Александр Верт - Пекло 3

«Да как умереть, если у тебя ничего нет?!» – буквально взвыл он мысленно. Задержать дыхание так, чтобы умереть? В такое он не верил. Понимал, что даже если сможет продержаться до потери сознания, то, когда лишится чувств, мозг услужливо заставит тело сделать вдох. Остановить сердце силой воли? Если так кто-то и может, то сам Дориан в это не верил. Он считал это невозможным, оставалось захлебнуться кровью, благо руки с двух сторон как бы держали голову, мешая повернуть ее на бок. Нужно было только понять, хватит ли у него духу откусить себе язык.

«Хотя причем тут дух? – тут же сбивал он себя с мысли. – Она сидит здесь. Она сразу все поймет, а я потеряю единственный из возможных шансов. Главный вопрос, как убрать ее отсюда хотя бы на полчаса, а там уж как-нибудь справлюсь».

Он так думал, а сам вообще не представлял, как это делать. Как его кусать, как вообще можно его откусить? Он просто знал, что сосудов там достаточно, и кровь наверняка польется сильной струей, но вряд ли достаточной, чтобы истечь кровью насмерть.

– Я ошиблась в нем, папа, – говорила Зена банке. – Хорошо, что ты этого так и не узнал. Хорошо, что ты верил, что я стала счастлива.

Дориан снова приоткрыл глаза, потому что ему показалось, что голос стал ближе, но Зена просто развернулась к нему на своем кресле, словно показывала его своей банке, а потом поцеловала ее, неспешно и очень нежно.

– Прощай, – сказала она и тут же перевела взгляд на Дориана, заглянула ему в глаза, и он не стал притворяться, не стал спешно опускать веки и строить из себя труп. Он смотрел на нее спокойно и бесстрашно, как будто внутри у него ничего не дрожало от ужаса.

Она улыбнулась. Поставила банку на какую-то панель и нажала кнопку, даже не глядя, как та улетела куда-то вниз, уходя на ликвидацию. Она смотрела Дориану в глаза, и тот понимал, что отвечать ему придется и за эту банку, что бы с ней на самом деле ни случилось и кто бы ни был в этом виноват, просто потому что именно он будет виновен во всех грехах.

– Ты знаешь, что тебя ждет, мой маленький глупый изменник? – спросила она, вставая и медленно приближаясь к постели.

Дориан решил не реагировать на ее вопрос.

– Как давно я без сознания? – спросил он равнодушно.

– Ты, правда, думаешь, что имеешь право задавать вопросы? – спросила она, провела пальцами по члену, пуская мелкие легкие электрические разряды, от которых этот предатель наливался кровью. Опять.

Не презирать себя за это было уже тяжело, хотя он понимал, что она явно точно находит нужные нервы и обманывает его тело, но за оправдание считать не мог, стараясь сохранять хладнокровие.

– Тебе самой выгодно это знать, – говорил он ей и сжимал зубы, чтобы не заорать.

Она хватала пальцами член и била его током – до боли, не оставляя ожогов, но делала это долго, мучительно, так, что на глаза наворачивались слезы, которые бесили Дориана еще больше эрекции.

Быть сейчас слабым он не хотел, потому даже не моргал, чтобы влага, набежавшая на веки, не скатывалась слезами вниз.

– И почему же для меня это важно? – медленно спросила она и только потом разжала пальцы, выжидая.

Она его не торопила, и потому он сглотнул, сделал глубокий вдох и осторожно ответил:

– Мы шли через восьмой блок.

– И? – спросила Зена, прикасаясь к его бедру одним лишь пальцем, но оставляя при этом черный обугленный след. Нога у Дориана дернулась. Попытка ответа смешалась со стоном. – Что больше нечего сказать? – спросила Зена, царапая кожу вокруг маленького черного струпа.

«Сука», – подумал Дориан, чувствуя, как веки начинают сами опускаться. Тело, видимо, не выдерживало подобного издевательства, но ему нельзя было сейчас отключаться, потому он резко выдохнул и ответил, уже не надеясь избежать дрожи в голосе.

– Там у тебя сломана камера, – сказал он почти ровно.

– И?! – рыкнула Зена, снова ткнув его пальцем в бедро.

Дориан застонал, уже не таясь, и слеза побежала по виску.

– Там осталась взрывчатка, – соврал он.

Напоминать о том, что именно над этим блоком проходят провода вышки, он не стал. Зена и так должна была это понять; осознать, что их повреждение лишит ее связи с миром и полностью отрежет от сети. Никаких новых технологий она больше никогда не увидит и данные осужденных не считает. Хотя новых осужденных и не будет, да и зачистка явно близка, но она об этом могла не думать, могла не знать, а связью должна дорожить.

Она дорожила. Он и правда неплохо ее изучил. Даже не ударила его, а чуть отстранилась.

– За вами следили мои парни, – сказала она.

– Они идиоты, ты сама это знаешь, – тихо из-за отсутствия сил ответил Дориан, по сути повторяя ее слова. – Их слишком легко обмануть.

От этого короткого разговора он успел устать, но ему вдруг показалось, что он может выдержать, что все не так уж и плохо: если она продолжит все именно так, то, быть может, он сможет продержаться какое-то время, а значит, возможно, ему не стоит сейчас умирать.

Он подумал об этом и тут же пожалел о собственной наивности.

– Решили лишить меня связи? – спросила Зена, схватила его рукой за яйца и не просто сжала их, а шарахнула током так, что запахло паленой кожей. Этого Дориан уже не выдержал. Он заорал от боли, дергаясь всем телом. Он орал, пока не осип, пока силы на крик не закончились, пока слезы, льющиеся из глаз, не высохли. Орал, оглушая сам себя, и молился только об одном. Молился не потерять сейчас сознание.

Зена давно его отпустила. Ее рука на этот раз касалась его краткий миг, но адская боль оставалась, выкручивая его всего, пока он не затих на грани беспамятства.

– Я скоро вернусь, и мы продолжим, – пообещала Зена, уходя.

Она была довольна этим истошным криком. Она хотела услышать его еще не один раз, но ей надо было как можно быстрее проверить злосчастный блок и найти динамит, потому что только она знала, что без вышки не сможет управлять этим телом. Благодаря вышке она имела связь с процесоидом, а застревать внутри него без внешнего устройства не собиралась. Потому рычала, злилась, убивала своих подручных и перепроверяла блок, и лишь через час поняла, что ее, кажется, обманули. Не было никакой взрывчатки, не было никакой угрозы.

«Говнюк», – подумала она, помчалась обратно, но опоздала.

Дориан Форд был уже мертв. Теряя сознание, он высунул язык как можно дальше и дернул из последних сил головой, заставляя подбородок врезаться в грудину, а зубы от удара сомкнуться.

Эта боль, короткая и хлесткая, стала для него последней. Он потерял сознание, уже ни за что не отвечая, просто захлебываясь кровью, только чтобы не достаться ей по-настоящему, не сломаться и не проиграть.

– Проклятье! – заорала Зена, разнося все на своем пути. Она была полна ненависти и злобы, а утолить их уже не могла, потому захлебывалась ими, давилась и плевалась, стреляя электричеством вокруг себя, а потом вспоминала, что там в медблоке, кажется, был еще кто-то взятый в плен, кто-то, на кого можно выпустить свой гнев, ну или хотя бы его часть.