Алексей Ар - Дороги Средоточия

Федерация свободных ареалов Таг и город Садали являлись последним местом, в котором хотелось бы жить. В стране назревала революция, и никто толком не мог определить ни ее мотивов, ни ее целей. Недовольные массы народа требовали перемен, власти, следуя букве закона, заняли твердую позицию, и, в результате, кровавым прибоем по стране прокатились беспорядки. О жертвах умалчивали, их разрушающую силу игнорировали, смывая страх нескончаемой круговертью праздника. Чувство пребывания на острие бритвы не покидало Настройщика ни на секунду.

Михаил вместе с креслом развернулся к коллегам по работе — удачно дополнявшей друг друга троице. Скромняга Рент, шустрый, быстрый на суждения старичок Полад и угрюмый, недовольный всем Тадо — мужчина в расцвете сил и психического расстройства.

— Мы живем на пороховой бочке, — повторил Тадо, ломая очередной карандаш.

— Совсем плохо. Прям, хуже некуда — перебирая бумаги, усмехнулся Полад. — Вы молодые, какие-то недоделанные. Чем тебе не нравится жизнь?

— Всем. Со мной никто не считается.

— Не волнуйся Тадо, — подал голос Рент. Он, как обычно в обеденные часы, корпел над выстраиваемой в углу моделью города Света и Тепла. Иного определения для причудливых домиков и башен, обклеенных разноцветной фольгой, подобрать сложно. Рент городок обожал — сдувал пылинки, с центральным соборным комплексом попросту разговаривал, делясь сокровенным. Коллеги привыкли и находили это даже милым. — Меня всегда интересовало твое мнение.

— Ты другое дело Рент, — Тадо недовольно вздохнул. — У тебя дом криво поставлен.

— Где?! — заметался Белесый.

— Мик, пойдем по пивку. — Тадо сменил недовольство на грусть. — Ты вроде самый нормальный. Пойдем…

— Это можно счесть за оскорбление, молодой человек. — Старичок Полад показательно привстал.

— Давай с нами, — согласился Михаил.

— Я пойду, но исключительно ради того, чтобы этот прев не забил тебе мозги бреднями о несправедливости мира.

Традиционный диалог в преддверии окончания работы — ритуал, придающий дню осмысленность и завершенность.

— Куда сегодня? — спросил Тадо.

— Сегодня будет «Половинка»…

— Рабочий день не окончен. — Танкоподобное начальство в лице господина Трипа возникло на пороге.

— Мы в бар, — с независимым видом сказал Полад.

Трип побагровел, набрал в легкие побольше воздуха и… не спеша выдохнул:

— Возьмите и мне кружечку.

Скинув в ящик стола бумаги незавершенных дел, Михаил быстро собрался и двинулся к выходу — кто хочет, тот догонит. Желание подстегнет возможности, придаст рвения коллегам. Контора маленькая, ее можно обойти за пару минут, пусть страждущие поторопятся…

По привычке осмотрев улицу, Михаил шагнул прочь…

— Шнурки проклятые, — он присел на корточки, поправляя шнуровку. Значит, с утра ему не показалось. За ним наблюдали — пристально, оценивающе. Неприятное чувство растущей угрозы холодом захлестнуло грудь.

— Ты чего? — Скрипнула дверь, выпуская Полада и Тадо.

— Ничего. — Михаил заставил себя улыбнуться. — За мной, собутыльники.

Михаил выбрался из-за столика и встряхнулся, проверяя тоннаж.

— Все мужики, я отваливаю. Полный бак.

Его, как водится, принялись уговаривать. Трип зашелестел купюрами — бил по болевой.

— Разговоры у вас нудные. Пиво нормальное, а разговоры нудные. И все про жизнь. И про баб. И про работу.

— Забавные вы, аовцы. Но мне нравитесь. — Полад, хлопнул рукой по столу и рассмеялся. Звякнули стаканы. — До завтра.

— Легкого похмелья.

Выбравшись на свежий воздух, Михаил остановился и подставил лицо прохладе ночного ветра. Редкие искорки звезд проглядывали меж тополиных крон, тускло подмигивали фонари. Одинокие путники, кутаясь в плащи и крутки, мелькали в ореолах света, спеша укрыться от ночи. Ночь опасна и непредсказуема.

Из темноты раздался дикий крик. Кричала женщина — непрерывно, безнадежно. Досадливо плюнув вослед покидавшему организм хмелю, Михаил поспешил к источнику воплей. Бэрги так легко тратить, играя в доброту и всесилие…

— Помогите… Ради Святых, помогите… — молодая женщина отчаянно забилась под грудой мужских силуэтов.

Неожиданно сопящие потные тела начали пропадать, эхом матерных воплей исчезая во тьме. И только треск ветвей свидетельствовал о материальности конечной точки их полета.

Один из насильников, опомнившись, выхватил пистолет. Соскользнув с прицела, Михаил заломил противнику руку — неожиданно сухо треснула кость — и ударом колена отправил в нокаут.

В свете луны тускло блеснуло лезвие.

Михаила спасла реакция. Спустя удар сердца он придавил нападавшего к асфальту.

— Чего ты… Мы ведь только… Она…

От удара затылком о дорожную твердь мужчина дернулся и опал безмолвной грудой плоти.

— Я научился прощать, — Настройщик распрямился. Ночная тишина вернулась на отвоеванное дракой пространство. Враг не спешил контратаковать, предпочтя раствориться в пространстве. Но проблема в наиболее сложной части пока не решена. Помог бы психолог… Но где его взять в полночь? — Подъем особь…

— Не трогайте! — Женщина принялась отбиваться. Ее кулачки иглами прошлись по рукам и плечам Михаила

— Сейчас вы окончательно разорвете платье, и я увижу вашу грудь третьего размера. Скорее всего.

Борьба прекратилась — как отрезало, и сменилась жалобными всхлипываниями. Михаил пожалел, что рядом нет Рента.

— Держите. — Он укутал даму пиджаком, поток слез усилился. Теперь они орошали плечо заступника. Михаил растерялся — Т’хар и вечность подготовили его ко многому, кроме слез. Сила пасовала.

— Я вас провожу.

Женщина покорно кинула.

— А куда я вас провожу?

Она махнула рукой в темноту улицы — в сторону проспекта Ротверга — престижного жилого массива, на свою беду соседствующего с менее престижным. Путь недолгий — но неудобный. Леди, продолжая всхлипывать и не желая отрывать лицо от мужского плеча, двигалась боком, создавая определенные трудности. На второй минуте утиного переступа Михаил смирился.

— Вот тут, — Они остановились перед высотным зданием — поляризованной свечой, царапающей небеса. Дорого, престижно, амбициозно. — Подниметесь?

— У вас кофе есть? — спросил Михаил. Он зайдет, выпьет чашечку, вежливо откланяется и уйдет. А дома пустота и осточертевший телевизор с репортажами о беспорядках… — Два кофе, если не трудно.

Женщина робко улыбнулась. В яркой иллюминации подъездного блока Михаил смог рассмотреть ее чуть внимательней. Зеленоглазая миловидная блондинка. Проклятье! Ей бы заостренные кончики ушей… Кто сказал, что Средоточие огромно и неповторимо — вот живое доказательство обратного. С легким сожалением Михаил вымел из головы образ Тейры. Прошлое — останется прошлым. Эльфийка была хороша… Проклятье!