Александр Верт - Пекло

Больше всего он хотел знать, сошел ли он с ума или Тибальд подмешал в воду сок какого-то не того кактуса или еще какую-то дрянь, и теперь все в лагере активно галлюцинируют.

– Я попыталась восстановить что-то из старых записей, – пояснила Карин сдавленным голосом. – Это ведь очень старое устройство, тут сотни раз все удаляли и заново писали и… вот…

– Что это, блять, за нахер?! – спросил Шеф, как только способность говорить к нему вернулась.

Он метнул устройство на диван к ногам Карин и поспешил к кувшину, чтобы сделать пару жадных глотков воды и хоть немного забыть то, что он видел, потому что так страшно, как сейчас, ему еще никогда не было.

– Есть еще одно, – шептала Карин, явно собираясь его добить.

– С таким же пиздецем? – тут же спросил Шеф и только теперь посмотрел на карту, склеенную с особым старанием, словно лейтенантша всеми силами пыталась быть полезной.

– Нет, там провода и… ну место какое-то, может узнаешь, – прошептала Карин и, переключив пару режимов на экране, снова подала ему устройство.

На этот раз Шеф все же сел рядом с ней, опасаясь, что еще одного шока он не выдержит, но, к счастью, второе видео оказалось проще и даже понятней. Со стены в песок уходили толстые связки проводов, и это было бы самое бесполезное видео, но изображение вдруг перевернулось, словно кто-то выронил устройство. Мелькнули небо, кромка гор и в центре кадра появилось сухое дерево с несколькими сморщенными желтыми листьями.

Воспринимать все это Шеф был просто не способен.

– Это все? – спросил он, понимая, что сначала он должен поспать, потом уже думать, желательно убедившись, что все увиденное сейчас реально. Как именно он будет это проверять, он тоже подумает после.

– Все, – выдохнула Карин и все же решилась спросить: – Происходит что-то очень опасное?

– Пока нет, – соврал Шеф, сам не понимая зачем, и, отложив устройство в сторону, улегся на диван. – Ложись спать.

Только Карин вжалась в стену и еще больше поджала ноги, пытаясь от него закрыться.

– Можно я к Бергу уйду? – попросила она, заранее зная, что уснуть сейчас не сможет после всего, а с Бергом будет спокойней.

– Нет, – строго сказал Шеф и внезапно дернул ее на себя, роняя на диван, как игрушку, развернул ее к себе спиной и обнял. – Спи.

Только Карин затаила дыхание, вспоминая, что точно так же он обнимал ее на полу в ее первый день среди Демонов. Как так можно уснуть, она не знала и даже боялась, что уснуть ей не позволят, но Шеф почти мгновенно отпустил ее и откатился чуть в сторону, не позволяя ей заметить реакцию своего тела, да и себе самому не позволяя перебить сон. Карин же решила, что ему жарко быть к кому-то так близко. Она лежала, смотрела в стену и думала.

В ее памяти все еще был тот Оливер Финрер, о котором на Майкане много говорили. Она помнила его профиль и, тихо переворачиваясь, пыталась высмотреть в чертах Шефа хоть какое-то сходство и не находила. Нос явно был сломан, и все лицо казалось будто бы другим, разве что высокий лоб имел какое-то сходство с той линией, которую она помнила, или лишь думала, что помнила.

Осторожно коснувшись его плеча, боясь задеть темную корку раны, что так постыдно ее радовала с самого начала, она прикоснулась лбом к собственным пальцам и вдруг подумала, что здесь она действительно в безопасности. Никто не посмеет ее тронуть в бараке у Шефа, никто не зайдет сюда, не посмеет к ней приставать, разве что тот безумец и то, делая это, он сам явно изгонял себя из рядов Демонов. Никто другой этого не сделает, а сам Оливер ее не тронет. Он дал слово, а его слову можно верить. Теперь Карин казалось именно так и потому хотелось плакать.

Ее защищал человек, уже однажды спасший ей жизнь, а она все так же беспомощно могла только свернуться комочком на диване и, закусив губу, не плакать.

− Спи, − внезапно попросил Шеф, открывая глаза.

Его разум давно странно привык к этому миру. Он мог не заметить боли в ране, мог забыть о неудобном диване, мог уснуть даже на камне, даже с вставшим членом, но прикосновение осторожных рук напрягали и будили, как шепот вместо отборного мата, на который давно уже никто не реагировал.

− Оливер, я…

− Послушай, − перебил ее Шеф. – Все, что было на Майкане, не имеет значения. Ты мне ничего не должна, только себе самой. Взять и выжить ты должна, остальное неважно. Спи, завтра тебе еще ноги раздвигать.

Карин поморщилась, не веря, что он говорит это с таким равнодушием, глядя в потолок, но не отпрянула.

− Ты не сделаешь этого, − прошептала она, действительно не желая в это верить.

− Сделаю, именно потому что все, что было на Майкане, значения не имеет, а тебе, чтобы жить и чтобы сбежать отсюда, нужна армия головорезов, которая пойдет за тобой, только если ты будешь послушно раздвигать ноги. Такой же у вас с капитаном план?

Он резко посмотрел на нее, прищурившись, а Карин затаила дыхание, чуть отпрянув.

− У нас нет плана, ну или я ничего не знаю про план, − честно сказала она. – Просто я не могу, не хочу спать со всеми подряд.

− Спать тебе надо прямо сейчас, а там расслабиться и потерпеть всего один член. Не рассказывай мне, как это сложно.

Он отвернулся, дернув плечом, чтобы скинуть ее пальцы, и устроился поудобнее, поправляя вставший член, так чтобы она этого точно не заметила, потому что о собственных желаниях Шеф даже себе признаваться не хотел. Как минимум не сейчас.

Карин хотела возмутиться, хотела возразить, но подавилась своими аргументами. Если хоть кого-то они тут и тронут, то точно не Оливера Финрера, бог знает через что прошедшего в четырнадцать лет после ареста. Свернувшись калачиком, подрагивая от ужаса, словно от холода, Карин закрыла глаза, зажмурилась и замерла, почти не дыша, желая ничего больше не знать и не видеть. Лучше бы у нее был еще один насос, в котором можно поковыряться и забыть обо всем, но ее грозились даже к неизвестной машине пока не подпускать, мол, она может быть опасна. Карин же казалось, что опасно тут все, даже сами мысли о здешних людях, способных тебя одеть, накормить, защитить от внешних врагов и тут же спокойно привязать к железному столу с разведенными ногами и искренне не понимать, почему ее это не устраивает.

− Нелюди, − все же прошептала она, пытаясь не плакать.

Шеф это слышал, но даже глаз открывать не стал. Он был с ней согласен и ничего постыдного в этом не видел. Люди в Пекле не выживают. Люди не живут отдельно от собственных тел.

Ближе к закату Шеф опять проснулся от легкого прикосновения, открыл глаза, кивнул Кирку и сразу встал. Прежде чем тот уйдет дежурить у найденной машины, им действительно стоило поговорить.

− Ты же обсуждение поднимешь сегодня? − заговорил Кирк, когда они вышли под светлое, еще чуть посеревшее небо.