, третий, в чёрном котелке, курил сигару, а последние двое играли в карты. Всё в самом деле выглядело легко и просто.

– Слушай, юнга, тут нет ничего сложного. Ты попадаешь в мишень, утка падает в бак с водой. Проще пареной репы. Ну, что скажешь?

Чашек задумался. Он понимал, что нельзя тратить последние двадцать пять центов на карнавальную игру, но тут же нужно бросать мячики – а он практически для этого рождён! Он посмотрел на Чашу. Та покачала головой.

– Ну уж нет, Солёная Борода, – сказал он.

Они уже собирались уйти (как и посоветовал бы им Старина Чайник), но тут селезень в чёрном котелке и с сигарой привстал на насесте.

– Значит, просто уйдёшь, а? – спросил он. – В чём дело, парень? Струсил? Как маленький цыплёнок?

Если вы слышали хоть что-нибудь об утках и курах, то наверняка знаете, что они очень плохо уживаются друг с другом и никогда не уживутся. Так что из всех обидных прозвищ, которые может подобрать для вас утка (и не забывайте, утки – настоящие мастера оскрябительных речекряков!), «цыплёнок» – самое оскорбительное из всех.

Никто не понимал этого лучше, чем Чашек. Он сжал кулаки и выпятил подбородок.

– Что ты сказал? – прорычал он, делая шаг в сторону киоска.

Чаша встала у него на пути.

– Спокойнее, Чашек. Он просто пытается тебя раздразнить, – сказала она.

Чашек хмуро посмотрел на селезня.

– Тьфу, – сказал он и плюнул на землю. – Пойдём отсюда.

– А, да пусть идёт, – крикнул селезень-картёжник. – У него всё равно небось руки как тряпки.

Чашек заскрежетал зубами.

– Да, в самом деле, кому он нужен? – сказал селезень в котелке. – Эй, друзья, давайте-ка попрощаемся с ним на языке, который он понимает!

Все утки вскочили с насестов.

– Ко-КО! Ко-ко-КО! Ко-КО! – заквохтали они, а потом так рассмеялись, что чуть с насестов не попа́дали.

– Не обращай внимания, Чашек, – сказал Кружек.

Чашек попытался. Но с каждым шагом он топал всё сильнее.